Восточная миссия - Сергей Бортников

Может, командир полка разберется?

Однако Богородский тоже ничего не понял. Пришлось ехать в штаб к начальнику дивизии.

– Разрешите доложить, ваше превосходительство? – как и положено, начал старший по званию.

– Прошу…

– С вашего позволения… Иван Гаврилович…

– Что ж… Давайте, господин ротмистр…

– Мои лазутчики… (Барбович замялся, раздумывая, называть фамилии отличившихся или нет.)

– Продолжайте-с, голубчик! – нетерпеливо протянул генерал.

– Прыщов и Гордина…

– Степан Кузьмич… Он еще служит?

– Так точно! Взяли на той стороне двух штатских… Вот их документы.

– Эрвин Френдлих, Берлинская обсерватория, Фриц фон Дунк, Прусская академия наук, – прочитал вслух Келлер. – Эти господа с вами?

– Так точно.

– Распорядитесь ввести!

Перепуганные ученые нерешительно переступили порог. Но сразу оживились, как только Федор Артурович произнес на их (и своем) родном языке:

– Гутен таг… Значит, вы ученые?

– Да-да, господин генерал…

– Разрешите представиться, граф Келлер.

– О! Мы много слышали о вас! – восхищенно пробормотал Френдлих.

– Итак, вы утверждаете, что…

– Мы направляемся наблюдать солнечное затмение. Послезавтра в полдень.

– Знаю. Штаб дивизии получил соответствующее указание из Ставки с просьбой провести разъяснительную работу среди солдат… А то некоторые из них могут принять затмение за гнев Божий.

– Понимаю, господин генерал…

– К сожалению, сейчас Россия и Германия находятся в состоянии войны, и я просто вынужден задержать вас до выяснения обстоятельств. Кстати, кто может засвидетельствовать ваши личности?

– Не знаю, – раздраженно бросил фон Дунк.

– А что, русские астрономы не снаряжали экспедиций в район боевых действий?

– Насколько мне известно, ближайший наблюдательный пункт Пулковской обсерватории находится где-то под Киевом.

– Кого из наших ученых вы знаете?

– Балановского, Баклунда, Вильева…

– Еще!

– Сергея Константиновича Костинского, Петра Ивановича Яшнова, Гавриила Андриановича Тихова…

– Достаточно. Иван Гаврилович… Передайте господ астрономов в контрразведку. Пускай погостят у нас, пока мы не свяжемся с кем-то из перечисленных ими лиц.

– Слушаюсь, ваше превосходительство!

– А теперь – по сути, – устало махнул рукой Келлер, когда пленников увели.

– За рекой Серет регулярных войск противника нет. Ни пехоты, ни артиллерии, ни кавалерии, – продолжал Барбович. – Пулемет, пушка и несколько сотен ландштурмистов… Их можно разбить усилиями одного моего… нашего полка. (Он хотел, как Степан, сказать «эскадрона», но вовремя одумался: рядовому гусару шапкозакидательство простить еще можно, а вот офицеру, начальнику конно-пулеметной команды, – вряд ли!)

– Сведения верны? – отчего-то занервничал генерал.

– Так точно – астрономы подтверждают! Да и Степану Кузьмичу можно доверять.

– Он ведь с вами еще в Японскую войну ходил в разведку, не так ли?

– Так точно!

– А этот… Что-то не припомню такой фамилии…

– Прыщов? Он из новобранцев, – подсказал полковник Богородский.

– Значит, так… Если то, о чем сообщили разведчики, правда – представим их к награде. Завтра же и проверим эти сведения!

Главной задачей кавалерии было прикрывать развертывание войск 3-й армии под командованием генерала Николая Рузского и вести разведку. Но Федор Артурович предчувствовал громкий успех. И решил рискнуть.

18

20 августа части 9-й и 10-й дивизий, сведенные в кавалерийский корпус, легко форсировали Серет, берега которого австрийцы почему-то не защищали. Незначительное сопротивление русским оказали только пограничники и жандармы; ландштурмисты, как и предполагали разведчики, сразу разбежались и, бесконечно названивая своему командованию по телефону, сеяли панические настроения во всей австрийской армии.

Сразу после этого генерал Бегильдеев получил очередной приказ командующего армией: захватить Золочев[8], а генерал Келлер – выдвинуться на линию реки Золотая Липа и удерживать ее до подхода пехоты.

Но пока еще они вместе, в составе одного корпуса, на одном марше…

21 августа в 6.30 утра 10-я дивизия выстроилась в колонну и выступила в наступательном порядке. 1-й Оренбургский казачий полк (без одной сотни) и одна батарея шли в авангарде, оберегая главные силы: 10-й гусарский Ингерманландский полк и 10-й уланский Одесский полк без двух эскадронов, определенных в боковое охранение, 10-й драгунский Новгородский полк без двух эскадронов, прикрывающих обозы…

Впереди, между населенными пунктами Ярославицы и Волчковцы, им предстояло сражение, о котором мы уже упоминали…

Императорские драгуны, уланы и гусары на конях знаменитой англо-арабской породы шли по старинке «стремя в стремя». Командующий 4-й австро-венгерской дивизией генерал Эдмунд Риттер фон Заремба получил от командира своего 13-го корпуса приказ атаковать с тыла российский отряд, обнаруженный на марше через Олеюв на Зборов[9].

Заремба пребывал в полной растерянности: ни один из многочисленных патрулей нигде не видел русских и – более того – ничего не слышал о них. Однако приказы не обсуждают, а выполняют…

Он сделал все возможное… Поднял по тревоге свою дивизию еще до рассвета и определил место будущей битвы. Отдельные подразделения замаскировал в лесу и на западном склоне ближайшего холма. Пехоте из ландштурмистов поставил задачу прикрывать кавалерию и как следует проинструктировал ее.

Все планы спутало неправдивое донесение разведчиков.

Мол, русские уже занимают Зборов.

Тогда генерал и принял, как оказалось впоследствии, ошибочное решение направить конницу на Худобинцы, чтобы перекрыть стратегическую дорогу Олеюв – Зборов…

Силы были приблизительно равны. С каждой из сторон – по две бригады из двух полков, каждый полк из шести эскадронов приблизительно по 150 всадников.

И все же Заремба имел небольшое преимущество. Его эскадроны насчитывали по 170 бойцов и более, все они имели сменных коней… Жаль только, что в предстоящей битве не смогут принять участие два эскадрона драгун, откомандированных для усиления гарнизона в Бродах – с ними ушла одна батарея; еще один эскадрон улан был отправлен в глубинную разведку.