Париж Наполеона Бонапарта. Путеводитель - Сергей Нечаев

Когда председатель суда спросил приговоренных, понятно ли им такое решение, Карбон закричал:

– Я не признаю себя виновным! Мне всего-навсего поручили купить лошадь и повозку, разве это преступление?

Сен-Режан лишь попросил, чтобы с казнью не затягивали, так как он не собирается подавать никаких протестов и жалоб.

Они были казнены 20 апреля 1801 года на глазах специально для этого собранной толпы парижан. Перед смертью Сен-Режан закричал:

– Люди добрые, мы умираем за короля!

* * *

На поимку Лимоэлана были брошены лучшие полицейские силы Франции. Оказалось, что его невеста, мадемуазель Альбер, жила в Версале. У нее-то он и прятался первое время после взрыва. Был найден священник, которому Лимоэлан исповедовался за месяц до покушения. Кольцо постепенно сжималось, но когда дом, где должен был находиться Лимоэлан, был окружен, оказалось, что там его уже нет.

Он в это время уже был в Бретани. Там он скрывался до конца марта 1802 года, а после этого уехал в Соединенные Штаты. Смерть маленькой Пёсоль настолько сломила его психику, что он совсем перестал спать по ночам. В Америке он стал священником под именем аббата де Клоривьера. Через год он написал своей невесте, приглашая ее приехать в Америку, но та не могла сделать этого, так как поклялась посвятить себя богу, если ее жениху удастся ускользнуть от полицейских ищеек. Новоявленный аббат де Клоривьер был в отчаянии: зачем ему было с такими сложностями спасаться, если теперь он и его любимая не могут быть вместе?

Но надо было продолжать жить, и вплоть до самого падения Наполеона он служил кюре в Чарльстоуне, а в 1820 году стал управляющим монастыря в Джорджтауне и организовал за свой счет пансионат для маленьких девочек из бедных семей. Умер Жозеф-Пьер Пико де Лимоэлан лишь в 1826 году, через пять лет после смерти ненавистного ему Наполеона.

* * *

Роялисты, непосредственно участвовавшие в покушении, были казнены, многие были сосланы подобно якобинцам. Но все-таки гнев Наполеона против роялистов не был в тот момент так жесток, как можно было бы ожидать, судя по расправе с совсем не имеющими отношения к делу о взрыве на улице Сен-Никез якобинцами. И тут причина заключается вовсе не в том, что он уже потратил на якобинцев весь свой гнев, а на роялистов его уже не хватило. Наполеон умел быть жестоким, когда находил это нужным, оставаясь вполне хладнокровным и спокойным. Дело тут было вовсе не в этом, а в том, что он задался целью увести из-под знамен Бурбонов тех умеренных роялистов, интересы которых могли быть вполне примиримы с новым порядком во Франции. Другими словами, он хотел показать, что те роялисты, которые признают законность его власти и безропотно подчинятся ей, будут приняты им с готовностью, и прежние грехи могут быть им прощены, а вот с непримиримыми, непременно желающими восстановить власть Бурбонов, он будет вести беспощадную борьбу. По имеющимся оценкам, эмигрантов-роялистов в то время насчитывалось около ста пятидесяти тысяч человек, и из них более половины уже вернулись в страну и поступили под надзор полиции. Только трем тысячам эмигрантов въезд во Францию попрежнему был воспрещен. Вот эти-то люди и были главными противниками Наполеона.

* * *

Французский историк Жак-Оливье Будон констатирует:

«Покушения против Бонапарта провалились. Конечно, некоторые акты спорадического сопротивления еще отмечались, но в целом, как минимум до 1803 года, оппозиция переместилась в салоны. Как якобинцы, так и роялисты в бессилии наблюдали за ростом личной власти Бонапарта».

И действительно, уже в августе 1802 года Наполеон стал пожизненным консулом, а в 1804 году – императором.

Королевский дворец, или Пале-Рояль (Palais-Royal), – одна из главных достопримечательностей 1-го округа Парижа – находится чуть севернее Лувра. Он был построен архитектором Жаком Лемерсье по заказу кардинала де Ришелье в 20-е годы XVII века. Таким образом, первоначально это был дворец кардинала.

После смерти кардинала де Ришелье во дворец переселилась Анна Австрийская, вдова короля Людовика XIII, и ее пятилетний сын – будущий король Людовик XIV. В это время страной фактически правил кардинал Мазарини.

Позже дворец перешел во владение Орлеанской фамилии (младшей линии Бурбонов) и в 1781 году был полностью перестроен. Герцог Орлеанский, известный как Филипп Эгалите, окружил сад дворца зданиями и колоннадой, а потом стал сдавать эти пристройки под магазины и гостиницы.

После Великой французской революции полностью изменился не только облик Пале-Рояля (он теперь не имел ничего общего с архитектурой, созданной во времена Ришелье), но и репутация этого квартала. Отныне Пале-Рояль и прилегающие к нему улицы стали ассоциироваться только с различного рода увеселительными заведениями. Здесь в саду был поставлен цирк шапито, был здесь и зал для танцев, и маленький театрик, вскоре сгоревший. Под аркадами бывшего дворца прогуливались девицы легкого поведения: это было единственное место во всем Париже, где их не могли арестовать, поскольку герцог Орлеанский в свое время запретил полиции появляться на территории Пале-Рояля.

Неудивительно, что одним из посетителей подобных заведений был оказавшийся в Париже молодой Наполеон.

В 1793 году примкнувший к революционерам и отказавшийся от титула Филипп Эгалите был казнен, а дворец национализировали. Когда к власти в стране пришел Наполеон, облик Пале-Рояля несколько изменился. С 1800 до 1807 года в нем располагалась сначала Биржа, потом ее сменил Трибунат – судебная палата по коммерческим спорам. Тем не менее репутация квартала в целом осталась не самой благоприятной. Вот, например, что пишет Стендаль в своей книге «Жизнь Наполеона»:

«Деспот был подозрителен; его министр Фуше даже среди жен маршалов имел своих шпионов. У императора было целых пять полиций, следивших одна за другой…

Один генерал, мой приятель, хотел устроить званый обед на двадцать человек. Он отправился заказать его к Вери, в Пале-Рояль. Выслушав его, Вери сказал: “Вы, конечно, знаете, генерал, что я обязан сообщить о вашем обеде полиции, чтобы она прислала на него своего агента”. Генерал очень удивился и еще больше того рассердился. Вечером, встретив на совещании у императора герцога Отрантского, он говорит ему: “Черт возьми! Это неслыханное дело: я не могу пригласить к обеду двадцать человек без участия вашего агента!” Министр извиняется, но не соглашается отменить это условие; генерал возмущен. Наконец Фуше, проявив догадливость, говорит генералу: “Покажите мне список приглашенных”. Тот вручает ему список. Не прочтя и трети значившихся в нем имен, министр улыбнулся и вернул генералу список, заявив: “Нет надобности приглашать незнакомых вам лиц”. А ведь все двадцать приглашенных были высокие сановники!»