Никто не хотел убивать - Фридрих Незнанский

— Ну-у, может на следующей неделе? — предложил Игнат. — А то у меня сейчас зачет по курсовой.

— Ну, времени, положим, я у тебя много не отниму, — урезонил его Турецкий, — и курсовую ты, надеюсь, защитишь. Так что не будем откладывать дело в долгий ящик и встретимся не через неделю, а в это воскресенье.

— Хорошо, — без особой радости в голосе согласился с ним Игнат. — В таком случае, в парке, часов в одиннадцать. Я там обычно с девушкой своей гуляю.

Понимая, что без дотошно-кропотливого анализа происшедшего в лабораторном корпусе фармацевтической компании Шумилова неделю назад ему не разобраться в тех взаимоотношениях, которые сложились между людьми, завязанными на «Клюкве», Плетнев заперся в отведенном ему кабинете, заварил кружку кофе и тяжело опустился в кресло, едва ли не поминутно припоминая тот день и час, когда он, уже в качестве нового начальника службы собственной безопасности, появился на фирме.

«Выходит, сами решили с людьми познакомиться?» — уточнил Шумилов, когда он попросил его до поры до времени не представлять сотрудникам фирмы.

«Думаю, так будет лучше».

В хранилище лаборатории его провел Георгий Клочков, лаборант, который более охотно отзывался на имя Гоша. В ночь кражи он находился в лаборатории, и как сказал Шумилов, видимо, полностью доверявший парню, был в курсе всех событий.

В окно, через которое ушел преступник или преступники, уже вставили новое стекло, подключили сигнализацию, все вроде бы было тип-топ, однако прямо под окном проходила улица, по которой день и ночь и ночь сновали машины, и уже один этот факт не мог не навести на определенные размышления. Это окно было самым уязвимым местом в системе внутренней охраны лабораторного корпуса, и преступник знал об этом. А это… это уже дополнительная информация для размышления.

Отхлебнув глоток обжигающего кофе и восстанавливая в памяти закравшееся в мозги подозрение, что «Клюкву» похитил кто-то из своих, то есть людей, работавших на проекте Шумилова, Плетнев вдруг вспомнил, как позади него раздался голос Гоши:

«Через это окно преступник и убежал. Мы с Модестом выскочили, а он, паразит…», — и замолчал, махнув рукой.

«Модест, это кто?»

«Охранник. Ну-у, с которым мы на посту были», — довольно резво пояснил Гоша, однако тут же замолчал, видимо, сообразив, что сморозил что-то лишнее.

«Мы — это вы и Модест?»

«Да».

«Но вы — лаборант. И у меня вопрос: что вы делали на посту охранника?»

Гоша замялся и как-то очень уж вяло и неуверенно промямлил:

«Да как вам сказать… Ночами, когда идет режим обкатки и вся работа заключается в том, чтобы вести журнал испытаний, бывает довольно скучно, вот мы и ходим порой друг к другу в гости. Чайку попить, перекусить…»

«Хорошо, оставим этот вопрос и вернемся к нашим баранам. Вы видели того, кто сиганул в окно?»

«Да, конечно! — радостно сообщил Гоша. — Но только на мониторе».

«И как он выглядел?»

«Ну-у, весь в черном… а на голове капюшон».

Видимо, понимая ущербность своих показаний, Гоша попытался тут же реабилитироваться:

«Да, он был весь в черном, но когда мы с Модестом прибежали сюда, то почти одновременно с нами, только через другую дверь, сюда же вбежал и Савин. Мы даже испугались, увидев его, настолько неожиданно это было. А еще секунд через двадцать вбежали сначала Кокин, старший научный сотрудник, начальник Савина, а потом уже и наш академик, Ясенев.

«Выходит, вас там было пятеро? Точнее говоря, четверо, не считая охранника. И все завязаны на “Клюкве”?»

«Да».

«И что же вы все делали в столь поздний час в лабораторном корпусе?»

«Работали, — не очень-то уверенно произнес Гоша. — Здесь все работают на совесть. А я, когда на электричку опаздываю, даже ночую здесь».

Припоминая не очень-то уверенные пояснения Гоши, который словно оправдывался в том, что у Шумилова все работают на совесть, Плетнев вспомнил, как обратил внимание на окурок, валявшийся на полу под окном.

«У вас что, и курить в лаборатории можно?»

«О чем вы говорите! — возмутился Гоша. — Шумилов за это голову оторвет да еще и премий лишит. Курят двумя этажами выше, в курилке».

«А откуда же тогда этот окурок?»

«Не знаю, — развел руками Гоша. — Но в ту ночь, помню, здесь целая куча окурков валялась…»

Это уже было что-то. Судя по всему, притаившийся у окна преступник довольно долго поджидал своего напарника, который должен был подогнать к окну машину, и когда тот подал знак…

Впрочем, все это было на стадии предположения, которое само по себе ничего не стоило.

В тот же день ему удалось переговорить с академиком Ясеневым, и он даже стал невольным свидетелем словесной перепалки между Савиным и его начальником, Кокиным. И разговор этот, который Плетнев едва ли не дословно восстанавливал сейчас в памяти, теперь казался ему уже не таким пустяшным, как в первый момент.

…Продолжая знакомиться с сотрудниками фирмы Шумилова, он на секунду задержался перед дверью той самой лаборатории, из которой только что увезли труп Савина, как вдруг услышал возбужденные мужские голоса:

«…и потом, эти ваши бесконечные намеки и подначки. Я же вижу, как вы смотрите на меня, как улыбаетесь высокомерно. Вы же считаете меня полным неудачником и еще черт знает чем, а я, между тем…»

«Послушайте, Кокин, ваша мнительность и подозрительность может сравниться только с моим терпением. Вы что, пришли мешать мне работать?»

«Я?.. Мнительность и подозрительность… Да как вы смеете?! К тому же, Савин, вы совершенно забываете о том, что вы всего лишь младший научный сотрудник, младший! А я — завлаб и старший научный сотрудник! И вам, Савин, следует…»

«Вот именно, что “завлаб”, — послышался насмешливый голос. — К тому же, Кокин, мы не в армии, и… В общем, Кокин, скажу вам правду. Вы не научный сотрудник… да-да, и не возмущайтесь этим фактом, вы просто клещ, присосавшийся к нашему академику».

В тот момент Плетнев подумал даже, что этот самый Кокин после подобного оскорбления вцепится в лицо Савина, и он уж подумывал было вмешаться, однако вместо ожидаемой драки послышался какой-то очень спокойный, с откровенной язвинкой голос Кокина:

«Хорошо, пусть будет по-вашему, хотя, на самом деле, я довольно неплохой ученый и экспериментатор, который хорошо знает, чего он стоит. А вы, Савин, гений вы наш, признайтесь, наконец-то, с чего бы вдруг вы столь поспешно вернулись в Россию? Вас что, выгнали из Франции? Взашей?»

Раздался короткий смешок и тут же:

«Ах, Кокин-Кокин, тип зловредный! Я же не спрашиваю вас, с чего бы это вы оказались в ночь кражи в лаборатории, причем в халате наизнанку, тогда как за пять часов до этого вы ушли вроде бы домой?..»