Нью-Йорк - Эдвард Резерфорд

– Вон там есть и виселицы, – указал он вдоль берега. – Душить веревкой преступников посерьезнее.

– У моего народа так не принято, – произнесла Бледное Перо.

– Знаю, – сказал он мягко. – Но это принято у нас.

Едва они остановились перед таверной, где пили какие-то матросы, из-за угла показалась и направилась к ним Маргарета ван Дейк, в свободном платье и с трубкой в руке.

Маргарета уставилась на мужа и девочку. Жена мингера Стинбёргена лишь несколько минут как сказала ей, что ван Дейк в городе. Возможно, ей показалось, но Маргарета заметила блеск в ее глазах, а потому насторожилась – так смотрят те, кто застукал чужого мужа с посторонней женщиной.

Неужто Дирк не постыдится так поступить с ней на людях? Ее вдруг охватил холодный липкий страх, но она взяла себя в руки и улыбнулась, как будто не удивилась, потому что сегодня его и ждала.

И вот он, с индейской девочкой. Так или иначе – не с любовницей. Но с девочкой, которая… была бледновата для индианки.

– Ты вернулся, – сказала Маргарета и быстро обняла его. Затем отступила.

– Да. Мы разгружались на складе.

Разволновался? Может быть.

– Удачно съездил?

– Очень. Шкурок столько, что понадобилось еще и каноэ.

– Это хорошо. – Она вперилась взглядом в Бледное Перо. – Что за девочка?

Дирк ван Дейк посмотрел на Бледное Перо – понятно ли ей, о чем шла речь? Он неожиданно понял, что не знает. Некоторые индейцы владели голландским языком, но с дочерью он всегда разговаривал на ее родном. Он мысленно помолился.

– Она приехала с индейцами, – ответил он хладнокровно. – Из клана Черепахи.

У местных индейцев принадлежность к клану наследовалась по женской линии. Ребенок был членом материнского клана.

– У меня добрые отношения с кланом Черепахи.

Маргарета сосредоточенно изучала Бледное Перо.

– Ты знаком с ее матерью?

– Нет, – мотнул головой ван Дейк. – Она умерла.

– Ребенок смахивает на полукровку.

Догадалась? Он ощутил укол страха, но быстро его отогнал:

– Мне тоже так кажется.

– А кто отец?

– Откуда мне знать? – пожал он плечами.

Жена пососала трубку.

– Эти индианки все одинаковы.

Странно, подумал ван Дейк. Несмотря на приверженность кальвинизму, голландки до замужества сплошь и рядом заводили любовников, и с этим мирились. Но стоило отдельным индианкам, народ которых ограбили белые, пасть до торговли телом в портах за мелкие суммы непонятных денег, как жена уже видела в каждой индейской женщине заурядную шлюху.

– Не все, – сказал он тихо.

– Она милашка. – Краем рта Маргарета выпустила дым. – Жаль, что недолго им быть такими.

Правда или нет? Увидит ли он при жизни, как увядает красота дочурки?

Он заметил, что Бледное Перо уставилась вдаль и застыла. Боже, никак она поняла? Или догадалась по тону?

Дирк ван Дейк любил жену. Наверное, меньше, чем следовало, но она неплохая женщина и прекрасная мать. Он считал, что идеальных браков не бывает, и в чем бы ни провинился он сам, ее вина была ровно такой же. Он был ей верен – большей частью, не считая матери Бледного Пера, но это особый случай.

Так или иначе, у Маргареты не было причин считать Бледное Перо его дочерью. Разве что женским чутьем.

– Не води ее в дом, – негромко сказала Маргарета.

– Конечно нет, – услышал он собственный голос.

Она догадалась. Ван Дейк был почти уверен в этом. Обвинит, когда он придет домой? Закатит сцену? Не исключено. Но он спокойно отопрется, и Маргарета останется в дураках. Для этого она слишком горда.

Он надеялся, что ранил ее не слишком тяжело.

– Пусть уходит, – велела Маргарета. – Тебя ждут твои дети.

Она повернулась, готовая уйти.

Он не мог ее упрекнуть – напротив, восхитился ею. Она вела себя достойно, оберегая семью. Но тут он взглянул на Бледное Перо.

Та продолжала смотреть вдаль, но на лице застыло изобличающее потрясение. Ей было незачем понимать слова. Все было ясно по тону и взглядам. Обещанные чудеса обернулись обидой и горем. Он предал ее, хотя и не по своей воле. Его захлестнули укоры совести. Он не мог покинуть ее вот так.

Маргарета уже удалялась. Как бы ей ни было больно, дело сделано. К тому же она зрелая и сильная женщина, а стоявшая рядом девочка – невинный ребенок. Он быстро прикинул.

– Грет, у меня еще останутся дела, когда индейцы уйдут, – сказал ван Дейк вдогонку. – Мне нужно на бувери Смита. Половина шкурок его, помнишь? – Это была чистая правда, хотя он собирался заехать к фермеру не сегодня. – Передай детям, что буду завтра.

– А снова когда уедешь? – обернулась жена.

– Уеду? – улыбнулся он. – Теперь не скоро, через несколько месяцев.

Маргарета кивнула. Смягчилась?

– Тогда до завтра, – сказала она.

Какое-то время ни ван Дейк, ни Бледное Перо не произносили ни слова. Ему хотелось приобнять ее, утешить, но он не осмелился. Они молча шагали по улице, пока она не спросила:

– Это твоя жена?

– Да.

– Она хорошая женщина?

– Да. Хорошая.

Они прошли еще немного.

– Теперь ты отправишь меня обратно?

– Нет, – улыбнулся он. – Идем со мной, доченька.

На сборы ушло меньше часа. Ван Дейк послал одного из своих людей за конем. Купил еды и два одеяла. Затем, отдав индейцам распоряжения, кликнул Бледное Перо и выехал в путь.

Главным выездом из Нового Амстердама была широкая дорога, начинавшаяся перед фортом на рынке и уходившая к стене через западную половину города.

Ван Дейк ехал медленно. Довольная Бледное Перо шла рядом. Голландские дома вскоре сменились огородами и садами. Они достигли городской стены и миновали ворота с каменным бастионом. Широкий тракт протянулся на сотни ярдов мимо кладбища и мельницы. Потом повернул направо. Они продолжили путь по берегу Ист-Ривер, оставив позади небольшую табачную плантацию и болото. Спустя короткое время слева показался большой пруд, и от него дорога шла на север до конца острова.

Остров Манхэттен был странным местом: лишь пара миль в поперечнике, но целых тринадцать в длину. Нетронутые топи, девственные луга и леса, испещренные холмами и участками обнажившихся скальных пород, представляли собой замечательные индейские охотничьи угодья. Да и сама дорога, которой они шли, была старой индейской тропой.

Индейцы, населявшие остров, звались манатами, но это была лишь одна из многочисленных групп местных алгонкиноязычных племен. На Ист-Ривер в Бруклине жило племя канарси; за бухтой, близ широкого участка суши, который голландцы называли островом Статен – Стейтен-Айленд, селились раританы. Выше к северу по великой реке жили хакенсаки и таппаны. Десятки наименований. Белые люди сразу отметили красоту туземцев: мужчины были рослы и грациозны, женщины – с точеными, изящными чертами. Ван Дейк испытывал гордость, посматривая на шедшую рядом девочку.