Александр Суворов. Первая шпага империи - Арсений Александрович Замостьянов
Шрифт:
Интервал:
Унтер-офицер Егерской роты. О. В. Калашникова «Фокшаны и Рымник»
Роли заводил атаки Суворов отдал конным карабинерам Санкт-Петербургского полка под командованием уважаемого им полковника Петра Шепелева, которые мощной атакой смяли правый фланг противника. Кавалеристов Древица, подоспевших под Ландскрону, Суворов бросил в бой прямо с марша. Сам строптивый полковник Древиц показал себя в бою лихим кавалеристом, выполнил задачу, поставленную Суворовым, и их разногласия на время были забыты. В реляции Суворов отметил, что Древиц «заслуживает весьма императорскую высочайшую отличную милость и награждение». Однако и после Ландскроны взаимоотношения Суворова и фон Древица не стали безоблачными.
Поляки не выдержали кавалерийского напора и начали паническое бегство. Князя Каетана Сапегу убили сами поляки, когда он пытался остановить отступление. В бою за Ландскрону погибли и другие известные заправилы Барской конфедерации, например, маршалок Оржевский.
Что же искусный французский бригадир? Как писал Суворов Веймарну, «Мурье (Дюмурье. – Прим. А.З.) управлял делом и, не дождавшись ещё карьерной атаки, откланялся по-французскому и сделал антрешат в Бялу на границу». Из Бялы он написал гневное письмо Пулавскому и отбыл во Францию. Вспоминая проигранную кампанию, Дюмурье сетовал, что Суворов воевал неправильно, с нарушением постулатов военного искусства, полагаясь только на удаль и быстрый напор, оставляя уязвимыми свои позиции. Подобные упрёки Суворов будет выслушивать ещё не раз, как и оскорбительные разговоры о том, что ему, неискусному полководцу, сопутствует счастье, случайная удача. Удел неудачников – красноречие… Под Краковом и Ландскроной Суворов на корню уничтожил угрозу, связанную с планами Дюмурье. Французские ресурсы не помогли конфедератам.
Конфедераты оказались деморализованы неудачей знаменитого иностранного офицера и лучших своих маршалков. Оставался лишь Пулавский, едва ли не самый способный и уважаемый Суворовым противник. Он со своим отрядом уже не предпринимал наступательных действий, не стремился уничтожать русские отряды; он рвался в Литву, к новым ресурсам.
За 17 суток успешных метаний между Ландскроной и Краковом отряд Суворова прошёл около семисот вёрст. Петрушевский заслуженно назвал эти сражения Суворова «военной поэмой».
Императрица по достоинству оценила победителя Ландскроны: Суворов получил Святого Георгия III степени. В числе его лавров ещё не было «Георгия» IV степени, но Екатерина посчитала подвиг достойным более высокой награды и «перешагнула» через правила. Из-за этого казуса Суворову так и не удалось стать кавалером всех российских орденов всех степеней. Он получит все высшие степени орденов, а IV степень «Георгия» ему так и не сверкнула…
Вдохновлённый победой, Суворов принял самостоятельное стратегическое решение ударить по материальной базе Барской конфедерации: по соляным копям Величек. «Нет соляных денег, из чего возмутителю будет вербовать иностранных?» – писал генерал Веймарну. Очень скоро в Величках и Бохне уже стояли русские войска, а у конфедерации возникли проблемы со снабжением и оплатой ратного труда волонтёров. В операции по охране соляных копей и запасов соли Суворов снова конфликтовал с полковником фон Древицем, который, чувствуя поддержку Веймарна, продолжал вести себя независимо, манкируя приказами Суворова. В письме Древицу Суворов безуспешно пытался спрятать гнев в предложениях по поиску компромисса:
«Рапорт вашего высокоблагородия от ч[исла] 16-го июня получил не первой, в котором усматриваю недостаточное наблюдение предпочтения старшего, по силе ее императорского величества воинских артикулов, но уповаю, что сие происходит или от недовольного знания языка, или невежества писарского. Впротчем, что как я приказал, тогда ж местечко Величка не было занято, возмутители между тем воспользовались довольно грабежом соли, а первое искусство военачальника состоит, чтоб у сопротивных отнимать субсистенцию. Суздальская мушкетерская рота взята вашим высокоблагородием без моего приказания. Оная оставлена была в подкрепление Краковского гарнизона, а дозволил я вашему высокоблагородию ее употреблять в мое отсутствие для операциев к Ландскорону и к стороне Кракова, следственно в близости…».
И так далее. Древиц предупреждениям не внял. Суворов проявил настойчивость и новый рапорт с жалобой на Древица послал Веймарну, которого петушиные бои подчинённых несколько нервировали. Однако суворовские удары по благосостоянию конфедератов придавали ему вес. Генерал-майор прибрал соль к своим рукам – и в Варшаве оценили находчивость и энергию Суворова. Веймарну Суворов сообщал о «солевой» операции в подробностях, тем более что и здесь не обошлось без вооружённых столкновений. Бдительность и быстрота – вот что потребовалось для сохранения контроля над польской солью. Именно этих качеств у Суворова было поболее, чем у любого из тогдашних генералов. Суворов, когда того требовала ситуация, не отмахивался от хозяйственных хлопот. По интенсивности вложенной в них энергии эти операции не уступали боевым. Веймарну Суворов писал: «Возмутители беспрестанно подбираются к Бохненской соли, ибо они в великой нужде; чего ради я не могу здесь долго быть, а выступлю в Висниц. Беспокойно нам будет, ежели они хорошею партиею отделясь, будут опять пробираться за Дунаец и Вислоку к Сону…». Отрезав конфедератов от соли, Суворов упростил себе задачу истребления их отрядов.
До начала лета Суворов намеревался разбить отряд Казимира Пулавского, не теряя ни минуты, хотя некоторый отдых после активных действий при Кракове и Ландскроне его малочисленному, но испытанному огнём отряду был необходим. Пулавский намеревался пробиться в Литву, к новым ресурсам для пополнения отряда. Как писал историк Александр Петрушевский, «Суворов погнался за ним, разгоняя и сметая со своего пути встречные партии и совершая весь поход форсированными переходами». Суворову удалось настигнуть Пулавского при Замостье. Заняв с боем Старое Замостье, он докладывал Веймарну:
«Выступя мы перед светом из Янова, вчера Арцыбашев (с передовыми казаками) в Горайце, в миле, по дороге на Замосць, разбил с передовыми казаками партию мятежников. Убито человек семь, взято в полон 12. Тако следуя, мы к Замосцю прибывши, в Шебрешин выступили пополудни в 10 часов прямо к Замосцю, где уже Пулавскому, сказывают, Квашневский и комендант присягали. Тут, прорвавшись сквозь труднейшие дифилеи, с поражением мятежников обошли мы город по форштату: натурально! Пехота, шедши напереди, одержала оные и дала дорогу кавалерии. Наши три Санкт-Петербургских эскадрона на стоявшую их конницу в местечке по форштату ударили на палашах, потом на их лагери, и так мы их потрепали и распушили. Сие было пополуночи часов в шесть. Пленных при ротмистре и двух офицеров человек 40, убитых по правде, но лутчих людей больше ста. Накопившихся пленных человек 60 отправляю я в Красностав с ротою пехоты и пушкою, а сам гонюсь далее. Замосць освобожден, пулавцы рассеяны, убытку нам мало, по щастию вашего высокопревосходительства. Было ли
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!