Записки Римского клуба - Аурелио Печчеи

Мне всегда казалось, что характер моей семьи носит следы венецианских традиций – духа первооткрывателей новых земель, путешественников, купцов п дипломатов. Предками моей матери были крестьяне из горных районов Пьемонта. Нелегкая жизнь их протекала в постоянной борьбе за скудные урожаи пшеницы и кукурузы. Когда на холмы приходила засуха, иссякала последняя вода в колодцах, они запрягали мулов и отправлялись за нею к ближайшей реке, до которой было более 10 километров.

С детства я привык критически относиться ко всему, что происходило в Италии и за ее пределами. К этому приучила меня обстановка в семье, либеральная и чуждая религиозной ограниченности, а также то воспитание, которое я получил. Отец мой был одним из первых социалистов. Мы жили в Турине, городе огромного обаяния и строгих правил, где все дышало воспоминаниями о битвах за воссоединение Италии, эпохе создания единого итальянского государства. Суровые, трудолюбивые жители города всегда казались мне менее предприимчивыми и подвижными, чем принято считать среднего итальянца. Когда в прошлом веке возникла возможность объединить дюжины маленьких государств Итальянского полуострова в единую страну, именно Пьемонт, и в частности его столица Турин, встал во главе этого движения и дал ему необходимое вооружение. Позднее Турин постепенно становился крупным промышленным центром, частично утрачивая при этом свой прежний шарм, по сохраняя отличавшие жителей этого города гражданские добродетели и непоколебимое свободолюбие. Именно в Турине берет начало та гуманистическая ориентация, которая и поныне является отличительной чертой Итальянской коммунистический партии, лежит в основе коммунистического движения в Италии.

Будучи еще школьником, я видел, как мой родной город упорно сопротивлялся фашизму, хотя н вынужден был в конце концов подчиниться его силе. Что же касается лично меня, то я оказался одним из последних студентов, дерзнувших защищать диссертацию, не надев черной рубашки. Это было в 1930 году. А в годы Второй мировой войны Турин вновь показал свой характер, став одним из оплотов движения Сопротивления. Здесь, в Турине, были написаны самые прекрасные страницы летописи борьбы за освобождение.

Эта благотворная атмосфера во многом определила мое отношение к людям и к миру, стала основой моей веры в широкие возможности человека, его мужество и стойкость, его способность противостоять превратностям судьбы, осознавая пределы своих возможностей и в то же время сохраняя верность своим идеалам.

Я был взращен свободным мыслителем. Бренное человеческое существо, размышлял я, живущее среди множества ему подобных, какой-то краткий миг в сравнении с, быть может, вечной жизнью на планете, которая и сама не что иное, как песчинка в бескрайней вселенной, – кто я, в сущности, такой?.. В результате зрелых размышлений я наконец постиг со смесью смирения и гордости, что я не более чем крошечная частица всеобщей целостности, всего того, что составляет жизнь на Земле. И лучшее, что я могу сделать за свое краткое пребывание в человеческой колонии, – это прожить как можно более полезную с точки зрения моих собственных принципов и убеждений жизнь, в меру моих сил попытаться улучшить положение вещей в этом мире и, что самое важное, никогда не поступать с другими людьми и вообще с живыми существами так, как я не хотел бы, чтобы они поступали со мною.

* * *

В ранние годы моего ревностного студенчества мне удалось побывать за пределами фашистской Италии. В поисках пищи для ума я провел шесть чрезвычайно полезных для меня счастливых месяцев в Париже, деля время между занятиями в Сорбонне и встречами с политическими эмигрантами разных национальностей. Здесь я начал изучать вечные идеи великих французских мыслителей, непреходящая мудрость которых и по сей день сохраняет влияние на мое мировоззрение.

Заинтересовавшись опытом Великой Октябрьской революции, я научился довольно бегло говорить по-русски и побывал в Советском Союзе. Ленинская новая экономическая политика была темой моей дипломной работы при окончании экономического факультета. Это было в 1930 году, и тема эта не могла не звучать как определенный вызов режиму.

Я глубоко восхищался работами Маркса, хотя и не считаю себя ни марксистом, пи последователем какой бы то ни было другой идеологии. Я всегда считал, что то богатство мыслей, которое получено нами в наследство от Маркса и других великих философов и мыслителей прошлого, должно быть развито и дополнено в соответствии с новыми условиями, характерными для нашего времени. И мы должны в меру своих возможностей умножать это богатое наследие прошлого созвучными нашей эпохе идеями.

В целом эти бурные беспокойные годы, ознаменовавшие начало моей самостоятельной жизни, оказались для меня чрезвычайно полезными. Я понял, что в жизни важно не только уметь преодолевать трудности, но и учиться понимать других, сколь бы сильно ни отличались они от нас самих. Я приобрел много добрых друзей, с которыми делил благородные порывы и грандиозные замыслы юности. Лишь позднее, оглядываясь назад, я до конца осознал, какой глубокий след оставили во мне события той поры, не только закалив мой характер, но и научив меня терпимости к людям.

Последующий период моей жизни протекал в среде технической интеллигенции, так называемых «белых воротничков», где я делал первые шаги в сфере управленческой деятельности. Вот уже 50 лет, как я работаю. Поначалу это была случайная, временная работа, за которую я, еще учась в школе, брался, чтобы помочь родителям платить за мое образование. Незадолго перед окончанием университета мне благодаря знанию русского языка удалось получить постоянную работу на фирме «Фиат», уже тогда имевшей довольно значительные деловые связи с Советским Союзом.

На первых порах я занимался делопроизводством, вел деловую переписку, сам печатал на машинке, неплохо стенографировал служебные переговоры. Однако эта безликая, анонимная работа в большом, многолюдном учреждении не очень соответствовала моему характеру, моим склонностям. В мечтах меня манили куда более широкие горизонты. Я начал подыскивать себе другую работу, и наконец мне удалось добиться назначения в Китай, где я и оставался до середины 1938 года.

К тому времени я женился. Это произошло в 1933 году. Мы с Маризой до этого были знакомы уже 5 лет, но я все не был уверен, что смогу содержать семью. Экономическое положение Италии не сулило в те времена слишком блестящих перспектив, да и мои личные позиции были при фашизме весьма непрочны. Теперь мне предстояла длительная работа за границей, будущее казалось мне более определенным, я почувствовал себя гораздо увереннее и решился наконец на этот ответственный в моей жизни шаг.

Трудно представить себе свадебную церемонию скромнее нашей. На ничем не примечательном официальном бракосочетании в темном зале Туринской ратуши были только родственники и несколько близких друзей. Но разве помпа и пышные церемонии играют хоть какую-нибудь роль, когда двое молодых людей решили жить вместе?

Наш брак оказался счастливым. Вот уже более 40 лет длится он под небесами разных стран, и я многим в жизни обязан моей милой, любящей и терпеливой жене. В тяжелые, беспокойные годы жизни она всегда хранила тепло в нашем домашнем очаге. Благодаря ей удалось сохранить постоянные связи с выросшими детьми, которые уже сами обзавелись семьями и разбрелись по свету, обосновавшись в разных краях.