Хороший день для зомби-апокалипсиса - Василий Панфилов

— Вот и хорошо, — одобрительно кивнул он из начинающегося посмертия, — ты пацан чёткий, это я сразу понял! Вдвоём зачистим дом, а дальше проще. Сам понимаешь, гуртом и батьку бить сподручней!

— Верно, — соглашаюсь, пытаясь не сорваться в истерику. Понаблюдав немного за чисткой пистолета, пришёл к выводу, что алгоримы понял и при необходимости повторю, пусть даже медленно и печально.

Пока он возился с оружием, я наспех сделал ростовой щит из двери, снятой с санузла.

— Ну как, не тяжело?

— Нормально, — не сразу ответил Сашка, повесив дверь на сгиб локтя, — в атаку не побегу, но в коридорах самое то! И поставить на пол можно. Ну что?

— Пошли.

— Я впереди, — качнул он пистолетом, — ты сзади давай, тылы прикрывай.

— Угум. Давай только народ предупредим.

Выйдя во двор через окно, я засвистел, привлекая внимание живых и немёртвых.

— Народ! — заорал я во всю глотку и снова засвистел. Окна начали открываться, — Эй! Слушайте, ёпта! Мы щас с Сашкой-десантурой дома зачищать начнём от замбятины! Готовьтесь!

— К чему?! — перегнувшись через подоконник, заорал толстый одышливый мужик, — По телевизору сказали…

— Слышь, Вадик! — влез Санёк, — Хочешь там сидеть — сиди, за шкирдон тащить никто не станет! А кто хочет выйти — готовьтесь!

— На хуя? — показалась из окна не слишком молодая и изрядно поддатая баба, имя которой я всё никак не могу запомнить, помню только, что парикмахерша, и не очень хорошая.

— Ира, ёб тя! — снова Сашка, — Лично тебе — хоть на три хуя разом, не привыкать! Если кто хочет съебаться отсюда в деревню или в гаражи…

— Затариться в магазине! — перебиваю его, надеясь получить хоть каких-то спутников в этом квесте.

— В магазине мародёрку устроить, — соглашается напарник, — тоже дело! Сидеть на жопе ровно становится проще, когда есть что жрать и чем срать! Ясно?

— Если у кого есть оружие, хоть бы и топор — берите! — подхватываю я, — какая-то защитная амуниция — тоже!

— И какая это амуниция? — снова толстый Вадик.

— Какая есть, бля! — отозвался Саня, — Я за тебя думать не буду! Ну… начали!

Начали мы во дворе, куда на шум подтянулись новые зомби. Расправились мы с ними уже по отработанной схеме, холодняком. Несколько минут, и…

— Видел? — бледно улыбнулся сержант, — Они на меня даже не агрятся.

— Ну…

— Пошли, — он подхватил дверь и решительно вошёл в подъезд.

— Сперва направо, — предупредил он, входя в кишку коридора с единственной тусклой лампочкой в конце, — Я иду, ты сзади и плечами дверь проверяешь. Не резко!

Качнувшись тут же, Сашка показал, что он имеет в виду.

— Если заперта, то заперта, — киваю я, — если нет, то чтоб отскочить успеть.

— Секёшь, — скупо кивнул он, — Ну…

Шаг… дверь заперта. Следующая… сдавленный хрип за дверью, тут же маркером рисую жирную букву «З». Снова, и снова… Первые два этажа прошли без приключений, на третьем к нам медленно, как-то даже нерешительно, заковылял старенький зомби с палочкой.

— Ну бля… — выдохнул Сашка и даже не стал тратить на того патрон, обойдясь сапёрной лопаткой и аккуратно переступая через тело.

— Всё, — констатирую я на пятом, — мы их, похоже, всех вниз выманили.

— Похоже, — оскалом улыбнулся напарник, — Бля… давай следующий дом, пока не началось…

— Подъезды проверены, — выйдя на улицу, ору как можно громче, — можно выходить! В комнатах с буквой «З» сами понимаете кто! Не лезть! Ну или на свой страх и риск!

— Вы должны зачистить всё здание! — истерично потребовала толстая баба лет сорока с линялыми жидкими кудрями, перевалившись толстыми сиськами с четвёртого этажа на улицу.

— Слышь, ты? — оскалился Сашка, — На хуй пошла, прошмандовка! Должны ей, блять!

Под визгливый аккомпанемент о «не настоящих мужчинах» мы двинулись дальше.

— Быстрее, Вов, — поторопил меня Сашка, лицо которого искажалось в гримасах. В Натахин подъезд он влетел. Первый этаж… никого. Второй… тронутая плечом дверь качнулась внутрь, отчего у меня похолодело в кишках.

В замкнутом пространстве выстрел из ружья прозвучал оглушительно громко и…

— Готов! — дёргаясь лицом, сказал сержант, — Дальше!

На четвёртом этаже встретили «стаю товарищей» имени Дважды Мёртвого Петровича. Два выстрела из ТТ, один — картечью и…

… Сашка развернулся ко мне, скаля удлинняющиеся зубы так, что начали рваться мышцы лица.

— Да… вай, — прохрипел он. Шаг назад… и выстрел, прямо в голову сержанту ВДВ. Ещё один — в раздувшуюся от человеческой плоти тушу последнего зомби из «Стаи».

— Покойся с миром, сержант, — я искренне пожелал ему хорошего посмертия.

Забрав из мёртвой руки пистолет и патроны из карманов, перебросил ружьё за спину, дверь на локоть. Постояв, накрываю его размозженную голову полой задавшегося дембельского кителя, украшенного значками и аксельбантами.

С Сашкой мы никогда не дружили, да и человеком он был не слишком хорошим, но за эти полчаса, я думаю, ему простят все грехи.

— Действительно, — глухо говорю я, чувствуя непрошенные слёзы, — никто, кроме вас!

— Ну, блять… — сплёвываю тягучую слюну и продолжаю зачистку, — за ВДВ!

— Владимир! — едва я вышел из подъезда, гружёный после мародёрки не хуже верблюда ко мне спешно подбежал толстый, отчаянно нервничающий Вадик, обдав запахами пота, больных зубов и страха, — Общественность провела собрание и выбрала Совет Квартала!

Вадик сказал это с таким придыханием, как умеют только прирождённые жополизы, рассказывающие в курилке о непосредственном начальнике, Светоче Мысли и Самом Человечном Человеке.

— Ну? — я чуть повёл плечом, поправляя лямку тяжёлого рюкзака, и глядя на помятую общественность, сбившуюся стайкой возле «Нивы», — Давай быстрей рожай!

— Совет Квартала, — зачастил он, тщетно пытаясь сохранить торжественный вид и нервничая ещё больше, — принял постановление о мобилизации Евгенова Владимира Николаевича на Альтернативную гражданскую службу[2]!

— Чего, блять?! — я уставился на него бараньим взглядом и почистил ухо мизинцем.

— Это законно! — разом вспотев, зачастил Вадик и какая-то толстая тётка из «общественниц», выдвинув искусственную челюсть и дряблые подбородки с редкими волосками, выразительно помахала стопкой распечатанных бумаг долженствующих, по-видимому, убедить меня в законности происходящего.