Жеребец - Джеки Коллинз

И, наконец, Мэсси. Известный темнокожий певец и блестящий танцор. Красив и грациозен, как все африканцы.

Когда у меня выдается свободная минутка и если все мы без девушек, мы сидим на верхотуре и обсуждаем танцующих. «Вот эту бы трахнуть!»— раздается время от времени мечтательный возглас из нашего угла.

Фонтэн их всех терпеть не может. «Что за уроды!»— возмущается она, не понимая, почему я их приваживаю. Но они платят, и щедро, так что крыть ей нечем. Друзья мои подозревают, что у нас с Фонтэн роман, но наверняка не знают. Славные ребята, мне с ними хорошо.

Первым сегодня пришел Франклин. Не поверите — с девушкой. Я чуть не упал. Его папаша — важная шишка в кинобизнесе. Девица, должно быть, надеется, что Франклин шепнет за нее словечко. С виду — настоящая секс-бомба, копна рыжих волос, призывно полуоткрытые пухлые губки и пресыщенный взгляд. Как у всех старлеток — слишком много трахаются и слишком мало бывают на свежем воздухе! Бедняга Франклин, как его угораздило! Смотрит на нее, открыв рот, и обращается, как с королевой. Славный парнишка, но растяпа. Такие крали воспринимают только грубовато-развязный стиль. В котором я мастак. Франклин подвел свою куклу ко мне. И вот он, пожалуйста — знакомый призывный взгляд.

— Джанин Джеймс… Тони Блейк, — представил нас Франклин. — Джанин снимается здесь в фильме.

— Привет, — жеманно улыбнулась красотка.

Не люблю я этих гнусавых американок. Развязные, ведут себя так, словно им море по колено. Я удостоил ее понимающим взглядом — мол, вижу ее насквозь. Обычно это их пронимает. В ответ она томно повела глазами. Бедный Франклин — надо же так вляпаться.

Потом завалился Сэмми. Дружелюбный и любвеобильный, кокни, который ни одной юбки не пропустит. Пришел один и тут же переключился на Джанин, осыпая ее комплиментами. Франклин с мрачным видом пил кока-колу и молчал. Эх, растяпа и есть растяпа.

Столик Фонтэн находится по соседству с нашим. Я ей раз сто объяснял, что на верхотуре ей не место, поскольку там нужно усаживать внезапно свалившихся с неба знаменитостей. Фонтэн это пришлось не по нраву, и она согласилась только при условии, что займет соседний стол. Какого черта — ведь она не каждую ночь проводит в «Хобо». Иногда бывает шесть ночей кряду, а потом две-три недели не появляется — пока колесит по свету. Куда она только не мотается! Благо, частный самолет Бенджамина всегда под рукой. А в «Хобо», как правило, приходит с компанией человек в пять-шесть. Среди них Ванесса — прехорошенькая блондиночка. Чуть пухловата, пожалуй, но груди — блеск! Тугие, налитые… Замужем за сынком владельца сети крупных универмагов. Тоже стоит кучу миллионов. Успела уже нарожать целую троицу. Ванесса балдеет от Фонтэн и во всем ей подражает. Вот и пришлось с ней переспать. Она чуть не силой меня заставила. Однажды пригласила к себе, пока рогоносец-муж торчал в конторе, а детишки доводили няньку. Вряд ли Ванесса догадывается насчет меня и Фонтэн. Но в любом случае она пообещала, что про нас Фонтэн не проболтается. Надеюсь, не соврет. Иначе мне несдобровать. В постели, кстати, она пустое место. Я бы сдох с тоски, если бы не ее потрясающие сиськи! Готов часами с ними возиться — ум-м! Ванесса обычно сидит рядом с Фонтэн; иногда с мужем, иногда одна. Муж, кстати, ничего чувак, не сравнить с Бенджамином. Насколько я знаю, он тоже содержит любовницу в потайной квартирке. Я все знаю — в моем деле надо держать ушки на макушке.

Фонтэн с компанией пожаловала в половине второго. Роскошная белая норка до самого пола. Гладкая высокая прическа, брильянтовая диадема. Выглядит сногсшибательно! Рядом Бенджамин — чуть выше ее плеча; толстый, никак не отдышится. Кто бы мог подумать, что еще утром она стояла в моей спальне, привалившись к стене и бесстыже раскорячив ноги!

