Русский роман, или Жизнь и приключения Джона Половинкина - Павел Басинский

Все были поражены, кроме князя.

— Промахнулся, — сказал он.

— Попробуйте еще раз.

— Нет уж… Начинай свой сеанс спиритизма.

— Это не спиритизм, князь, — возразил Вирский. — Спиритизм — английская забава, которая мне давно наскучила. Эти вращающиеся блюдца и перестукивания с покойниками напоминают мне совокупление слепых в темноте. Я владею более высоким искусством. Я могу здесь, на ваших глазах, воплотить в живое тело душу названного вами умершего человека.

— Так приступай, волшебник! — желчно перебил его князь. — Я желаю потолковать с моим покойным отцом.

— Вы забыли об одном условии. Души мертвых блюдут крайнюю чистоплотность. Они не вселяются в первую попавшуюся телесную оболочку, чтобы не осквернить себя. Лев Львович Чернолусский будет говорить с вами только устами непорочного молодого человека. Еще лучше — девушки.

— К твоим услугам целых три! — захохотал Чернолусский.

— Вы меня не поняли… Она должна быть девственницей.

— Да как ты смеешь! — возмутился Талдыкин. — Я не позволю оскорблять женщин в присутствии дворянина!

— Что же тут оскорбительного? — спросил маг. — Душа Льва Львовича откажется вселяться в женское тело, которого касался мужчина…

— Молчи! — крикнул князь Талдыкину. — Волхв решил посмеяться надо мной. Ему не объяснили, кто таков Чернолусский и как он умеет блюсти свою честь и честь своих гостей. Через час сюда будет доставлена девушка, за невинность которой может поручиться всякий, если он не последний негодяй. Пусть она заговорит голосом моего отца, который я еще не забыл. В противном случае, астролог, твоя собственная душа пожалеет о том, что воплотилась в этом жалком теле.

— Вы говорите ужасно много слов, князь, — насмешливо сказал Вирский.

— Вы спите? — спросил Барский.

— Нет-нет! Просто задумался. Вы верите в переселение душ?

— Вообще-то я атеист… Но как эгоист предпочитаю думать, что после смерти мое «я» до конца не умрет. Меня греет этот невинный русский индуизм, эти сказочки о русалках, оборотнях и прочих переселениях душ. В народе их называют «быличками». Почему-то такие истории обожают рассказывать дети в пионерских лагерях, забравшись ночью в палату к девочкам. Кстати, очень эротично! Скажите, среди бойскаутов это принято?

Половинкин покраснел.

«Девственник, — определил Барский наметанным глазом. — Последний девственник Америки — ха-ха! Черт догадал мне такого попутчика! С ним ни выпить, ни поболтать…»

— Читайте книжку до конца, — сухо сказал он. — После поговорим. Но учтите: обсуждать на трезвую голову эту чушь я не согласен.

К дому лесничего была послана коляска. Коварный князь знал, что Ознобишин уехал в губернский город и Ольга Павловна находится в доме одна. Знал он и о том впечатлении, какое производил на несчастную девицу, томящуюся в лесной глуши под неусыпным наблюдением строгого отца. В записке, посланной с кучером, князь бессовестно признавался ей в любви и просил немедленного свидания.

Чтобы как-то скоротать время, Вирский попросил у князя разрешения осмотреть его библиотеку.

— Молодой человек, — сказал он, указывая на Иванова, — рекомендовал мне вас как страстного книжника. Он намекнул, что здесь хранятся редкие издания.

— Он спутал меня с покойным братом, — лениво возразил князь. — Изволь, смотри.

Дворецкий проводил мага в кабинет. Через час Вирский вернулся. Глаза его сверкали. В руках он держал толстый черный фолиант.

— Мы с вашим родственником не оговорили размер моего гонорара, но если в случае успешной демонстрации моего искусства я получил бы в качестве вознаграждения эту книгу…

— Изволь, — ответил князь. — Боюсь только, что твоим вознаграждением будут помятые бока.

В этот миг в гостиную вошла Ольга Павловна. Она была бледна и вся дрожала.

— Вот твоя девственница, чернокнижник! — громко произнес князь по-французски. — С этой минуты твою душу ничто не спасет.

— Думайте о своей душе… — холодно отвечал Вирский.

Он подошел к девушке и взял ее за руку. Рука была холодна как лед. Вирский заглянул в глаза Ольге. Они расширились от страха, потом закрылись спокойно, словно во время глубокого сна. Ольга упала без чувств в его руки. Затем ее тело изогнулось, как пронзенное электрическим током. Однако вскоре конвульсии кончились, она твердо встала на ноги и подошла к князю. При виде ее бледного лица, озаренного неземным вдохновением, Иванов и Талдыкин в ужасе бросились из гостиной. Князь остался на месте.

— Ты хотел говорить со мной, Сережа? — глухим старческим голосом спросила девушка. — Я весь пред тобой.

Девицы на диване завизжали было от страха, но после короткого огненного взгляда, брошенного магом, обмерли.

— Я не боюсь тебя, старый хрыч! — закричал князь. — Я единственный, кто не боялся тебя при жизни! Не думаешь же ты, что я испугаюсь тебя мертвого? Ступай назад, в могилу!

— Я не пугать тебя пришел, — отвечал старый князь. — Я давно тебя простил, даже слезы матери твоей, которую ты первой свел в гроб. Я сам хотел с тобою поговорить.

— Чего же ты хочешь?

— Доверь управление имением нашему родственнику графу Б. Сделай это немедля.

— Пошел к черту! — ответил князь.

— Сереженька… — В голосе старого князя не было обиды, он стал мягче прежнего. — Ты не можешь знать, что с тобой произойдет…

Внезапно Вирский шагнул к Ольге и схватил ее за плечи.

— Что такое! — вскричал князь. — Зачем ты остановил его?

— Душа не может долго находиться в чужом теле, — объяснил Вирский. — Это небезопасно, она может не вернуться назад. Посмотрите, что стало с девушкой, она почти мертва.

На лице князя промелькнула тень раскаяния.

— Вы довольны, князь? — насмешливо спросил Вирский. — Книга моя?

— Пошел вон, колдун! — взорвался Чернолусский. — Заплати ему, Алешка, сколько-нибудь. И прикажи кучеру отвезти его чародейство куда душе угодно, хоть к дьяволу!

— Ты еще пожалеешь о своих словах! — прошептал Вирский.

Чернолусский схватил лежавший на столе револьвер и, наведя его на лоб Вирского, нажал на спусковой крючок.

Осечка… Не говоря ни слова, маг взял из рук стоявшего рядом дворецкого плащ с цилиндром и вышел из гостиной. Иванов побежал за ним. Вдруг раздался женский крик. Это Ольга Павловна, осознав позор своего положения, закричала и бросилась к дверям. Князь хотел остановить ее, но почувствовал, что не в силах даже пошевелить рукой.

— Догони ее! — еле выговорил Сергей Львович вернувшемуся Иванову…

…Обыск в доме не дал результатов. Взялись за служебные постройки. Капитан-исправник предложил начать с дальнего сарая возле пересохшего пруда.