Казнь в прямом эфире - Сергей Бакшеев

На уроках он смотрел в ее затылок, что было жутко интересно. Он изучал неровный, всегда разный и такой милый пробор волос, подсчитывал невесомые завитушки, спадающие на тонкую шею, и любовался замечательными хвостиками. Они торчали в стороны и чуть вверх. Из-под стягивающих резинок волосы выходили тонкими пучками и постепенно расширялись, как струи необыкновенного мягкого водопада, к которому хотелось прикоснуться. Он так и делал.

Надя оборачивалась, вопросительно вскидывала брови: чего тебе? Или хмурилась: отстань! А он улыбался счастливой улыбкой и слышал неодобрительное, но совсем не обидное: дурак!

Постепенно он научился дотрагиваться до хвостиков с такой тайной нежностью, что Надя не замечала прикосновений. Или делала вид, что ей это безразлично. Девчонки умеют терпеть и притворяться.

А еще хвостики, как волшебные антенны, отражали настроение Нади. Он не видел ее лица, но понимал, глядя на хвостики — вот она сосредоточена, вот недовольна, теперь задумалась, а сейчас мечтает. А когда Наденька резвилась или смеялась, хвостики пускались в такую свистопляску — залюбуешься!

Шло время, любимые хвостики удлинялись, касались ее плеч, спускались на спину и закручивались, как струи сказочного спирального водопада. Перед ним была не девочка, а волнующая мечта о чем-то радужном и желанном.

Но однажды Надя пришла в школу с короткой стрижкой. Весь сказочный ореол ее красоты испарился, она превратилась в обычную худую и визгливую девчонку. Он погрустил немного и перестал ее выделять среди одноклассниц.

Они повзрослели. Он вытянулся, окреп, нарастил плечи, потому что много лет занимался плаванием. Надя осталась хрупкой невысокой обычной девчонкой. Он не выделял ее, как, впрочем, и других сверстниц. Девушки-подростки хотели казаться старше, ярко красились, вызывающе одевались, баловались пивом и сигаретами, не стеснялись грубых слов, некоторые отваживались на пирсинг и тату. Казалось, их главная задача поскорее избавиться от детской чистоты и непорочности. Его это приводило в уныние, которое он не мог объяснить.

Так закончилась учеба в школе. На праздничной линейке, посвященной последнему звонку, ему поручили нести первоклашку с колокольчиком.

Когда он увидел доверчивую пигалицу с огромными глазами, то обомлел — к нему вернулась особенная девочка из детства. На маленькой красавице были белые гольфы, короткое платье с белым кружевным воротничком и самое главное — прическу украшали два милых хвостика с белыми бантами. В груди засосала сладкая истома. Он вспомнил несбывшуюся любовь из безмятежного детства.

А девушки одноклассницы в этот день неожиданно захотели выглядеть по-детски. Та самая Надя Ершова пришла в классической школьной форме с белым фартуком. На ней были такие же белые гольфы, как у первоклашки, а волосы она заплела в два столь любимых и желанных хвостика. Она улыбалась и то и дело подносила к лицу букетик белых ландышей.

Он обхватил малышку сзади под мышки, крепко сжал ладони и рывком водрузил на плечо. Девочка одной рукой обняла его за шею, в другую ей дали колокольчик. Он прижал ее растопыренной ладонью, чтобы малышка не свалилась, и почувствовал, как сквозь подушечки пальцев проникает странное щекочущее тепло. А рядом встала Надя с мальчиком первоклассником, которому тоже доверили колокольчик.

Директор школы парадно-радостным голосом объявила последний звонок, и они пошли по кругу, трезвоня в колокольчики. Он шел, будто в сладком сне — рядом первая любовь, вернувшая волнующий детский образ, а на плече к нему доверчиво прижимается очаровательнейшее создание.

Он видел весело дергающиеся хвостики Нади и нежное тепло разрасталось в его сердце. У девочки на плече волосы сейчас точно также раскачиваются в такт его шагам и порой задевают его макушку. Дразнящие прикосновения кололи его искорками вожделения, а наэлектризованные пальцы сильнее сжимали малышку.

Это плохо, непристойно? Нет! Все вокруг одобрительно улыбаются.

Он не помнил, как завершил торжественный круг под звон колокольчика, зато последний момент навсегда врезался в его память.

Когда он опускал девочку, то на миг прижал ее к себе, и его накрыла сладостная волна наслаждения. Разрядка была бурной и неконтролируемой. Ему было стыдно разогнуться, потому что на брюках проступило влажное пятно. К счастью, в наступившей неразберихе никто не обратил на это внимание.

Расчувствовавшаяся Надя пустила слезу и сунула ему букетик белых ландышей, чтобы освободить руки. Он закрыл букетом покрасневшее лицо и смотрел сквозь тонкие цветы на милых первоклассниц с двумя хвостиками. Малышки были такими же чистыми и нежными, как ландыши, а склоненные соцветия напоминали ему хвостики детских волос.

Так Борис Панин впервые получил незабываемое наслаждение от прикосновений к маленькой девочке.

2 недели до казни

Работу по наладке кондиционеров в музыкальной школе Константин Антонов завершил за три дня. Но и после этого он возвращался в сквер перед школой при каждой возможности.

Инженера терзали злость и беспомощность — педофил, разрушивший психическое здоровье его дочери, продолжает получать удовольствие от наблюдения за маленькими девочками, а он ничего не может сделать. Крепло убеждение, если Панина не остановить, тот рано или поздно он даст выход грязной похоти. Опять пострадает маленькая девочка, педофил сломает еще одну судьбу. Как предотвратить трагедию, если полиция отмахивается от его заявлений?

Разное лезло в голову. Избить, покалечить? Прямую месть он подвергал сомнению, а выкинуть проблему из головы не позволяла совесть. Так ничего и не придумав, Антонов решил проследить за Паниным и изучил его ежедневный график.

Новоявленный пекарь приезжал на работу на старой «шкоде» около семи утра, за час до открытия кафе. Он пользовался той же печально известной машиной, на которой любезно подвозил девочек после тренировок в бассейне двенадцать лет назад. Девочки доверяли тренеру, не опасались его прикосновений и не сразу осознавали, что взрослый дядя с ними делает. В злополучной «шкоде» побывала и дочь Антонова Катя.

Прибыв к месту работы, Панин открывал своим ключом дверь служебного входа и спускался в подвал. Там он включал пекарное оборудование, и вскоре из вытяжки тянуло пряным запахом свежих булочек и пирожков.

После открытия кафе-пекарни горячая выпечка появлялась на прилавке, кофейный аппарат с хрустом перемалывал кофейные зерна, добавляя в сытные ароматы терпкость бодрящего напитка, из сетевого кондитерского цеха доставлялись пирожные, и витрина превращалась в лакомое пиршество для детских глаз и соблазнительное искушение для взрослых.

Борис Панин в красивом фартуке с изображением усатого пекаря на груди подолгу сидел за чашкой кофе в углу прилавка и подтрунивал над буфетчицей Алиной. Иногда он выходил из-за прилавка и помогал посетителям с выбором, объясняя тонкости выпечки и состав начинки. Он отдавал предпочтение девочкам с мамами. Был вежлив, не назойлив, обращался к малышке, как к взрослой, самостоятельно принимающей решение, и мама в это время одобрительно подбадривала дочку. Доброму дяде, пекущему вкусные булочки, девочки доверяли.