Средневековая Русь. От призвания варягов до принятия христианства - Клим Жуков

Памятники культуры киевского типа, то есть протославянские, существуют рядом с памятниками так называемой черняховской культуры, носителями которой были, в числе прочих, готы – скорее всего, восточные германцы. Сложная система их взаимоотношений очень богато освещена исследователями, имеется несколько конкурирующих гипотез. Есть основания полагать, что эти самые протославяне и есть венеды. Многие археологи считают их именно славянами в полном смысле, хотя, как и в любом подобном вопросе, стопроцентной уверенности здесь быть не может. Эти люди в I–IV веках населяли территорию между финнами – феннами (одни из самых далеко расположенных лесных племен) и бастранами, которые являлись носителями зарубинецкой культуры в чистом виде. Кто такие бастраны, однозначно сказать сложно. Одни ученые причисляют их к кельтам, другие относят непосредственно к славянам. Валентин Седов, в частности, был склонен считать их прямыми родственниками славян. Возможно, они имеют родственное отношение к балтам.

Итак, на историческую сцену впервые выходят венеды. Данные археологии совпадают с письменными свидетельствами современников. Вспомним, что писал Тацит в I веке: «Венеды переняли многое из их нравов, ибо ради грабежа рыщут по своим лесам и горам…» Именно с венедами воевали готы Германарих и Винитарий. И видимо, от венедов происходят анты, то есть непосредственно славяне. А уже с IV века мы о них знаем от Приска Панийского.

Постзарубинецкие культуры и культуры раннего железного века, как мы выяснили, имели общий хозяйственный уклад. Скорее всего, состав семьи у них тоже был схож, если судить по размерам домиков: как правило, это были жилища весьма небольшие – 20–25 квадратных метров. Для сравнения: у их современников-скандинавов дома были просто чудовищных размеров, потому что в них жили большие, в несколько поколений, общинные семьи под руководством какого-нибудь старейшины. Кстати, скандинавские жилища сооружались из бревен и обкладывались огромными пластинами, нарезанными из торфа: получались тоже своего рода землянки, только вывернутые вверх.

Следующий этап этого масштабного процесса развития славянских народов – пражско-корчакская культура, занимающая обширный ареал: от окрестностей Праги до Средней Белоруссии и Поднепровья. То, что археологи называют памятниками пражско-корчакской культуры, соотносится с упоминаниями о склавинах и антах в письменных источниках. Для данной культуры характерны очень небогатые и небольшие временные поселения, неустойчивый погребальный обряд: хронологически это совпадает с V веком, то есть с гуннскими войнами. Тогда вновь стало неспокойно на границе ослабевшей Римской империи, западная часть которой практически развалилась. Наиболее воинственные и активные племена сочли себя вправе претендовать на тысячелетиями накопленные материальные богатства. Народы же, не объединенные в крупные государственные образования, такие как праславяне и ранние славяне, были вынуждены снова отодвигаться от римских границ.

У пражско-корчакской культуры есть родственники – колочинская и пеньковская культура. Различия между ними небольшие, и их без сомнений можно отнести к одному типу. Кроме того, по соседству существует несколько культур, которые, возможно, тоже являются родственными, но отличаются довольно ощутимо. Сама же пражско-корчакская культура достигает своего максимального распространения по Восточной Европе примерно к VII веку, доходя от Адриатики до Эльбы и даже до озера Ильмень (современная Новгородская область).

Если это и не напрямую пражско-корчакские памятники, то однозначно родственные им. Поэтому есть все основания считать ильменских словен уже совершенно нормальным славянским населением, ибо люди, населявшие данную территорию в VII веке, совершенно точно говорили на нормальном славянском языке (или на одном из его диалектов) и несли в себе заряд славянской культуры.

В то же время на южные археологические культуры славянского типа накатывает мощнейшая волна салтово-маяцкой культуры, которая доходит до Харькова: это хазары, представители Хазарского каганата. Кто они такие? Степные конные воины, зачастую очень тяжело вооруженные, которые принесли из Великой степи свой метод ведения войны. Мы даже представить себе не могли, как эти люди выглядели, до тех пор, пока археология не сказала своего веского слова.

Их снаряжение – это кольчуга, шлем, наручи, поножи, иногда даже наплечники и латные башмаки. Ко всему этому полагались сабля, чекан, пика и колчан, полный стрел, плюс лук. И все это – на лошади, в стременах, в седле. К тому же – прекрасные наборные пояса из золота и серебра, очень сложного литья, то, что в археологии называется условным термином «геральдические пояса». На самом деле никакой геральдики там не было, но щитки были очень похожи на рыцарские пояса позднего европейского Средневековья.

Считается, что именно этот заряд энергии, попавший в очередной раз из Степи в Европу, и породил рыцарскую культуру конного боя (не в духовном, а в материальном отношении). Так вот, именно эти люди облагали славян – вплоть до новгородских – данью, и именно от них потребовался противовес, то есть другие великие воины, которые с другой стороны континента подвергали давлению европейские народы: морские разбойники викинги.

Если мы взглянем на карту Европы того времени, то поразимся гигантским сдвигам племен, народов, родов, которые перемещались по континенту, сражаясь, мирясь, сосуществуя друг с другом, подвергаясь мощнейшим ударам с Востока. К слову, Восток постоянно, вплоть до XIII века, извергал в нашу сторону завоевателей – поэтому Великая степь и называется Великой. Иногда ее тормозили европейские государственные образования наподобие Римской империи, потом Византии. Вслед за гуннами в какое-то время пришли авары: их, в свою очередь, в VIII веке разбил Карл Великий.

Аварский каганат, кстати, являлся весьма серьезным и неприятным для славян образованием. Народная память об этом запечатлена в «Повести временных лет»: в ней содержатся сообщения о том, как авары запрягали славянских женщин в качестве лошадей в повозки и ездили таким образом друг к другу в гости. Назывались они «обры», и когда они вдруг куда-то исчезли (летописец выразился так: «сгинули, как обры»), местное население вздохнуло с облегчением: Бог покарал!

Удивительное дело – весь этот водоворот народов, племен, культур!

То, как они сменяют друг друга, какие археологические находки порой дарят нам. Иногда ничего не меняется столетиями, а иногда вдруг взрывается натуральным фейерверком совершенно новой культуры. Поэтому вряд ли стоит придавать особенное значение пресловутому варяжскому вопросу. Ведь славяне тысячелетиями жили на одной земле вместе с другими народами, и не было особых проблем в сосуществовании с финно-уграми и балтами.

Наоборот, известна масса случаев смешения представителей достоверно славянских племен, которые с ними напрямую смешивались, – например, кривичи. Или, допустим, северяне и родимичи – их даже в «Повести временных лет» напрямую к славянам не относят, хотя признают за своих: видимо, все-таки родственники, но относиться к ним лучше осторожно. На юге мы очень долго сосуществовали с готами, то есть с германцами, опять же. Почему же сосуществование со скандинавами должно было стать какой-то особенной проблемой? Тем более что непонятно, как именно ильменские словене, то есть будущие новгородцы, участвовавшие в этом полумифическом призвании варягов, осуществили это самое призвание? Не телеграмму же они им отбили, в самом деле!