Венок для мертвой Офелии - Марина Серова

– Не надо бояться правды. Надо анализировать происходящее и, найдя причины происходящего, вычислить преступника.

«Похоже, росси скоро сможет заменить мне гадальные кости», – подумала я, решительно закрывая за собой дверь. Пусть уж он будет оракулом для Варьки. А мне и моих косточек хватит…

Я сама не могла понять, почему на меня эти слова так подействовали. Ведь ничего не предвещало беды. Вокруг было так тихо. Так спокойно. И – да откуда же прийти сюда, в этот тихий поселок, черт побери, этой самой беде?

«А разве ты не знаешь, Таня, что там, где появляешься ты, что-нибудь случается?» – Мой внутренний голос снова заговорил – и звучал-то на сей раз грустно, без привычного ехидства.

«Необязательно, – огрызнулась я. – Вот сейчас как раз такой случай, когда ничто не нарушит этого пасторального покоя. Даже я».

– Самое же странное здесь, – сказал вслед мне доктор росси, – что это убийство произошло в самом тихом, самом спокойном городке. Где люди даже не закрывали до этой ночи свои двери. Им просто нечего было бояться. До этого дня…

«Ты не мой оракул, – сказала я доктору росси, тем не менее с трудом отделываясь от чувства тревоги и беспокойства, охватившего меня. – А значит, я совсем не обязана к тебе прислушиваться».

И вышла в сад, решительно закрыв за собой дверь.

В Ольгином саду пахло розами и яблоками. Яблок в этом году было несметное количество – Ольга не успевала их убирать, она постоянно подбирала новые яблоки, резала их, сушила, варила варенье, а они все падали, и иногда казалось, что каждое утро Бог подвешивает на дерево новую порцию яблок. Мы сидели в самом тенистом уголке сада, потягивали кофе, и я слушала рассказы Ольги про ее приехавшую племянницу Асю – слушала, каюсь, вполуха. Я отдыхала, наслаждаясь и свежим ласковым ветерком, и утренним мягким солнцем, и этими волшебными запахами роз и яблок… Боже, как я все это люблю… Думать мне не хотелось совершенно. Я наконец освободилась от чувства тревоги, от беспокойства и теперь, после того как совершенно успокоилась, вспомнила слова моей подружки-психологини Полины: «Тань, понимаешь, пережитые события иногда остаются у нас в памяти в виде ощущений, и бывает, что эти состояния возобновляются внезапно, а так как мозг уже освободился от них и ты не вспомнишь даже, возможно, сразу, с чем это было связано, ты ошибочно принимаешь эти эманации за предчувствия».

Именно так, сказала я себе. Это были совершенно ненужные воспоминания, которые я ошибочно принимаю за предчувствия. На самом деле – все прекрасно. Чистый воздух. Отдых. Покой. Запах яблок. И вкус яблок… И кофе под раскидистой вишней. С рассказами о гениальной племяннице… Кстати, любопытно, почему в основном матери занижают способности собственных чад, при этом восхищаясь талантами племянников и племянниц? Это связано со страхом, что талант собственного ребенка, если о нем заявить, привлечет к дитяте темные силы? Или простое нежелание выглядеть хвальбушкой? Надо будет узнать у Полины, когда я приеду. Хотя с другой стороны – разве мне это действительно интересно? Или я просто чувствую небольшую обиду за Варьку? Которая – вне всякого сомнения – в будущем талантище? Пусть она и не актриса… Или актрисой быть для женщины нормально, а хорошим профайлером – нет? И сыщицей, наверное, тоже?

– Она очень талантливая девочка, и очень красивая, – говорила Ольга. – Ты наверняка ее видела – она уже играет в спектаклях, представляешь? Первый курс – а ее взяли на роль Офелии…

Я не очень-то сведуща в репертуаре наших театров, поэтому как-то пропустила это мимо ушей, хотя я точно знаю, что ни в одном из тарасовских театров «Гамлета» нет, ну – может быть, собираются поставить? Я же не театралка. Кроме того, я прекрасно знала, что поступить на театральный факультет очень проблематично, если ты, конечно, не мальчик. Мальчиков берут не глядя. А вот девочек, мечтающих ходить по сцене в красивых платьях, раз в тысячу больше. Поэтому я очень была восхищена Аськой, которая так запросто, с первого раза, без всякого блата и подношений поступила в этот самый театральный. Насколько я помню, моя подруга Ленка потратила на эти самые поступления восемь лет своей жизни. А уж сколько она потратила нервов, я даже представить боюсь. Правда, за восемь этих лет Ленка освоила еще пять профессий – и вполне могла теперь в случае чего работать секретарем, учителем младших классов, уборщицей и даже оператором машинного доения. Кажется, она мне еще гордо показывала удостоверение сельского механизатора. Причина такого была в том, что она когда-то, как и Ася, приехала из области, и чтобы как-то не возвращаться в родное селение, она каждый год поступала куда-нибудь учиться. Естественно, ее заодно обеспечивали общежитием. Что решало ее жилищную проблему. Так, в конце концов, она и дождалась наконец того самого года, когда ее мечта исполнилась. А Ася – вот так. Не просто поступила, но и сразу получила роль Офелии… Однако и в самом деле есть чем гордиться тете!

