Замуж за дракона. Невеста поневоле - Елена Белильщикова

домами и аккуратными двориками. Вокруг буйствовал лес, к нему прижимались бочками огороды с низенькими деревянными изгородями. Посреди деревни размещалась собственная площадь с маленьким рынком. Туда мы и подъехали. Продавцы еще не разошлись, а на небольшом деревянном помосте играл музыкант.

На скрипке.

Когда он завел новую мелодию, я как раз слезала с телеги. И чуть не рухнула носом в пыль. От первых же нот сердце сжалось, а дыхание перехватило. Пусть писклявые, пусть неумелые звуки, но до боли знакомые… Я потерла щепотью, трогая собственные пальцы. Чуть загрубелые на самых кончиках. Как от струн.

– Эй, ты чего? – один из попутчиков придержал меня за талию. – Укачало, что ли?

Я отстраненно покачала головой. Взгляд стал отсутствующим, как под гипнозом. Осталось только звучание скрипки.

Я медленно пошла ей навстречу, не замечая ничего вокруг. Ступенька на помост, еще одна… Музыкант непонимающе отвел смычок в сторону.

– М-можно? – тихо попросила я.

«Ты опозоришься, Лори! Ты понятия не имеешь, держала ли раньше скрипку в руках!» – разбушевались внутренние демоны.

Музыкант с сомнением посмотрел на меня, но потом протянул инструмент. Я уперла его в плечо, зажимая подбородком. Так привычно… как дышать. Взмах смычком – и музыка полилась над площадью. Переливистая, бойкая, заставляющая сладко трепетать сердце.

Люди уставились на меня широко открытыми глазами, подходя ближе к помосту. А я наоборот зажмурилась, падая в ощущения. Смычок порхал над струнами легко и быстро. Нота перебегала в ноту, как проворный ручеек.

Я не помнила, кто я и откуда. Зато помнила Чайковского и Прокофьева, Вивальди и Паганини. И это было волшебно.

Закончив играть под громкие аплодисменты, я смущенно сунула скрипку обратно музыканту. Правда, спокойно улизнуть не удалось. Меня обступила восхищенная публика. Вопросы посыпались со всех сторон:

– А сыграй еще! А что ты еще умеешь? Ты наверняка училась при ангельском дворе, да? Ты откуда, вообще?..

«Да меня сейчас на сувениры растащат! А у меня даже нет убедительной «ангельской» биографии!» – испуганно подумала я и юркнула между внезапными фанатами.

Вслед донеслось еще несколько возгласов. Я бросилась прочь по узким улочкам, распекая себя, на чем свет стоит. Незаметно что-нибудь выяснить, ага! Как же! Мастер конспирации! Я сама не понимала, какой черт дернул меня на помост. А теперь просто бежала, пока последние дома не остались позади. Над головой сомкнулись тенистые кроны. Я уперлась ладонью в ближайшее дерево, переводя дыхание.

– Помогите! На помощь! Кто-нибудь! – из чащи донесся пронзительный детский крик.

Я бросилась на крик. Он доносился из густой чащи, и пришлось пробираться через кусты. Колючие веточки хватались за платье и царапали кожу. Несколько раз я споткнулась о коряги, выступающие из земли. Особо зловещим это место казалось за счет деревьев. Темные стволы, узловатые ветви, сплошь черные листья… Совсем не ангельское местечко!

Деревья резко расступились. Я чуть не вывалилась на небольшую поляну. Ее затеняли раскидистые черные кроны, а в просвет между ними падали слабые солнечные лучи. Они играли на чешуе монстра. Он напоминал динозавра: приземистую ящерицу-гиганта с перепончатым гребнем по спине. На лапах – огромные когти, в оскаленной пасти – острые клыки. Зарычав, ящер бросился на своих жертв.

Молодая женщина в белом платье толкнула за спину свою дочурку. Белокурая малышка рыдала от страха, прижимая ладошки к груди. А ее мама пыталась использовать магию. Между руками появился крохотный белый шарик. Он стремительно полетел в ящера, но лишь ударился о блестящую темную чешую. Тот сильнее рассвирепел, вставая на дыбы, замахиваясь смертоносными когтями.

– Ирма, беги! – закричала женщина. – Беги!

Девочка замерла на месте, испуганно пискнув:

– Мамочка!

Женщина обернулась к ней. На последней секунде направила магию. По воздуху прокатилась светлая волна. Она отбросила девочку прочь, на траву между деревьями, подальше от ящера.

– Беги!

Я панически оглянулась по сторонам. И где эта магия, когда так нужна?! Мне не помешало бы ружье или что-то в этом духе! Но сила не отзывалась, приходилось рассчитывать на себя. На глаза попался крупный камень. Им я и запустила в ящера, который уже кинулся на добычу.

Он успел повалить женщину – раздался пронзительный вскрик. А потом камень ударил прямо по чешуйчатой башке. Ящер мотнул головой, поворачиваясь ко мне. Между острых клыков мелькнул раздвоенный язык. Под чешуей заиграли мощные мышцы. Я попятилась, понимая, что сейчас ящер переключится на меня.

Все еще прижатая им к земле, женщина зашарила ладонью по жухлой траве. Пальцы сомкнулись на рукоятке кинжала, который бедняга выронила. Лезвие глухо блеснуло, входя между жесткой чешуей. Одним четким движением. Ящер взревел, запрокидывая голову. Тяжелая туша начала обмякать.

Я бросилась вперед, чтобы он не задавил собой женщину. Пришлось навалиться всем телом, чтобы столкнуть умирающего ящера в сторону. Он тяжело повалился на траву.

А я увидела кровь. Ящер все-таки успел ранить женщину. Разодранное на животе платье пропиталось алым. Кровь продолжала прибывать. Женщина стремительно бледнела, прикрыв глаза.

– Нет, нет, нет… – в ужасе зашептала я, падая на колени. – Держитесь… Нужно остановить кровь. И позвать на помощь. В деревне… в деревне помогут!

Я прижала ладони к ране. Пальцы почти утонули в горячей крови.

– Помоги Ирме… – едва шевельнулись белеющие губы. – Это был вожак: здесь сейчас будет вся стая. Неважно, что со мной. Только спаси мою девочку…

Голова женщины бессильно запрокинулась. Взгляд остекленел. Именно в этот момент из-за деревьев выбежала Ирма, бросаясь к нам с пронзительным:

– Мама! Мамочка, что с тобой?!

Глава 4

Ирма подбежала к матери, падая рядом на траву. Маленькие ручонки вцепились в белое платье. По щекам с новой силой хлынули слезы.

– Мамочка! Мама! – заплакала Ирма, будто пытаясь разбудить.

Я замерла рядом. Оцепеневшая. С пустым взглядом. Я воспринимала все, как сквозь туман, а в ушах звучали последние слова погибшей.

«Неважно, что со мной. Только спаси мою девочку…» – губы беззвучно шевельнулись, повторяя. Как будто я сама говорила это когда-то.

Воспоминания прошили болезненной вспышкой. Тарахтящая каталка. Качающаяся трубка капельницы. Запах лекарств. Мелькающие вверху лампы. И боль… Я инстинктивно схватилась за живот, сгибаясь в реальности.

«Я была беременна. Девочка… должна была родиться девочка, – в голове