Повернуть время вспять - Рэдклифф

Это был наивысший комплимент, какой один хирург мог сделать другому. Для хирурга лучше быть самым искусным, чем самым умным. Когда привозили пациента с разорванным сосудом, и человек мог умереть через двадцать секунд от потери крови, мозги могли и не помочь. В такой момент важнее всего было то, что у хирурга не трясутся руки.

– Когда она приступает?

– Она должна прийти в семь утра.

– Сегодня?

– У Вас какие-то сложности, доктор Рифкин?

– Нет, сэр, – быстро ответила Пирс, мысленно меняя свой распорядок дня. Каждый вечер, уходя из больницы, она тщательно проверяла расписание операций, чтобы убедиться, что ничто не изменили без ее ведома. Ничто не могло разозлить хирурга перед операцией сильнее, чем отсутствие свободного ординатора, который должен был ему ассистировать.

К сожалению, иногда секретари отменяли или, хуже того, добавляли операции, не уведомляя об этом ординаторов, но именно на них в таком случае валились все шишки. Пирс уже распределила всех ординаторов на текущий день – никого не оставалось, чтобы ввести новенькую в курс дела.

– Э-э-э, может быть, Конни позаботится о ней сегодня утром, пока я закончу с аневризмой? – предложила она.

Конни Лэнг была администратором факультета и занималась ординаторами.

– Позвони Дзуброву и скажи, что он будет ассистировать на этой операции. Его дела в лаборатории подождут.

Пирс едва сдержалась от того, чтобы возразить. Резекция аневризмы брюшной аорты относилась к серьезным операциям, где обычно ассистировал дежурный старший ординатор, а сегодня им была она.

Пирс пыталась заполучить все возможные крупные операции, чтобы в следующем году стать главным хирургом-ординатором. Среди других ординаторов четвертого года Генри Дзубров был единственным ее реальным соперником. Предполагалось, что следующие полгода он проведет в травматологической лаборатории, но, как казалось Пирс, он оказывался в операционной при любой возможности.

Она встала, понимая, что если задержится, то начнет жаловаться на привилегии, которые всегда доставались Дзуброву, и тем самым поставит себя под удар. Хирург-ординатор никогда ни на что не жалуется. Пирс до сих пор помнила свой первый день в ординатуре. Ее отец стоял перед двадцатью пятью ординаторами-первогодками, которые, нервничая, ждали его напутствия. С непроницаемым лицом он обвел аудиторию своими ледяными голубыми глазами, не задержавшись на дочери, словно она ничем не отличалась от других. Пирс хорошо запомнила его слова и знала, что он говорил всерьез.

Если Вам что-то здесь не нравится, Вам нужно всего лишь прийти ко мне и сообщить об этом. На каждую Вашу позицию найдется пятьдесят желающих, и я гарантирую, что они будут счастливы занять Ваше место. Никогда не забывайте, что быть здесь – привилегия, а не право.

После этого вступительного слова Эмброуз Рифкин обвел взглядом сидевших перед ним ординаторов, на этот раз задержавшись на Пирс дольше, чем на остальных. Привилегий можно и лишиться, словно говорил его взгляд.

– Как ее фамилия? – спросила Пирс.

Завотделением посмотрел в папку, лежавшую у него на столе.

– Томпсон.

– Ясно.

Больше Эмброуз Рифкин не добавил ничего, и Пирс ушла, плотно прикрыв за собой дверь кабинета, хотя ее об этом не просили. Она сделала глубокий вдох и выдох, пытаясь избавиться от гнева и фрустрации, неизменно охватывавших ее при общении с отцом. Им было комфортно друг с другом лишь в операционной. Наверное, Пирс пора бы уже привыкнуть к этому, но у нее не получалось.

– Черт!

– Уже тяжко, хотя день только начался?

Пирс подпрыгнула от неожиданности и развернулась. Позади нее стояла Конни Лэнг, держа в руках два бумажных стаканчика с кофе и коробку пончиков «Данкин Донатс».

– Как обычно. Ты что-то рано сегодня, – ответила Пирс.

Конни мотнула головой в сторону закрытой двери.

– У него в полседьмого совещание по бюджету, – улыбнувшись, пояснила она с хищным огоньком в глазах. – И ему прекрасно известно, что рано утром чиновники плохо соображают, так что у него больше возможностей получить то, что он хочет.

– Разве он не всегда получает желаемое?

Конни мудро промолчала в ответ.

– Он рассказал тебе про нового ординатора?

Пирс кивнула.

– Она уже внизу, у администратора. Я слышала, как она спрашивала, как пройти в комнату отдыха хирургов.

– Боже! Она уже пришла?!

Конни снова улыбнулась.

– Энергия бьет ключом. Разве не этого ты хочешь от своих ординаторов?

– О да, жду не дождусь знакомства, – со вздохом сказала Пирс и направилась к лифтам. – Пойду отыщу ее. Как она выглядит?

– Чуть ниже тебя ростом, симпатичная. Волосы до плеч, медно-коричневые вперемешку с блондом. На ней темно-синяя форма.

– Понятно, – бросила Пирс.

Интересно, что имела в виду Конни под «симпатичной». Пирс уже наскучило ходить на свидания с медсестрами и знакомыми ординаторами. Она ни с кем из них не встречалась подолгу, а времени искать кого-то еще у нее не было. Так что новые лица, особенно симпатичные, были весьма кстати. Может, в конечном итоге все не так уж плохо.

Пирс повернула за угол по направлению к лифтам и в конце коридора краем глаза увидела девушку в темно-синей форме, которая шла к комнате отдыха.

– Эй, постойте! – крикнула Пирс и поспешила вперед. – Вы новый… – Пирс затормозила, ее голос оборвался при виде лица, которое она не ожидала увидеть когда-либо снова. Лицо Уинтер лишилось нежной юношеской пухлости, ее черты заострились – теперь они принадлежали прекрасной женщине. Уинтер выглядела уставшей, но этого можно было ожидать. Она выглядела стройнее, чем запомнилось Пирс, словно все эти годы регулярно совершала пробежки.

– Ты… Томпсон? Мы встречались…

– Да, это я, – быстро сказала Уинтер, не желая вспоминать ту встречу, смысл которой ускользал от нее до сих пор. Она ожидала, что рано или поздно пересечется с Пирс, потому что знала о ее распределении в университетскую больницу. Однако Уинтер не рассчитывала, что эта встреча произойдет так скоро да еще в таком формате.

– Ты ведь Пирс?

– Да, верно, – подтвердила Пирс, мысленно пытаясь собрать кусочки пазла воедино. На карточке из конверта было написано Уинтер Кляйн. Пирс была абсолютно в этом уверена, потому что эта карточка до сих пор оставалась засунутой в угол зеркала на ее туалетном столике. Почему она так ее и не выбросила за все эти годы, Пирс сама не понимала. Это фамилия мужа, пронзила ее догадка. Томпсон – это ее фамилия в замужестве.

– Я… начинаю сегодня, – сказала Уинтер в повисшую между ними тишину.