Уши вверх! - Анна Бём

– Я уже высказала своё мнение! – уверенно сказала тётя Рита. – Это были мыши! – Она упрямо сжала лапы в кулачки.

Флопсон и Майли переглянулись и закатили глаза. Снова она со своими мышами! Да сколько же можно! И без этого уже понятно, что тётя Рита ненавидит мышей. Но подозревать, а тем более обвинять кого-то, не имея никаких доказательств, – это, по меньшей мере, неправильно.

Чтобы перевести тему, Флопсон упёрлась лапами в бока и возмущённо повернулась к кустам.

– Кто-то должен сказать людям, что пора убрать это свинство в кустах! – воскликнула она. – Это же уму непостижимо!

Но остальные звери лишь отмахнулись.

– Ты шутишь? – пробурчал Джек. – Это же не только тут. Везде одно и то же…

– Да ты что? – Флопсон изумлённо вытаращила глаза. – Честно?

– А ты что, не знала? – не менее изумлённо воскликнул дядя Руди.

Ну хватит! Надоело уже! У Флопсон лопнуло терпение.

– Нет!!! – заорала она. – Не знаю! Если бы знала, я, наверное, не спрашивала бы, или? Да, я выросла не в городе, а в квартире. В клетке, если вам угодно! И единственное животное, с которым я общалась до недавнего времени, был мой любимый тенрек Тьялле. Я почти ничего не знаю о жизни других городских животных. Откуда? Я не знаю многих городских законов и традиций! Я вообще много чего не знаю! Довольны теперь?!

– Понял, – дядя Руди кивнул и многозначительно посмотрел на тётю Риту. – Это многое объясняет.

– Ах да? – раздражённо огрызнулась Флопсон. Она всё ещё пылала от ярости. – И что же это объясняет?

– Ну… Понимаешь, детка, ты клеточное животное, – вкрадчиво-снисходительным голосом пояснила тётя Рита. – Поэтому ты такая… добрая, что ли. Слишком добрая. Среди городских животных таких не найти.

У Флопсон перехватило дыхание. Нет, не может быть! Неужели эта крольчиха действительно произнесла это вслух? Она назвала её клеточным животным! Этим оскорбительным словом! Как же ей сейчас было больно и обидно!

Флопсон встала на задние лапы и яростно зарычала.

– Повтори, что ты сказала! – глаза её метали искры.

– Стоп! – Джек поспешно встал между ними и замахал своими маленькими лапками. – Сейчас же прекратите! Флопсон никакое не клеточное животное! Она главный комиссар звериной полиции, ясно? Тётя Рита, ты немедленно извинишься перед ней! А потом – марш отсюда! И ты, и дядя Руди! В такой обстановке просто невозможно работать.

Кролики не двигались, лишь упрямо глядели на хомяка. Недолго думая, Фридолин подскочил к Джеку, встал на дыбы и замахал копытами.

– Пока-покеда-покедовский! Досвидосики! Адью! Чао-Какао! Марш отсюда! – скороговоркой выпалил он и оглушительно заржал.

После этого кроликам ничего не оставалось, как сдаться. Тётя Рита попросила у Флопсон прощения, а потом оба кролика поспешили убраться восвояси.

Флопсон всё ещё немного трясло от пережитого. Но она постаралась взять себя в руки.

– Спасибо, – она с благодарностью посмотрела на Джека.

– Не обращай внимания. Ну, вот такие они, эти парковые животные, – Джек с философским видом пожал плечами. – Что с них взять? Они никогда не знают, когда надо остановиться.

– К тому же они понятия не имеют о том, как в действительности живут городские звери и какие у них проблемы, – вмешался Фридолин. Потом тяжело вздохнул и добавил: – Сами то они живут хорошо. Слишком хорошо…

Едва кролики скрылись из виду, полицейские возобновили работу. Теперь они, наконец, могли вплотную заняться поиском улик.

– Что именно мы ищем, шеф? – Джек вопросительно поглядел на Флопсон.

Та на секунду задумалась.

– Мы должны попытаться найти какие-нибудь необычные следы или предметы, – ответила она. – Что-то, чего тут явно не должно быть.

– Понял, – деловито кивнул Джек.

Не теряя времени, полицейские взялись за дело. Пальцеснимальщик Джек достал из рюкзака свою любимую лупу и принялся тщательно осматривать землю. Фридолин восторженно следовал за ним по пятам, буквально дыша ему в затылок. Так продолжалось, пока у хомячка не лопнуло терпение. Ему пришлось доходчиво объяснить Фридолину, что тот своими копытами заметает возможные следы и не даёт Джеку работать.

Майли в свою очередь описывала круг за кругом над лужайкой, с высоты пытаясь высмотреть нечто необычное.

Сама же Флопсон тщательно обшарила все мусорники, заглянула под каждую скамейку и даже втиснулась под забор, чтобы убедиться, что там случайно не затерялось нечто необычное. Ведь она знала, что к полицейской работе нужно относиться крайне серьёзно – нельзя упускать ни малейшей мелочи.

– Шеф? – взволнованно окликнул её Джек. – Мне кажется, я нашёл нечто необычное.

Флопсон бросилась к нему. Хомячок неподвижно стоял возле деревянной скамейки, уставившись на… а, собственно говоря, на что? Вместе друзья принялись рассматривать странный отпечаток в песке. Две прямые, параллельные полоски, а прямо посередине их соединяла третья полоска.

– Выглядит, как буква Н, – пояснила Флопсон остальным полицейским.

– И что общего у буквы Н с нашим похитителем? – Джек вопросительно уставился на неё.

– Может быть, Н – как негодяй? – предложил свою версию Фридолин.

Джек презрительно отмахнулся.

– Никто не будет писать на песке слово «негодяй», если он сам и есть этот негодяй, – фыркнул он.

– Какой же ты умный! – восхищённо протянул Фридолин.

Флопсон огляделась по сторонам. Других букв нигде не было видно. Она разочарованно пожала плечами.

– Возможно, кто-то просто нарисовал эту «Н» на песке, и это вообще ничего не значит, – предположила она.

– Но возможен и другой вариант! – обиженно буркнул Джек. – А именно, что я обнаружил крайне важную улику.

– Разумеется, Джекуля! – поддержал его Фридолин. – Ты наверняка обнаружил очень важную улику!

Джек тихо ругнулся. Он ненавидел, когда кто-то называл его «Джекулей».

После короткого, хоть и достаточно бурного совещания четверо полицейских решили на время забыть про эту загадочную «Н». Сейчас гораздо важнее было навестить и опросить де Винтер. Все, кроме Флопсон, разумеется, прекрасно знали, где она живёт. А именно на окраине парка!

Пока они бежали через кусты и клумбы, Флопсон с умным видом просвещала своих коллег насчёт некоторых методов, которые используются в полицейской работе. Она рассказала, что порой следователи договариваются, что на допросе один будет играть доброго полицейского, а его напарник – злого. И этот метод срабатывает, потому что подозреваемый часто невольно доверяется «доброму» полицейскому и выкладывает ему всю необходимую информацию.