– И как она? Справляется? – из вежливости спросила я.

– Сама увидишь, – сообщила Ольга. – Мы Аську уговорили, она в нашем клубе моноспектакль покажет… С отрывками.

– Это хорошо, – меланхолично отозвалась я.

На самом деле я ничего хорошего в этом не видела. По крайней мере, для себя. Потому что я быстро поняла, что мне тоже этого спектакля не избежать. Значит, вечер отдыха и покоя мне не светит. Я начала даже придумывать возможные отговорки, чтобы не ходить, но тут же устыдилась, встретив радостный Ольгин взгляд. Ну, конечно, подумала я. Подумаешь, потеряет она один вечер. Ничего с тобой не случится. У людей радость. И ты портить эту радость им не будешь.

– Конечно, Тань, очень хорошо! И нам хорошо, и ей. И тебе тоже – не все ж тут от скуки со мной помирать…

– Ты что? – посмотрела я на нее. – Я не умираю с тобой от скуки. Мне тут хорошо… Знаешь ли, моя жизнь, я бы сказала, слишком уж… интересная и активная, можно недельку и поскучать с удовольствием.

На Ольгином лице появилась недоверчивая радость, она улыбнулась – по-детски – и проговорила:

– Ох, Тань, спасибо… Я думала, ты ко мне приехала из жалости.

Я удивилась. Какие, право, бредни порою приходят в голову моей несчастной подружке. Неужели ее родители и бывший муж Костик умудрились внушить бедняжке, что она теперь совершенно никому не интересна? Но я-то так не считала! Ольга была по-прежнему умницей, в доме у нее стояли стеллажи с книгами, которых, кстати, я не заметила у ее благоверного, когда зачем-то заезжала к нему, посещая Святую землю по своим меркантильным делам. Ах, да… Я вспомнила. Я как раз отвозила ему посылочку от Ольги. Свежие яйца деревенские, свежее молоко, козье, потому что Костик жаловался на непрекращавшийся кашель. Он все принял, как, простите, султан какой-то недоделанный – подношения и дары. Помню, как он нос свой крючковатый воткнул в бутылку с молоком – не прокисло ли? рожа у него была брезгливая при этом и гадкая какая-то. И как его новая толстая супруга, выплывшая из дверей, начала хозяйской рукой яйца перекладывать в специальную коробку – так тщательно она при этом каждое яйцо осматривала, как будто искала трещинку, и я не сомневалась, что, если бы нашла, выкинула бы все и по Ольгиному поводу что-нибудь нехорошее сказала бы. И я вспомнила, как уезжала оттуда. Зашла к нему в надежде, что он передаст что-нибудь для Варьки. Своей, между прочим, дочери! Нет. Хорошо, что, услышав о том, что этот жадина пожалел сделать подарок дочке, моя тамошняя подруга Лилька насовала мне для Варьки кучу всяких очаровательных вещиц. И даже нашла подарочек и для Ольги. Ну и я докупила им всего до кучи. И я никогда не забуду, как эти дурочки щебетали – это нам папа прислал! То есть щебетала Ольга. Я даже не стала возражать. Подумала – зачем Ольге радость портить? Пусть думает, что это ее Костик разнесчастный купил. Куркуль недоделанный. Варька все поняла – умный ребенок. Сказала мне тихое «спасибо». А когда мы остались одни, Варька тихо попросила: «Тань, только давай не будем маме правду говорить. Пусть думает, что это папа прислал». Так вот – когда этот тип приехал домой на неделю, Ольга принялась рассыпаться в благодарностях за подарки, и он даже не подумал признаться, что в первый раз об этом слышит. Нет! Снисходительно, аки барон, он принял благодарность от своей «вассалки». И даже сказал, что «ему для Ольги и доченьки» ничего не жалко. И когда я сталкиваюсь вот с таким Ольгиным взглядом и ее убежденностью в своем «несовершенстве», я готова рычать и кусаться. Потому что это не так. Это Костенька ее несовершенство ходячее. Вместе с новой женой. Но никак уж не Ольга. И не Варька. Но я сдержалась.