На миг меня обуяло желание заорать: «Она моя»! — но вместо этого я поспешил навстречу почетным гостям — само воплощение радушия и дружелюбия. Поцелуи, ахи-охи, пожатие рук — «как я рад вас видеть!»— и прочая дребедень. Ванесса тоже приволокла мужа. Хорошенькая, как куколка. Воздушные волосы, колышущиеся под шифоновым платьем груди. Целуя ее в щечку, я украдкой провел пальцем по соску. Ванесса вспыхнула, а я обменялся рукопожатием с ее мужем. Меня так и подмывало поинтересоваться, как поживает Вероника, его любовница. Еще с ними была пожилая французская чета, незнакомый моложавый тип и совсем юная девчушка. Она держалась особняком, и видно было, что шум и веселая свободная обстановка явно ее смущали. Одета она была скромно, в простое шерстяное платье, чуть длинноватое, на мой вкус, с ниткой жемчуга на шее. Длинные блестящие каштановые волосы зачесаны назад и схвачены на затылке жемчужной заколкой. Косметики почти никакой. Назвать ее красивой я бы не решился, но было в ней нечто такое, от чего у меня прямо дух перехватило и засосало под ложечкой. Может, всему виной карие невинные глаза, в которых чудилось легкое презрение. Да, эта девушка была не из тех, кто ломает голову над тем, в чью бы постель прыгнуть да как бы укоротить уже и без того сверхкороткую юбку. Молоденькая, лет семнадцати-восемнадцати. Я сразу понял, что она должна стать моей. И не так, как все.

Гости расселись. Я заволновался — неужели никто меня не представит? Фонтэн распоряжалась насчет шампанского, не забывая посматривать по сторонам. Несколько раз помахала кому-то. Потом муж Ванессы увлек ее танцевать. Если у Фонтэн и есть недостатки, то один из основных — абсолютное неумение танцевать. Приятно сознавать, что хоть в чем-то Фонтэн далека от совершенства. Она начисто лишена чувства ритма — дергается, словно худосочная марионетка, и только.

Я улыбнулся парню, который сопровождал мою кареглазую принцессу, протянул ему руку.

— Тони Блейк, — сказал я, вложив в голос все свое обаяние. Девушка даже не взглянула в мою сторону. Она со скучающим видом разглядывала что-то посреди зала. Парень ее явно был не от мира сего. Выскочка какой-то. И фанфарон.

— О, Тони, — вмешался Бенджамин. — Вы разве не знакомы с Питером Линкольном Смитом?

Имя это еще как было мне знакомо. Отца этого парня я видел уже несколько раз. Он владел половиной Лондона.

— А это моя дочь Александра, — горделиво добавил Бенджамин. — Только сегодня вернулась из Швейцарии.

Дочь Александра! Челюсть моя так и отвисла — по-моему, минут на пять. Его дочь!

— Здравствуйте, — неприветливо бросила девушка. Тут встряли французы, и мне пришлось ублажать их болтовней. Их дочь, оказывается, часто бывала здесь, так что они обо мне наслышаны. Знал я их дочь — расфуфыренную светловолосую грымзу в наимоднейших парижских шмотках, которая мнила себя неотразимой. И трахалась со всеми подряд. Я ее не пробовал, а вот Сэмми не удержался. Приговор был однозначный — больше ни-ни!

Бенджамин начал приставать к фанфарону, уговаривая его потанцевать с Александрой. Та зарделась, стала отнекиваться. Питер Линкольн Смит оказался между двух огней, ломая голову, кому угодить — отцу или дочке. Папаша все же перевесил, и упирающуюся Александру увели на площадку. Тело, похоже, было у девчонки что надо. Только платье, к сожалению, слишком закрытое, так что приходилось домысливать. Не знаю, что со мной приключилось, но мысли мои вновь и вновь возвращались к Александре. Девчонка совершенно захватила мое воображение. А ведь я даже словом с ней не перекинулся — наверняка она была Испорченной Богатой Стервой. Да и дельце могло оказаться щекотливым. Мог ли я позволить себе такой риск?