Профи из «Вымпела» - Сергей Москвин

Стоило Ворону в своих воспоминаниях подойти к 99-му году, как его мысли непроизвольно переключились на самого себя. Именно в этом году он перешел из пограничного спецназа на службу в спецподразделение ФСБ. Когда мириться и дальше с существованием на территории России очага бандитизма и международного терроризма стало просто невозможно и вопрос о наведении конституционного порядка в Чечне встал ребром, кадровики Федеральной службы безопасности провели среди сотрудников различных силовых структур отбор бойцов для вновь восстановленного в структуре ФСБ антитеррористического подразделения «Вымпел». Среди прочих, получивших предложение перейти на службу в легендарное подразделение госбезопасности, оказался и лейтенант Воронин, командир оперативно-поисковой группы Пянджского погранотряда.

Свою первую командировку в Чечню в декабре 99-го года Ворон помнил так, словно лишь накануне вернулся из нее... «Вымпел» перебросили в Чечню после того, как армейские подразделения блокировали Грозный. Боевой задачей вымпеловцев был захват или уничтожение главарей чеченских бандформирований. Таким образом командование федеральных сил рассчитывало дезорганизовать находящиеся в городе отряды боевиков и нарушить взаимодействие между ними. Всего же в чеченской столице на тот момент, по различным оценкам, оставалось от двух до пяти тысяч бандитов. По данным разведки, боевики активно готовились к уличным боям, рассчитывая повторить сценарий прошлой войны, когда в боях за Грозный погибло около полутора тысяч российских солдат и еще более пяти тысяч получили ранения. Боевики возвели в городе целую систему фортификационных сооружений и установили на дорогах и в домах тысячи фугасов и всевозможных мин-ловушек. Как стало известно командованию федеральных сил, минированием города руководил некий человек, разъезжающий на джипе под охраной шести вооруженных автоматами телохранителей. Начальник оперативного отдела «Вымпела» полковник Бондарев уже тогда предположил, что этим человеком является Гамадов. Из всех известных лидеров чеченских боевиков он один обладал для этого необходимыми знаниями. Несколько наиболее отчаянных офицеров «Вымпела» предложили выкрасть Гамадова прямо из города, чтобы получить от него точный план минных полей и схемы расположения фугасов и мин-ловушек. Но, не имея точных данных о местонахождении Гамадова в чеченской столице, полковник Бондарев счел такой план слишком рискованным и отверг эту идею. Впоследствии командование группировки федеральных сил вообще отказалось от лобового штурма Грозного, к отражению которого упорно готовились боевики. Вместо этого их главарям была предоставлена дезинформация, и в результате удалось выманить отряды боевиков из чеченской столицы и направить на минные поля. Ворон до сих пор не переставал восхищаться мастерством оперативников, проводивших ту знаменитую операцию, в результате которой удалось уничтожить более полутора тысяч боевиков и спасти тысячи российских солдат.

Однако ни Басаева, ни Гамадова среди нашедших свою смерть на минных полях бандитов не оказалось. В их розыск, как и в розыск других главарей чеченских боевиков, активно включились бойцы «Вымпела» и в их числе Кирилл Воронин. «Басаев еще до окончательного окружения Грозного нашими войсками покинул чеченскую столицу. А вот Гамадов, не имевший такой возможности, решил пересидеть опасный момент в городе и выбраться из Грозного, когда оцепление будет снято. Видимо, чутье или что-то другое подсказало басаевскому взрывнику, что покинувшие город отряды боевиков попадут в ловушку. Хотя он и не знал о минных полях на пути бандитов, но каким-то образом почувствовал опасность. Несколько дней Гамадов скрывался по подвалам, а затем, раздобыв где-то ветхую одежду, под видом беженца попытался выбраться из города. И у него наверняка все бы получилось, если бы на одном из контрольно-пропускных постов его не обнаружил мой бывший командир майор Уткин, возглавляющий оперативно-поисковую группу, в состав которой входил и я».

