Поднять Атлантиду - Томас Гриниас

Она уже протянула руку, чтобы включить бортовую камеру, когда в наушниках раздался голос с густым акцентом:

— С прибытием на тринадцатый пост, сестра Сергетти. — Серена оглянулась и по правому борту увидела армейский индонезийский вертолет, ровно идущий бок о бок. Вновь заговорили наушники: — Садитесь в центре комплекса, где вертолетная площадка.

Она резко дернула ручку, заваливая машину вправо, чтобы напугать военных, а потом развернуться с набором высоты. В ответ перед кабиной мелькнули четыре стрелки — следы трассирующих пуль.

— Немедленно на грунт, — приказал голос, — или снимем в два счета.

Серена стиснула ручку управления и пошла вниз, к посадочной площадке. Колеса едва коснулись платформы, как вертолет уже окружили солдаты в камуфляже, с «М-16» наизготовку.

Вылезая из кабины с поднятыми руками, Серена уже знала, кто они. Десантники «Копассус», элитной бригады спецназа ВДВ, расквартированной на близлежащей базе Ранкон. Вообще говоря, территория базы, за которой водилась недобрая слава пыточного центра, принадлежала индонезийскому нефтяному гиганту «ПТ-Арун», чьим акционным пакетом частично владела «Экксон мобил», принимавшая живое участие в обустройстве и содержании 13-го поста.

Шеренга десантников расступилась, пропуская вперед джип. Взвизгнули тормоза, и появился вальяжный офицер. Худощавый, лет двадцати с небольшим, но уже полковник, если судить по погонам. Позади него ковылял пожилой и раздутый, как колобок, европеец, чьи летаргические манеры и нервный тик выдавали в нем местного управляющего нефтепромыслом.

— Что все это значит? — напористо спросила она.

— Ах, какая честь, — неторопливо сказал полковник на превосходном английском. — Знаменитая сестра Сергетти. Наконец-то. Мы о вас наслышаны. Говорят, вы свободно владеете местным диалектом. И выглядите еще прекраснее, чем на газетных снимках. Не говоря уже про ваш неожиданный талант аэронавта.

— Работа заставляет, — сухо ответила Серена, не пытаясь скрыть свой австралийский акцент.

— И, скажите на милость, в чем же она состоит на этот раз? А то мы уже со счета сбились.

— Доставка продуктов и лекарств беднейшим из бедняков Африки и Азии. Потому что ваши правительства настолько коррумпированы, что ооновские караваны перестали доходить до деревень. Они или просто исчезают, или догнивают в портах из-за кордонов на дорогах.

— В таком случае вы ошиблись адресом, мадам, — заметил управляющий тягучим говором выходца из южных штатов Америки. — Меня зовут Лу Хаккетт, старший представитель на здешнем промысле. Вам следовало отправиться на Восточный Тимор и помогать там католикам. Какого черта вы делаете в мусульманской провинции?

— Собираю факты о нарушении прав человека, господин Хаккетт. Мусульман и сепаратистов Бог любит не меньше американских бизнесменов. Если не сказать «больше».

— Нарушения прав человека, говорите? Это не к нам, — покачал головой Хаккетт, не сводя глаз с бригады техников, занятых тщательным досмотром вертолета.

— Хотите сказать, что вовсе не ваше нефтяное пятно уничтожило вон те креветочные фермы? — Серена помахала рукой у него перед лицом. — Эй? Мистер Хаккетт?

— Я бы не стал называть небольшую аварию такими громкими словами. Нарушения прав человека! Вот уж действительно!

Ветхим носовым платком он смахнул пот с бровей. Серена успела заметить монограмму. Печать президента Соединенных Штатов. Надо думать, сувенир от какого-то нефтепромышленника.

— Получается, это не ваша компания построила армейские бараки на 13-м посту? И это не здесь пытают людей? — напирала она, поглядывая на полковника-индонезийца. — И не от вас армия получила тяжелую технику, чтобы выкопать рвы под расстрелянных на холмах Сентанг и Тенгкорак?

Теперь Хаккетт по-иному смотрел на Серену. Будто от нее, а не от нефтяного пятна исходила угроза.

— Чего вы добиваетесь, сестра Сергетти?

Полковник сам ответил за женщину:

— Она хочет, чтобы «Экксон мобил» и «ПТ-Арун» разделили участь «Денок-Кофе» с Восточного Тимора. Это ее рук дело.

— То есть разорвать хватку картеля, которым заправляет индонезийская военщина, и дать людям шанс торговать по рыночным ценам? Гм… Любопытная мысль. Спасибо. — И Серена насмешливо поклонилась.

Хаккетт явно терял терпение.

— Мне лично наплевать, если тиморцы вместо «Денока» предпочли стать рабами «Старбакса». Это их проблемы. Но когда вы, сестра, вынудили армию уйти из кофейного бизнеса, они с особым интересом взялись за наш.

— А вот кое-что еще, — вмешался полковник, протягивая ей лист бумаги. — Скатертью дорожка.

Факс из Джакарты. Серене пришлось дважды его перечитать, чтобы поверить. Индонезийский епископ Карлос, лауреат Нобелевской премии мира от 96-го года, сообщал, что Рим срочно затребовал доктора Сергетти.

— Меня вызывает папа?

— Римский папа, понтифик, викарий Христа, его святейшество — как хотите, так и называйте. Мне без разницы, я баптист, — усмехнулся мистер Хаккетт. — Не забудьте только, что вам сильно повезло выбраться отсюда живой.

Она молча развернулась к вертолету и тут увидела, как солдаты оттаскивают прочь кронштейн, демонтированный вместе с ее телекамерой. Серена стиснула зубы.

— А люди? Народ Ачеха? — горько спросила она мистера Хаккетта, отбиваясь локтем от полковника, который все норовил подтолкнуть ее к джипу. С вертолетом, видимо, придется распрощаться. — Вы ведь не можете вечно делать вид, будто ничего не происходит?

— А зачем мне делать какой-то вид? — ухмыльнулся Хаккетт, насмешливо махая ей вслед. — Если нет в новостях — значит, ничего и не было.

Через двадцать четыре часа Серена уже пряталась на заднем сиденье черного седана, пока старик Бенито пытался нащупать проход в галдящей толпе сердитых демонстрантов и телерепортеров на площади Святого Петра. Казалось невероятным, что ее скромная персона могла вызвать такую бурю негодования. И тем не менее происходящее снаружи было адресовано именно ей.

В свои неполные двадцать семь лет Серена уже успела нажить целый сонм врагов из числа нефтепромышленников, лесозаводчиков, магнатов от биохимической индустрии и всех тех, кто ставит прибыль выше интересов людей, животного мира или экологии в целом. Увы, приходится признать, что из-за ее действий кто-то обязательно терял работу. И этих «кого-то» набралось уже очень много, если судить по бурлящему скопищу.

В городской среде Серена привыкла носить своего рода униформу из костюма от Армани с дизайнерскими кроссовками на толстой подошве. Совершенно неуместное одеяние для бывшей послушницы ордена кармелиток. Что и требовалось доказать. Газетчики, с оглядкой на мать Терезу, уже научились называть ее «Мать-Земля», а со славой пришло и политическое влияние. А как иначе масс-медиа, светский мир и в конечном итоге сам Рим могли отнестись к ней серьезно?