Сияние - Стивен Кинг

– Котел, – объявил Уотсон. Из бокового кармана он извлеккрасно-синий платок, решительно и трубно высморкался и вновь упрятал его с глаздолой, предварительно быстро глянув внутрь – вдруг там окажется что-нибудьинтересное?

Котел – длинная цилиндрическая емкость из металла с меднымпокрытием, вся в заплатах – был установлен на четырех цементных блоках. Оноседал под путаницей теплотрассы, уходящей к высокому, украшенному фестонамипаутины потолку подвала. Справа от Джека от находящейся в соседнем помещениитопки сквозь стену шли две трубы обогрева.

– Вот он манометр, – Уотсон похлопал по нему. – Фунты наквадратный дюйм, «пси». Это, думаю, вы знаете. Сейчас я догнал до ста, но ночьюв комнатах холодновато. Несколько клиентов пожаловались – что, мол, такое, матьвашу так. Психи они – понаехали в горы в сентябре. А потом, котел-то наш –старичок. Заплаток на нем больше, чем на штанах, что раздают благотворительныекомитеты. – На свет божий явился платок. Трубный звук. Быстрый взгляд. Платокисчез.

– Простыл, чтоб его, – пояснил разговорчивый Уотсон. –Каждый сентябрь простываю. То вожжаюсь тут с этим старьем, а то травуподстригаю или граблями махаю на площадке для роке. Просквозит – готово дело,простыл, говаривала моя мамаша. Упокой, Господи, ее душу, она уже шесть лет какпомерла. Рак сожрал. Подцепишь рак – готовь завещание.

Коли будете держать давление около пятидесяти – ну, можетшестьдесят, – так и хватит. Мистер Уллман-то велит один день топить в западномкрыле, другой – в середине, а после того – в восточном. День-деньской«гав-гав-гав», прям как одна из тех шавок, что тяпнет за ногу, а потом побежитда обделает весь коврик. Кабы мозги были черным порошком, ему носа было б невысморкать. Иногда такое видишь, что аж зло берет – не из чего стрельнуть.

Глядите сюда. Тянешь за эти колечки – открываются изакрываются трубы. Я все вам пометил. С синими бирками идут в номера ввосточном крыле. Красные бирки – середка. Желтые – западное крыло. Соберетесьпротопить в западном крыле, не забудьте, что оно-то погоду и ловит. Как задует,комнаты делаются холодными, ни дать, ни взять, фригидная баба, у которой всенутро льдом набито. В те дни, когда топишь в западном крыле, можно догнатьдавление до восьмидесяти. Сам бы я так и сделал.

– Термостаты наверху... – начал Джек.

Уотсон неистово замотал головой, так, что волосы пружинисто запрыгали.

– Они не подсоединены. Так, показуха. Кой-кто изкалифорнийцев думает, что коли в их спальне, мать ее так, пальму не вырастишь,дак это непорядок. Тепло поднимается отсюда, снизу. Но за давлением смотретьвсе-ж таки приходится. Видите, ползет?

Он постучал по основной шкале. Пока Уотсон вел свой монолог,стрелка уползла со ста футов на квадратный дюйм к ста двум. Джек вдругпочувствовал, что по спине быстро пробежали мурашки и подумал: ГУСЬ ПРОШЕЛ ПОМОЕЙ МОГИЛЕ. Тут Уотсон крутанул колесо, сбрасывая давление. Раздалось громкоешипение и стрелка вернулась на девяносто один. Уотсон завернул вентиль до упораи шипение неохотно стихло.

– Ползет, – сказал Уотсон. – А сказать этому жирному дятлу,Уллману, так он повытаскивает конторские книги и битых три часа будетвыпендриваться, как аж до 1982 года новый котел ему не карману. Говорю вам,когда-нибудь все тут взлетит на воздух, и одна у меня надежда – что ракетуповедет этот жирный ублюдок. Господи, хотел бы я быть таким же милосердным, какмоя мать. Она в каждом умела найти хорошее. Сам-то я злющий, как змей сопоясывающим лишаем. Не может человек ничего поделать со своей натурой,провались оно все.