Ворон отчетливо вспомнил промозглый февральский день, оседающий на одежде и залепляющий лицо мокрый снег и бредущие по дороге отдельные группки беженцев. «На КПП нас было трое: майор Уткин, бывший старлей-армеец, пришедший в «Вымпел» одновременно со мной, и я. Из розыскной ориентировки о Гамадове мы знали, что, еще учась в институте, он серьезно увлекался карате. Позже в учебных лагерях Басаева и Хаттаба прошел курс рукопашного боя и специальной диверсионной подготовки, что делало его особо опасным противником при задержании. Мы наизусть знали его словесный портрет и особые приметы. И тем не менее мы с моим старлеем-напарником, проверяя выходящих из города беженцев, его пропустили. В том человеке, встретившемся нам на КПП, не было ровным счетом ничего от подрывника Гамадова. Осунувшееся лицо, спутанные волосы, обвисшие плечи, морщинистые руки с обломанными грязными ногтями, под которые набилась земля, хромота! И главное – затравленный взгляд побитой собаки. Этот жалкий человек вызывал только сочувствие и уж совсем не напоминал объявленного в федеральный розыск опаснейшего чеченского террориста. И тем не менее Уткин опознал его.

Позже он рассказал мне, что сначала обратил внимание на белые, без единой червоточины, зубы мужчины, который, по его собственным словам, уже несколько месяцев жил в подвалах, все это время ел что придется, а пил одну канализационную воду. Отметив первое несоответствие, Уткин обнаружил и другие подозрительные странности. Так, проверяемый человек намеренно морщил лоб, «гася» свой взгляд, а его одежда явно не соответствовала ему по размеру. После сделанных наблюдений наш командир уже беспристрастно «прогнал» словесный портрет подозрительного беженца по известным нам ориентировкам и сразу определил его подлинную личность. Продолжая разговаривать с мнимым беженцем, он подал нам знак, и мы сейчас же скрутили чеченскому террористу руки. Задержание стало для Гамадова полной неожиданностью. Он, однако, не ожидал от нас ничего подобного и просто не успел оказать сопротивление. Во время следствия Гамадов еще долго изображал из себя безвинно арестованного беженца, но, изобличенный свидетельскими показаниями других задержанных боевиков, в конце концов признал свою личность. Мы были уверены, что на кровавом пути этого террориста поставлена точка и остаток своих дней он проведет за решеткой. Однако жизнь показала, что мы жестоко ошиблись. На суде так и не удалось доказать руководящую роль Гамадова в устроенных чеченскими боевиками терактах, жертвы которых исчислялись сотнями человек. Все, что удалось инкриминировать главному басаевскому подрывнику, – это его связь с боевиками. Даже его участие в террористическом рейде на Буденновск осталось недоказанным. В результате Гамадов получил пять лет исправительно-трудовых работ в колонии общего режима. Вынесенный бандиту и убийце приговор выглядел насмешкой над правосудием и настоящим оскорблением памяти людей, которые погибли в Буденновской горбольнице и под развалинами взорванных террористами домов в Москве и Волгодонске. Когда я узнал о вынесенном Гамадову приговоре, то пришел к командиру и прямо спросил его, что он думает о случившемся. Уткин долго смотрел мне в глаза, а потом ответил, что больше всего жалеет о том, что в момент задержания не переломил Гамадову шейный позвонок, а помолчав, добавил, что, если судьба сведет их еще раз, он именно так и сделает. Но судьба распорядилась иначе. Мой бывший командир майор Уткин погиб в марте этого года при освобождении захваченного террористами атомного ледокола, а чеченский подрывник и убийца Гамид Гамадов, погубивший сотни людей, жив и здоров и скоро, возможно, вновь окажется на свободе. Мне уже неоднократно доводилось слышать о том, что убийцы чрезвычайно живучи, потому что впитывают в себя жизни своих жертв. Если допустить, что это так, то кровавый след Гамадова – наглядное тому доказательство».