Тёмная лощина - Брайан Кин

Мы поздно поженились. Таре тридцать пять, мне почти сорок. Мы еще не старые, но наши шансы завести ребенка уменьшаются с каждым годом. Наверное, я никогда не отпраздную Дня Отца.

Думаю, Богу нельзя было становиться отцом.

Большой Стив резко остановился, но по инерции я прошел еще пару шагов и наткнулся на него. Собака удивленно взвизгнула, вернув меня к действительности. От неожиданности я взмахнул руками и повалился в цветущие заросли ядовитого плюща. К счастью, у меня нет на него аллергии. В детстве бабушка заставила меня съесть листок ядовитого плюща, таким нехитрым способом она привила мне иммунитет к яду этого гадкого растения.

Я умудрился удержать поводок в руке, хотя Стив и отпрыгнул достаточно далеко. Я встал, отряхнул сухие листья со штанов и рубашки.

— Черт возьми, Стив! — я дернул поводок, пытаясь заставить пса вернуться.

Но он продолжал смотреть вперед и тревожно скулить.

Я огляделся и замер. В лесу неожиданно стало тихо. Ни птиц, ни белок в кронах деревьев, ни ветерка. Неподвижный воздух был прохладен, отдавал сыростью и перегноем. Место было незнакомым. Задумавшись, я завел нас слишком глубоко, дальше обычного. Деревья были выше и выглядели зловеще. Казалось, они наблюдают за нами. Я хотел было засмеяться, но вдруг понял, что не могу. Они напомнили мне энтов из «Властелина колец», только злых. Словно медиум, я чувствовал испорченные души деревьев, будто бы они были прокисшим молоком. Черная и серая кора, сутулые стволы, облепленные пятнами болезненно-желтого мха, один исполин истекал темным соком, очень похожим на кровь. Деревья росли плотно, обступая тропу непролазной стеной, а между ними примостился густой рыжий кустарник с кроваво-красными шипами: будто матушка-природа настаивала на том, чтобы мы шли по проложенной неведомо кем тропинке. Ветви переплетались над головой, образуя арку.

Мы очутились в тоннеле из листвы. Большой Стив смотрел вперед, спрятав хвост и поскуливая.

— Ты чего, приятель? — я забеспокоился, что, может быть, отдавил ему лапу, когда споткнулся. Хотя не было похоже, что он хромал.

Большой Стив медленно отвел глаза от тропинки и уставился на меня, заскулив в третий раз.

Ему не было больно — ему было страшно.

— Пойдем, — разнервничавшись, я снова потянул за поводок. Самое отвратительное в нервозности — не знать, почему ты нервничаешь. — Пошли домой. Папе нужно работать. Думаю, для одного дня достаточно. Олененка мы уже испугались.

Но Большой Стив отказывался двигаться с места. Прижав уши, он зарычал. Когти впились в грязь. Он начал лаять. В лесу раздалось эхо. Собаки могут слышать звуки, о которых человек и не догадывается. Так какого черта они так громко лают?

— Прекрати! — крикнул я. — Двигайся, Большой Ст…

Внезапно заиграла флейта, прервав меня на полуслове. Теперь она звучала громче и совсем недалеко. Я затаил дыхание и осмотрелся, но ничего не увидел сквозь толщу листвы.

— Какого черта? — спросил я собаку. — Слышишь это?

Большой Стив прекратил лаять, но продолжил рычать.

Музыка всё звучала. Мне стало интересно, хотя беспокойство никуда не делось. В джинсах заворочался член. Большой Стив умолк, сел на задницу и начал лизать себя. Что бы не заводило меня, влияло и на него.

Внезапно мы услышали что-то еще. Голос женщины, стонущей то ли от боли, то ли от экстаза. Так сразу и не определишь. Она была где-то неподалеку. Любопытство пересилило все страхи, и я двинулся вперед, словно в трансе. Большой Стив последовал за мной.

