Девушка без имени - Лариса Петровичева

— Алита, — негромко позвал он и сказал по-валеатски: — Алита, вы меня слышите?

Веки девушки дрогнули, и она откликнулась:

— Да. Да, слышу… Что-то меня тошнит.

Лефевр рассмеялся: Алита ответила ему по-валеатски и без малейших следов акцента.

— Это сейчас пройдет, — радостно сказал он и, выдвинув один из ящиков стола, достал шкатулку, содержимое которой составляли пузырьки из темного стекла. Открыв самый маленький, Лефевр поднес его к носу Алиты, и ей хватило одного вдоха, чтобы прийти в себя, зажмуриться и воскликнуть:

— Гадость какая!

Лефевр снова улыбнулся. Он давно не чувствовал себя таким счастливым и таким… живым, что ли.

— У нас все получилось, — сказал он. — Мои поздравления, Алита, вы прекрасно говорите по-валеатски.

Девушка с сомнением во взгляде посмотрела на него и спросила:

— Точно? — и осеклась, поняв, что говорит не по-русски. На мгновение она замерла, словно вслушивалась в слова, звучавшие в ее голове, а потом на ее лице расцвела удивительная улыбка: мягкая и немного смущенная. Лефевр поймал себя на том, что тоже чувствует непривычную робость, и, чтобы сменить тему, сказал:

— Алита, во время ритуала я заглянул в ваше прошлое, — девушка изумленно посмотрела на него, и Лефевр продолжал: — В момент вашей встречи с Винокуровым в магазине. Я видел, как он подписывал книгу и почти рассмотрел ваше имя.

Радость покинула лицо Алиты. Она поднялась с кресла и, подойдя к окну, с задумчивой печалью уставилась вниз, на шумную праздничную улицу. По мостовой шли гуляющие, коробейники предлагали засахаренные фрукты и кульки с цукатами, возле магазинов размахивали флажками зазывалы.

— Если вы назовете его, — промолвила Алита, — я попаду обратно?

Лефевр пожал плечами. Он вдруг понял, что его гостья испытывает не грусть, а самый настоящий страх — ей одновременно хочется вернуться домой и остаться здесь. Дома ее ждал муж: если Никитос додумался до того, чтобы выкинуть опостылевшую жену в другой мир, то страшно представить, что еще он может выкинуть, если Алита вернется.

— Я не знаю, — признался Лефевр. Приблизившись к Алите он дотронулся было до ее локтя, словно хотел успокоить и утешить, но тотчас же опустил руку. — Если хотите, то могу назвать то, что мне удалось рассмотреть.

— Ничего не помню, — призналась Алита. — Я же вижу перед собой эту надпись в книге. А имени не могу разобрать…

Она обернулась и посмотрела на Лефевра так, что он почувствовал невольную дрожь.

— Назовите, — сказала Алита, и Лефевр вдруг понял, где видел такое выражение лица, как у нее: у колдунов, идущих на казнь, понимающих, что ничего уже не исправить, и готовых принять свою судьбу. — Назовите его, Огюст-Эжен, и будь, что будет.

— Там было написано «Дорогой Солие», — промолвил Лефевр. — Или «Дорогой Сокие». Я не уверен точно.

Он был готов ко всему — например, к тому, что Алиту подхватит черный смерч и унесет прочь, или же она просто растворится в воздухе: только что была тут, а теперь исчезла. Но ничего не произошло. Алита по-прежнему стояла возле окна, только теперь обреченность и горе стремительно покидали ее лицо.

— Значит, это не те имена, — сказала она с явным облегчением. — Должно быть, вы не рассмотрели надпись четко потому, что я ее не помню.

— Может быть, — ободряюще улыбнулся Лефевр. Ощущение было таким, словно с плеч свалился мешок, набитый здоровенными булыжниками. — Но знаете, что самое интересное? Перо этого мерзавца Винокурова. Это артефакт, причем очень сильный. И артефакт из нашего мира — я различил несколько несомненных деталей.

— Что же нам делать? — спросила Алита, и Лефевр отметил для себя это «нам».

— Я сегодня съезжу в гости к старому знакомому, — ответил он. — Бьорн Гундеготт, профессор кафедры артефакторики. Думаю, он даст ответы на мои вопросы. Видите ли, Алита, — Лефевр взял девушку за руку, и она не вздрогнула и не отстранилась. — Неизвестно, сколько еще человек Винокуров выкинет из вашего мира. Он негодяй, и я должен его остановить.

— Это ваша работа, — вздохнула Алита. Лефевр кивнул.

— Да. Служить людям, защищать слабых и преследовать зло везде и всюду, — произнес он. — А Винокуров зло. И я его достану.

* * *

Алита не пошла на мессу: Лефевр решил, что пока ей лучше посидеть дома. Бланк, выслушивая распоряжения хозяина, заметил, что для молодой леди можно вызвать куафера и портного — благородной даме все-таки не пристало носить старые, да еще и чужие вещи. Лефевр согласился: обновки и прическа наверняка порадуют Алиту, а он очень любил делать подарки. Правда, в последнее время дарить их было почти некому…

Народу в кафедральный собор набилось столько, что Лефевр едва смог пробраться к скамьям, зарезервированным для инквизиции. Гербренд Гуле, его коллега и давний приятель, подвинулся, освобождая место, и поинтересовался:

— Говорят, у тебя личная жизнь налаживается?

Лефевр завел глаза. Гуле был хорошим человеком, но обожал слухи и сплетни. Иногда казалось, что он знает о каком-нибудь щекотливом событии за полчаса до того, как оно произойдет.

— Ты о чем? — ответил Лефевр вопросом на вопрос, попутно решив, что вся прислуга сегодня получит выволочку. Гуле посмотрел на него чуть ли не обиженно: мол, скрываешь, а я-то думал, что мы друзья и братья по оружию.

— О рыжеволосой миледи, конечно, — заговорщицки промолвил он.

— Это мой агент, — сухо сказал Лефевр. — Помнишь дело Ятти Яааппи?

Гуле прищурился.

— Это когда в страну ввозили наркотики с югов под видом пряностей? — уточнил он. — И маскировали заклинанием Тени?

Лефевр кивнул.

— Совершенно верно. Миледи Алита была моим внедренным агентом. Схизматики вычислили ее и приговорили к смерти, она бежала, долго скрывалась и только вчера смогла выйти со мной на связь, — Гуле слушал с приоткрытым от удивления ртом, и Лефевр добавил: — Представь себе, она пересекла границу в клетке человеческого цирка.

Гуле уважительно покачал головой.

— Иногда ты меня просто потрясаешь, Огюст-Эжен, — признался он. — А я-то уж было решил, что скоро мы всем отделом будем есть салаты на твоей свадьбе.

Лефевр натянуто улыбнулся и решил сменить тему.

— Кстати, что ты знаешь о Ползучих артефактах? — спросил он. Гуле, несколько лет сотрудничавший с кафедрой артефакторики, знал о магических предметах если не все, то очень многое. Возможно, и в университет не придется ехать. Приятель пожал плечами.

— Ну, во множественность обитаемых миров ты веришь… — задумчиво произнес он. Лефевр кивнул, и Гуле продолжал: — Ползучие артефакты способны перемещаться между мирами. Есть мнение, что, попадая в иной мир, они во много раз усиливают свои свойства. Но это, как ты сам понимаешь, исключительно философское утверждение. В университете есть несколько предметов с довольно специфическими свойствами, но, конечно, никто тебе не скажет наверняка, есть ли другие миры или нет. И действительно ли эти предметы там побывали. А кстати, с какой целью интерес?