Последний пророк - Барбара Вуд

— Ты — навозный жук под ногами Моего Господина, пылинка в лучах солнца, что радует глаз Моего Господина, но тебя избрали боги, чтобы вселить радость в сердце Моего Господина — Тлатоани из Главного Места, Хакала из Места Тростника, Хранителя Священного Пера, Стража Неба.

Голос Мокиикса добрался до вершины скалы.

— Эта девушка, пыль под ногами рабов, доставит радость Моему Господину Хакалу, или она и все ее племя в грядущий день солнцестояния будут принесены в жертву богам на алтаре крови.

Онемев от страха, Ошитива, вместе со всей армией Темного Господина, медленно уходила; ее босые ноги не привыкли ступать по твердым камням мощеной дороги, и она шла хромая и спотыкаясь. Скоро маленькая равнина, на которой раскинулась ее деревня, исчезла из виду, и она уже больше не могла слышать крики и стоны ее семьи в доме на скале. Впереди лежала широкая, мощеная дорога, которую построили Темные Господа. Эта дорога, прямая, как стрела, вела через долины, меж холмов, мимо деревень, наскальных жилищ, селений к Центральному Месту и к неизвестной судьбе Ошитивы.

Впереди процессии ехал Темный Господин: он восседал на своем великолепном троне, который несли на своих спинах сорок рабов, тоже облаченных в великолепные одежды. Ошитива могла видеть только спинку трона, на котором сидел господин, а над троном длинные зеленые перья, украшавшие его головной убор. Приближенный Господина Мокиикса тоже ехал на носилках, но они были гораздо меньшего размера, и несли их только шесть рабов. За ним шли гордые и жестокие мужчины — воины-ягуары, одетые в пятнистые шкуры и несущие щиты и копья с кремневыми наконечниками. Замыкали процессию рабы, которые на спинах несли мешки с провизией, привязанные веревками у них вокруг головы. Более тяжелая поклажа была подвешена на шестах, их держали мужчины по двое с каждой стороны.

Когда величественная процессия проходила мимо селений и деревень, мужчины и женщины в страхе бросали свою работу и падали ниц, закрывая голову руками. Исключение составлял лишь брат-кокопилау, однажды повстречавшийся им на пути. Он шел по дороге, согнувшись под тяжестью мешка, и наигрывал на флейте какую-то веселую мелодию. Удача и благословение брата-кокопилау были так важны, что только ему одному разрешалось не сгибать спины перед Великим Господином.

Ошитива не видела ничего, что происходило вокруг: перед ее глазами стояли слезы Аоте, обезглавленное тело ее дяди и боль в глазах ее матери, когда Ошитива отказывалась спускаться вниз. Ее сердце переполняли непривычные ей чувства — смущение, непонимание, страх и грусть. Как могла родная мать заставить ее сделать это?

Произойдет ли это ужасное событие сегодня же ночью? От ужаса и страха ее затошнило. «Я буду просто лежать здесь, — поклялась она себе, — а он пусть делает свое дело».

Но ведь тогда он не получит удовольствие!

А как понять, что Господин получил удовольствие? Что она должна для этого сделать? Хотя Ошитива была девственницей, она знала, как мужчина и женщина соединяются в любви и желании. Но, может быть, Темные Господа другие? Похожи ли они на обычных людей? Она когда-то слышала, что они частично дикие животные. Но какая их часть животная? Она покрылась холодной испариной и снова задрожала от страха и тошноты.

На закате армия остановилась на привал, и Ошитива вдруг ужаснулась, увидев, что на другой стороне дороги раскинулся громадный лагерь из таких же пленников, как и она; люди всех возрастов были связаны вместе, стонали и молились. Воины-ягуары расположились на другом конце лагеря, а Темного Господина отнесли в шатер, какого Ошитива никогда раньше не видела: яркая цветная ткань была натянута на шестах, укрепленных в земле, в ткани был прорезан вход. В этом великолепном шатре и исчез Темный Господин; Ошитива замерла в ожидании.

Высокопоставленный чиновник Мокиикс жестом велел надсмотрщику привести к себе Ошитиву. Но ее отвели не в шатер Темного Господина, а к лагерному костру, где грелись другие пленники, связанные вместе, молящие и просящие освободить их. Мокиикс резко поговорил с рабом, указывая на угли в костре.

— Следи за тем, чтобы эта не убежала.

— Слушаюсь, — сказал раб.

Мокиикс удалился.

Когда чиновник ушел, толстый раб с большим животом, в испачканной набедренной повязке, в грязной белой накидке, завязанной у шеи, выпрямился и сделал грубое движение в сторону Мокиикса. Потом раб обратил свой затуманенный взгляд на новенькую. Ошитива не могла отвести глаз от этого мужчины: она никогда не видела человека без носа.

Он заметил на себе ее взгляд; такой он много раз видел и прежде.

— Мне его отрезали за то, что я чихнул в присутствии Господина.

Вынув веревку, сплетенную из волокон юкки, он обмотал ею лодыжки Ошитивы, а конец веревки привязал к палке, воткнутой в землю. Веревка была достаточно длинной, и Ошитива могла сделать несколько шагов.

— Это… — спросила она, посмотрев вокруг испуганными глазами. На западе садилось солнце, отбрасывая длинные тени по равнинам и долинам. — Это Главное Место?

Безносый раб как-то странно посмотрел на нее и отвернулся к огню.

Другой надсмотрщик принес кукурузные лепешки, швырнул их на землю, пленники тут же бросились хватать их. Когда Ошитива смогла добраться до места, где валялись на земле лепешки, не осталось уже ни одной. Надсмотрщик также принес тыквенную бутыль с водой, она быстро пошла по рукам, но Ошитиве не досталось ни капельки воды.

— Тебе нужно научиться быть расторопной, если ты хочешь дойти живой до Центрального Места, — посоветовал безносый раб, который жевал кукурузную лепешку и пил из своего сосуда, Он тоже был надсмотрщиком, правда, более низкого ранга. Девушке он ничего не предложил.

Сдерживая слезы, Ошитива хотела ответить ему: «Я не должна дойти до Центрального Места, поэтому их не заботит, сыта я или нет». Но она промолчала, задумавшись о своей разрушенной судьбе.

На долину опустилась темнота, на небе появились звезды, лагерь озарили ярко светящиеся огни костров. Слышались стоны пленников и пение воинов-ягуаров. Они разожгли громадный костер, искры от которого поднимались к небу, словно громадные ночные светлячки. Ошитива никогда раньше не слышала такого шума.

Ошитива продолжала плакать, а ее соседи-пленники пытались хитростью отвоевать себе место возле костра — большинство из них были только в набедренных повязках, а впереди их ждала холодная ночь. Безносый, так его все называли, рявкнул на нее, приказал замолчать. Он сидел рядом и пил нектли, пенистый, сильно пьянящий напиток, его изготавливали из очищенного сока агавы. Он сделал громкий глоток, вытер рот рукой и сказал, что она должна быть благодарна, ведь ей оказали честь.

— Господа, которым мы служим, не какие-то смиренные Люди Солнца. Они — тольтеки, их дома находятся далеко на юге, в городе под названием Толла. Твой новый Господин — тольтек, поэтому он совершеннее тебя во всем.

Пока он говорил, Ошитива тайком теребила в руках веревку на своих лодыжках. Как только все заснут, думала она, она постарается убежать.