Дело диких апостолов - Михаил Карчик

Темноту неба над домами вдруг освещает одинокая красная ракета. Подоспевший наверх Том кричит «Ура-а!» и пытается увлечь Лену, чтобы вместе съехать с горки. Это не удается, так как с другой стороны присоединяется Тим, удерживая девушку на месте. В результате все трое падают неподалеку от установленной на горке здоровенной ели, а девушка при этом пытается засунуть за шиворот тому пригоршню колючего снега…

«Эй, акселераты, пошли вон отсюда!» — Нарушает веселье грубый голос. Возня заканчивается, и ребята видят перед собой пятерых парней. Те, хотя и успели напраздноваться, но на ногах держатся твердо и явно ищут повод, чтобы почесать кулаки.

Петр не успевает вскочить, как получает удар ногой по голове. Во рту сразу же появляется солоноватый привкус крови. Павлу везет больше. Он умудряется успешно влепить хук в челюсть ближайшему из нападавших. Очевидно, тренер Тома по боксу оценил бы по достоинству своего ученика — противник находится в глубоком нокауте. