Адмирал Империи – 49 - Дмитрий Николаевич Коровников

голову потерять. Поэтому «Новая Москва» подождёт. Сейчас надо как можно быстрей вырваться на оперативный простор и затаиться…

…В это время за дверью лаборатории Гинце стоял у стола, глядя на чертежи и прототипы, что поблёскивали в тусклом свете. Васильков ушёл, и тишина навалилась на него, как груз. «Позже», — сказал контр-адмирал. Но позже могло быть слишком поздно. Его люди, его работа — всё это могло сгинуть под рукой Птолемея, а он, Гинце, не из тех, кто легко бросает своё. Надо было что-то придумать, и быстро.

Густав Адольфович прошёлся вдоль полки, провел пальцем по ее холодной металлической поверхности, еще раз посмотрел на голограмму андроида с такими возможностями, что дух захватывало. И вдруг его осенило. «Афина»! Флагманский линкор нашей великой княжны Таисии Константиновны. Он ведь до сих пор болтается на одной из орбитальных верфей «Новой Москвы-3», под охраной и без возможности улететь, но всё ещё целый и с прежним экипажем, который так дорого и Таисии и контр-адмиралу. Если привязать спасение своих людей к «Афине», Васильков может дрогнуть. А если нет — есть ещё кое-кто, кто не откажется от своего корабля и своей команды.

Гинце взял и сжал трость так, что костяшки его пальцев заметно побелели. Княжна. Таисия Константиновна. Вот кто ему нужен. Она совестливая, благородная, своих в беде не бросает. Надо только правильно надавить — и она сама погонит Василькова в «Новую Москву». Профессор поправил очки, и в его глазах загорелся новый план.

Спустя несколько минут он вышел из лаборатории в коридор. Густав Адольфович шёл очень быстро, насколько позволяли его длинные ноги, при этом профессор не забывал опираться на свою новую трость, что постукивала по палубе в такт его шагам. В голове нашего гения уже складывался план — чёткий, как чертёж его роботов, и такой же безжалостный. Васильков не клюнул на приманку, но княжна — другое дело. Таисия Константиновна была не из тех, кто бросает своих людей на произвол, и Гинце знал, как сыграть на этом. Надо было только найти её, и он уже догадывался, где искать.

Тренировочная арена была на средней палубе крейсера. Пока он спускался по лестнице эскалатора, цепляясь за перила костлявыми пальцами, в его ушах звенели отголоски разговора с контр-адмиралом. «Позже», — сказал Васильков. Но для Гинце это «позже» звучало как приговор. Его люди в «Новой Москве» могли не дожить до завтра, а прототипы — стать добычей Птолемея. Нет, ждать он не будет. И «Афина» — тот самый ключ, что откроет ему дверь к цели.

Дверь арены отъехала в сторону с лёгким шипением, и Гинце шагнул внутрь. Здесь было жарко — воздух пропитался запахом разогретого металла и пота, а гул вентиляторов смешивался с резкими звуками ударов. Помещение выглядело как ангар, переделанный под нужды экипажа: стальные стены, увешанные мишенями, пол, исцарапанный подошвами, и стойки с оружием вдоль одной из переборок. В центре арены стояла она — как всегда прекрасная Таисия Константиновна. Её тёмные вьющиеся волосы, собранные сейчас в хвостик, блестели от пота, а чёрный тренировочный костюм обтягивал стройную фигуру, что двигалась с грацией хищника. В руках — плазменная сабля, чьё лезвие шипело, оставляя в воздухе голубоватые искры. Она отрабатывала удары, и каждый выпад был точен, как выстрел из снайперской винтовки.

Гинце остановился у входа, прислонившись к косяку. Княжна его пока не заметила — слишком увлечена своим танцем со смертью. Он кашлянул, постучав тростью по палубе, и она резко обернулась, замерев с саблей в руке. Её карие глаза впились в него, а грудь тяжело вздымалась от дыхания.

— О, господин профессор, — бросила она, опуская оружие, но не выключая его. — Не думала, что увижу вас тут? Решили тоже сабелькой помахать?

— Упаси меня Господь, — хмыкнул Гинце, шагнув ближе. — Я к вам по делу, уважаемая Таисия Константиновна. Очень важному делу.

Княжна кивнула и тут же деактивировала саблю, и лезвие с шипением погасло а сам клинок утопился в рукояти. Потом шагнула к стойке, бросив на него эфес, и вытерла пот с лица полотенцем. Её движения были резкими, но в них сквозила усталость — видно, давно тут крутилась.

— Выкладывайте, Густава Адольфович, — сказала она, мило улыбнувшись и заранее понимая, что профессор просто так по пустякам беспокоить ее не будет… — Только если можно быстро и лаконично, я не в настроении для ваших лекций.

Гинце поправил очки, чувствуя, как сердце стучит чуть быстрее. Пора было бить в цель, и бить точно.

— Речь о вашем линкоре, Ваше Высочество, — начал он, понизив голос. — Об «Афине». Как вы наверное знаете, корабль до сих пор находится на орбитальной верфи «Новой Москвы-3», под охраной солдат Птолемея Грауса. И экипаж ваш там — Аристарх Петрович Жила, ваш командир, и все остальные. Они по сути в заложниках, Таисия Константиновна. В любой момент их могут взять под стражу. Или хуже — расстрелять.

Тася замерла, и Гинце заметил, как её пальцы сжались в кулаки. Лицо её оставалось спокойным, но в глазах мелькнула искра — не то гнев, не то боль. Густав Адольфович прекрасно видел это и давил дальше, как умелый шахматист, что загоняет ферзя в угол.

— Вы ведь ещё помните Аристарха Петровича, — продолжил он, наклонившись чуть ближе. — Ваш друг, ваш товарищ. Он вам жизнь спасал не раз, а вы его. И вся команда «Афины» — они на вас молятся, как на икону. А теперь представьте: Птолемей решит, после нашего бегства, что все они нелояльны его режиму и потенциально опасны, потому, как в любой момент могут перейти на нашу сторону. И всё. Одним залпом расстрельной команды — и нет ваших людей. Вы это просто так переживёте?

Таисия отвернулась, глядя на мишень в углу арены. Её плечи напряглись, а дыхание стало