Олимпийский чемпион - Фридрих Незнанский

– Каким вы пользуетесь? – спросила Ирина.

Гордеев назвал марку. Ирина победно прищурилась.

– Вы будете приятно удивлены, но мой муж пользуется таким же! – заявила она, тряхнув головой. – Я же говорила, вы похожи!

В далекой таежной глуши расположена колония общего режима No 5281. До ближайшего вольного поселения больше тридцати километров. Колонию связывали с ним проселочная дорога, вьющаяся среди бескрайней зелени лесов, словно тонкая вена, да прямая, будто бритвой прорезанная ветка железной дороги. По железке отсюда вывозили пиломатериалы, производимые зеками. А привозили продукты и новые партии заключенных. Но чаще составы сюда шли порожняком.

Колония числилась в благополучных. Лес не только поставляли государству, но и активно сбывали налево. Начальство было «в шоколаде» и потому не вмешивалось во внутренние дела заключенных. Лишь бы не было громких залетов и работа велась исправно.

В этой самой колонии отбывал наказание по «мокрой» 105-й статье за убийство, сопряженное с разбоем, Андрей Игоревич Васильев по кличке Чахлик. Прозвище это он получил еще в первую ходку «по малолетке» за то, что очень рассмешил пацанов анекдотом об украинском Кощее Бессмертном – Чахлике Невмерущем. Несовершеннолетним правонарушителям понравилась история, и они постановили называть Андрея Чахликом, хотя парнем он был вполне здоровым и крепким.

Все свои три ходки Чахлик отбывал наказание по этой статье – разбойное нападение. Денег зарабатывать он не умел, да и не хотел. Поэтому приходилось отбирать их у других. Вот и сейчас, в очередной раз оставшись без денег в родном Сибирске, он пас в трамвае старушку-мешочницу, ехавшую с рынка, и в подъезде напал на нее с финкой в руке. Женщина, несмотря на нож, сопротивлялась, и тогда Чахлик ударил ее. Ударил хоть и не ножом, рукой, но слишком сильно, и, прихватив добычу в две тысячи рублей и блок сигарет, бежал с места преступления, оставив тело торговки на лестнице. Старуха сильно ударилась головой о ступеньку, потеряла сознание, но, к счастью для Чахлика, осталась жива.

Взяли его быстро, и скоро Чахлик оказался на зоне. Было это два месяца назад. Зная о склонности разбойника-рецидивиста к бахвальству и его приверженность так называемой воровской идее, смотрящий поручил Чахлику подбирать молодежь, желающую приобщиться к уголовной среде. Поэтому истинные масштабы преступления Чахлика знали на зоне лишь несколько приближенных к смотрящему. Они выказывали на людях несколько насмешливое уважение к «правильному пацану», а остальные заключенные побаивались и уважали грозного и мстительного Чахлика. Третья ходка в его годы – это не шуточки…

На тайгу опускался тихий летний вечер. Рабочий день был давно закончен. Зеки отдыхали. Возле одного из бараков расположилась компания из шести человек. Четверо сидели на корточках, один сидел на стуле с гитарой, шестой стоял рядом и отгонял от гитариста мошкару.

Стоит на вышке часовой,

Он охраняет мой покой,

И Богом проклинал родную мать, – надрывно фальшивил Чахлик, бренча на гитаре, подвязанной черным бантом. Гитара была ободранной, старой, с полустершимися переводными картинками – длинноволосые блондинки в овальных рамках.

– Еще один комар на меня сядет, придушу, падла, – сказал он парню, отгоняющему мошкару. Парень испуганно съежился и быстрее замахал лопухом, а сидящие на корточках подобострастно засмеялись.

Мне наплевать на белый свет,

Мне по закону скидки нет,

А значит, мне свободы не видать, – продолжал надрываться Чахлик, глядя на солдата, стоящего на вышке. Тот слушал певца, опираясь на бортик будки и посмеиваясь.

– Вот смотрите сами, пацаны, – прервал песню Чахлик. – Разве справедливо, что этот вертухай стоит над нами? Его, гада, там даже комары не жалят. А мы тут должны мошкару кормить. Вот она жизнь какая паскудная штука…

– Да, блин, – протянул один из сидящих и глубоко затянулся сигаретой. – Кому шконка, кому – золотая коронка.

– Подыми на меня, – сказал ему товарищ. – Одолели кровососы! Сегодня комарье совсем взбесилось.

– А ты закури, Калина. – Чахлик протянул пачку сигарет «Прима».

– Не, благодарю, здоровье дороже.

– Ну гляди сам. – Чахлик с неприязнью посмотрел на Калину.

Не нравился ему этот плотный хитроватый парень, севший за мошенничество у обменного пункта.

– Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, – рассмеялся курящий и дыхнул на Калину едким дымом.

– Это правильно, – поддержал его Чахлик. Этот пацанчик был ему по душе. Резкий, развинченный, дерзкий с начальством хулиган по кличке Сека был ближе всех к тому идеалу молодого вора, который имел в своем представлении Чахлик.

Я медвежатник – крупный вор,

И суд мне вынес приговор,

На всю катушку гады раскрутили,

Нажмут курок, закажут гроб,

Короче жизнь – короче срок,

И, значит, мне свободы не вида-ать.

Чахлик продолжил пение, думая о том, как бы хорошо можно было срезать гадского вертухая с вышки. Например, из ружья брата… Были у того винтовки на любой вкус, и, пока он еще не сел в первый раз, брат давал ему подержать их в руках. Хотя с тех пор немало стволов прошло через руки Чахлика, винтовки с оптическим прицелом брата, их полированное дерево, холод металлического ствола и прицел, через который, как в подзорную трубу, можно было разглядеть все вокруг, он запомнил на всю жизнь.

– Вечер добрый, Чахлик. – Вкрадчивый голос вывел певца из размышлений.

Неподалеку стоял невысокий худой человек, перебирающий красивые янтарные четки в тонких пальцах. Четки издавали приятные щелкающие звуки. Иметь такие было мечтой Чахлика.

– Вечер добрый, Рыжий. – Чахлик поднялся со скамейки.

– Разговор есть, поди сюда. – Зек улыбнулся золотозубым ртом, за который и получил свое прозвище.

Чахлик не спеша, вразвалочку подошел к Рыжему.

– Крупный вор, говоришь, – усмехнулся тот.

– Это не я, это песня. – Чахлик смотрел на мелькающие в пальцах желтые четки. Однажды он видел, как этими самыми пальцами Рыжий выдрал глаз зеку, который опрометчиво поставил его на кон в карточной игре.

– Ладно, не тушуйся. – Рыжий перекинул четки в другую руку. – Как наша молодежь? Кого порекомендуешь поднять?

Они стояли так, что Чахлик был обращен спиной к компании, а Рыжий, напротив, видел всех хорошо. Он не смотрел собеседнику в лицо, его цепкий взгляд перебегал с одной фигуры на другую.

– Вот Сека, например, правильный пацан, – заговорил Чахлик, глядя в плечо Рыжему. – По понятиям живет. Воров уважает. Резкий, смелый…

– Это хорошо, – прервал его собеседник. – А о Калине что скажешь?

– Жучило он, Калина этот, ему деловым быть, а не правильным пацаном. Все подходцы какие-то блядские, все с подковыркой. Умный больно.