Теперь запомните вот что: сюда надо спускаться два раза:днем и разок вечером, до того, как умаялся. Приходится проверять давление.Забудешь – а оно поползет, поползет и очень может быть, что проснетесь вы всейсемейкой на луне, мать ее так. А чуток скинешь – и все, никаких хлопот.

– Верхний предел у него?..

– Ну, считается, что двести пятьдесят, но теперь-то котелрванет куда раньше. Коли эта стрелка дойдет до ста восьмидесяти, меня никакимиковрижками не заманишь спуститься и стать рядом.

– Автоматического отключения нет?

– Не-е. Когда его делали, такое еще не требовалось. Нынчефедеральное правительство во все сует нос, а? ФБР вскрывает почту, ЦРУ жучковсажает в поганые телефоны... видали, что стряслось с этим... Никсоном.Жалостное было зрелище, да?

Но ежели просто ходить сюда регулярно и проверять давление,все будет в лучшем виде. Да не забудьте переключать трубы так, как он хочет.Больше сорока пяти ни в одном номере не будет... разве что зима выдастся шибкотеплая. А в своей квартире топите, сколько влезет.

– Что насчет водопровода?

– О'кей, я как раз к этому подхожу. Сюда, вон, под арку.

Они прошли в длинное прямоугольное помещение, которое,казалось, тянется на мили. Уотсон потянул за шнур и единственнаясемидесятипятиваттная лампочка залила бледным колеблющимся светом пространство,где они стояли. Прямо перед ними находилось дно шахты лифта, к блокам двадцатифутов в диаметре и массивному, облепленному грязью мотору, спускались провода взамасленной изоляции. Повсюду были бумаги – стопками, связанные в пачки,сложенные в коробки. Некоторые картонки были подписаны: «ДОКУМЕНТЫ», «СЧЕТА»или «КВИТАНЦИИ – НЕ ВЫБРАСЫВАТЬ!» Едкий запах отдавал плесенью. Часть коробокразвалилась, выплеснув на пол пожелтевшие хрупкие листки, которым, должно быть,было лет двадцать. Джек, зачарованно огляделся – тут, должно быть, находиласьвся история «Оверлука» погребенная в гниющих коробках.

– Не лифт, а сука, только и знает, что ломается, – сказалУотсон, ткнув в него пальцем. – _Я _з_н_а_ю_, чтоб держать ремонтника подальшеот этой сволочи, Уллман кормит госинспектора по лифтам потрясными обедами.Ладно, тут у вас – центральный узел водопровода. – Теряясь из вида, перед нимиподнимались в тень пять больших труб, каждая была обернута изоляцией,перехваченной стальными обручами.

Уотсон указал на затянутую паутиной полку рядом с шахтой.Там валялось несколько грязных тряпок и блокнот с отрывными листками.

– Вон схема водопровода, – сказал он. – Думаю, с протечкамипроблем не будет – сроду не было – но трубы нет-нет да и промерзают.Единственно, как можно это прекратить, – ночью немного ослабить краны, но их вэтом хреновом месте сотни четыре. Попадись счет за воду на глаза этому жирномупедику, что сидит наверху, он так разорется, в Денвере услышат. Что, не так?

– Я бы сказал, потрясающе тонкий анализ.

Уотсон восхищенно взглянул на Джека.

– Эй, приятель, вы, кажись, и впрямь из образованных.Говорите прямо, как по-писанному. Я такое дело крепко уважаю, коли человек неэтот... не голубой... А их пруд пруди. Знаете, кто несколько лет назадрасшевелил студентов побуянить? Пидарасы, вот кто. Они разочаровались ипришлось им пойти на разрыв. Они это называют «вылезти из чулана». До чего мытак докатимся, елки-палки, уж и не знаю. Дак вот, ежели вода замерзнет, скорейвсего, замерзнет она в этой шахте. Нет обогрева, понятно? На этот случай тут имеетсявот что, – он полез в сломанный ящик и достал маленькую газовую горелку.