Воздух стал холоднее, стоило нам ступить под своды естественного тоннеля. Запах перегноя усилился, но я так и не понял, что его источает. «Потолок» был таким плотным, что ни один солнечный луч не мог проникнуть под густой полог. Тьма между стволами деревьев казалась осязаемой. Большой Стив натянул поводок, отказываясь идти дальше. Всё мое тело покрылось мурашками, и я уже было собрался пойти на поводу у собаки, как вдруг женщина застонала снова.

Мы начали красться, и я понял, что затаил дыхание.

Женщина хихикнула, а потом что-то пробормотала. Я не смог разобрать слова, но голос звучал знакомо. Точно такой же смех разливался в воздухе, когда Шелли Карпентер хихикала над Большим Стивом. Скорее всего, это была она.

Тропа закончилась буреломом. Большой Стив сел рядом со мной, тяжело дыша. Когда я расчищал путь, что-что привлекло мое внимание. На земле между иссушенными ветвями лежал белый камень, похожий на надгробную плиту. Каким-то чудом рухнувшее дерево не разбило его. Я очистил камень от листвы, наклонился и попытался прочитать надпись. Мох и грязь все еще закрывали буквы, пришлось отковыривать их. Я пробежался кончиками пальцев по надписи. Поверхность была прохладной и, казалось, дрожала. Я отдернул руку, будто меня ударило током. Спустя пару секунд, я осмелился на еще одно прикосновение. Дрожь продолжалась. Взгляд скользнул по вырезанной надписи.

DEVOMLABYRINTHI

NLEHORNPOSSVIT

PROPTERNVPTIAS

QUASVIDITSVBVMRA

Слова, их форма и начертание казались смутно знакомыми. Напоминало латынь, написанную кем-то, кто, скорее всего, не знал основ языка. Я поизучал их еще немного, но не смог ничего понять. Сам камень не выглядел старым. На нем не было трещин, он не был истерт дождями и снегами. Прежде чем я успел прийти к какому-либо выводу, смех Шелли, если это была Шелли, раздался снова где-то очень близко. Несмотря на беспокойство, Большой Стив взобрался на упавшее дерево. Я последовал за ним. Вонь усиливалась, но я всё еще не понимал, что служило ее источником. Пробираясь через бурелом, я оттолкнул ветки ежевики, засадив пару шипов в ладонь, и посмотрел сквозь открывшуюся прореху.

По ту сторону преграды была небольшая поляна, окруженная со всех сторон густыми деревьями. Она была укрыта ковром пышной зеленой травы, а прямо через центр протекал небольшой ручей. Журчание успокаивало. Солнце ярко сияло над головой, и после полумрака леса свет на несколько секунд ослепил меня. Стоило глазам чуть привыкнуть, я с недоверием уставился на…

Шелли Карпентер. Она стояла на коленях в центре поляны. Совершенно голая. Одежда и iPod валялись на траве. Алебастровая кожа будто светилась изнутри. Я смотрел на нее со спины, так что прекрасно видел веснушки на плечах и крошечную бабочку-татуировку на спине.

Я ухмыльнулся:

«Вот так встреча».

Большой Стив скулил низко и скорбно, но я почти не слышал его. Мое внимание было сосредоточено на Шелли и на том, перед чем она опустилась на колени.

Это была каменная статуя, изображающая бородатого человека. По крайней мере, так я думал, пока не разглядел ее получше. Это был сатир, получеловек-полукозел из греческой мифологии. Я был достаточно близко, чтобы разглядеть птичье дерьмо на каменном плече и ежевичную лозу, обвивающую талию. Детали были на удивление яркими, почти живыми: козлиные уши, рога, торчащие изо лба, большой крючковатый нос. Его тело было покрыто густыми курчавыми волосами, рука прижимала к губам пастушью флейту из тростника, а другая спряталась где-то между ног. Нижняя половина тела под стать ушам: козлиные ноги, между которых торчал чудовищных размеров фаллос. Около десяти дюймов в длину, толстый, как фонарик. Мало того, скульптор сделал его нарочито вздыбленным. Это выглядело бы даже смешно, если бы не то внимание, которое Шелли ему уделяла.