Твое смеющееся сердце - Нэнси Бартоломью

— Сколько времени вы там пробыли? — спросил он.

— Не знаю точно, может, минут двадцать или полчаса. Дома никого не было, поэтому я просто подождала, надеясь, что Шейла вернется.

— Она вернулась? — Нет.

— Вас кто-нибудь видел, пока вы там сидели? — Он снова поднял взгляд, наблюдая за мной.

— Вряд ли. Дом Вернелла стоит в тупике, люди там проходят редко, а машины проезжают еще реже. — Черт возьми, все против меня!

— Что вы делали дальше?

— Поехала на работу, вошла в клуб около восьми и пробыла там до тех пор, пока не появились ваши люди.

— Кто-нибудь может подтвердить, что вы провели в клубе всю ночь?

— Кто-нибудь? Да весь зал! Я все время была на виду, не считая тех минут, когда уходила в туалет. — Мне стало немного легче: когда Джимми застрелили, я была в клубе, значит, с меня снимается подозрение. — Так что, как видите, все ваши вопросы ни к чему. Я была на работе и не могла убить Джимми.

Уэдерз по-прежнему смотрел на меня, в его взгляде мелькнуло разочарование. Он медленно закрыл блокнот, надел на авторучку колпачок и жестом школьного наставника сцепил пальцы поверх блокнота. Потом устало потер лоб.

— Ох, Мэгги! — Он вздохнул. — Боюсь, не все так просто. Судмедэксперт определил, что смерть наступила между шестью и восемью часами вечера, так что это не снимает с вас подозрения.

В моей груди снова забухал молот, я почувствовала себя зверем, загнанным в клетку.

— После вскрытия мы сможем установить время смерти более точно, нужно и еще кое-что уточнить, но пока я не могу сбросить вас со счетов как подозреваемую. Вам бы очень помогло, если бы вы знали, где ваш револьвер.

— Но я не знаю! — воскликнула я чуть не плача.

В это время дверь открылась, в комнату заглянул молодой полицейский и сделал знак Уэдерзу.

— Прошу прощения, Мэгги. — Уэдерз встал. — Я сейчас вернусь.

Он подошел к двери и остановился на пороге спиной ко мне, слушая рапорт коллеги. Я не слышала, о чем они говорят. Мне по-прежнему не верилось, что все это происходит со мной. С какой стати полиция вообще решила, что я могу быть причастна к смерти Джимми?

Офицер ушел, детектив Уэдерз вернулся в комнату, и я с первого взгляда поняла, что его отношение ко мне изменилось. Я видела это уже по его походке, когда он прошел к столу, по тому, как напряглась его спина, выпрямились плечи. Его движения стали скупыми, экономными. Вместо того чтобы сесть, он положил руки на край стола совсем близко от меня и наклонился ко мне, буквально навис надо мной всего в нескольких дюймах от моей головы.

— Мэгги, вы не хотите начать все сначала? — Он наклонился еще чуть ниже и заглянул мне в глаза.

— Честно говоря, не имею ни малейшего желания, — сказала я. — Нам нужно искать убийцу брата моего бывшего мужа, а не тратить время, перемалывая одно и то же. Мне больше нечего добавить к сказанному.

— А вот тут я с вами не согласен. — Его тон стал почти враждебным. — По-моему, как раз есть.

— Нет, я рассказала все.

Во мне потихоньку начинал вскипать темперамент миссис Маккрейри, то есть моей мамы. Этот тип посмел обвинить меня во лжи!

— Послушайте, мисс Рид, я могу арестовать вас прямо сейчас. Я просто обязан зачитать вам ваши права. Вы имеете право не отвечать на вопросы… — Он начал бубнить скороговоркой на одной ноте. — …Все, что вы скажете, может быть использовано против вас… Вы понимаете свои права?

— Да, но мне непонятно, что вы пытаетесь со мной сделать. Я ни в чем не повинная, законопослушная гражданка и не сделала ничего плохого.

На скулах детектива Уэдерза заиграли желваки, лицо покраснело под загаром, казалось, он с большим трудом держит себя в руках.

— Может, вы мне объясните, — вкрадчиво начал он, — как к вам попала кредитная карточка вашего деверя?

— Никак, у меня ее нет и никогда не было, — сказала я, не понимая, к чему он клонит.

— Его карточку нашли в вашей машине, на полу перед пассажирским сиденьем. Как она туда попала?

— Что вы делали в моей машине? — возмутилась я.

— Производили обыск. Вы сами подписались под ордером на обыск, — добавил он самодовольно.

— Мне нужен адвокат, — тихо сказала я. Уэдерз выпрямился.

— Мэгги, не стоит. Подумайте хорошенько. Если вы впутаете в это дело адвоката, я уже не смогу вам помочь. Ваши возможности будут ограничены.

И тут мое терпение все-таки лопнуло, во мне как будто что-то вспыхнуло, жар поднимался к горлу, глаза защипало. «Хватит меня запугивать и давить на меня, пора наконец внести какую-то ясность в то, что происходит!» К сожалению, я всегда отличалась вспыльчивостью, самообладание у меня было не намного лучше, чем у охотничьей собаки, преследующей добычу.

— Вот что, детектив, я всю жизнь позволяла мужчинам топтать меня ногами, как прошлогоднюю листву, но три года назад эти времена кончились, и вам не удастся их вернуть. Если я говорю, что ничего не знаю о смерти Джимми, значит, так оно и есть. Если я говорю, что мне нужен адвокат, то я не шучу. Не знаю, может, со всякими негодяями и преступниками ваша тактика запугивания и срабатывает, но со мной, приятель, у вас ничего не выйдет, меня не проведешь. Я же не вчера родилась, я знаю свои права и знаю, что мне нужно, — мне нужен адвокат.

Уэдерз не произнес ни слова, но вскочил со стула так молниеносно, что я вздрогнула, думая, уж не собирается ли он на меня наброситься. Однако детектив пулей вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью. Резиновый цыпленок, подвешенный на веревочке у притолоки, остался болтаться в комнате.

Наверное, я просидела на жестком стуле с металлической спинкой не меньше часа, одна, если не считать резинового цыпленка. На столе остывал кофе. Я старалась сохранять хотя бы видимость спокойствия: если в реальности все происходит так, как показывают по телевизору, то где-нибудь рядом находится объектив скрытой камеры. В конце концов вернулся Уэдерз. Он принес телефон, с грохотом швырнул его на металлический стол, подключил к розетке и подтолкнул ко мне.

— Звоните своему адвокату, мисс Рид, — сказал он.

С бьющимся сердцем я взяла трубку. Кому я могла бы позвонить? Определенно не адвокату, которая представляла мои интересы при разводе: она не занимается уголовными делами. И не Вернеллу. И не Шейле. И не Бонни в «Кудряшку Кью», у нее и без меня хватает забот с шестью детьми и нашим салоном. Короче говоря, получалось, что звонить некому.

Какое-то время я сидела с телефонной трубкой в руках, не желая показывать Уэдерзу свою беспомощность.

Как говорила моя мама, если в твоем рту проросли семена гордости, урожая ждать не приходится. Я положила трубку на рычаг и подтолкнула телефон обратно в сторону Уэдерза. Пора было что-то делать.

— Знаете, — сказала я, — пожалуй, я не буду звонить прямо сейчас. Так и быть, сделаю вам одолжение.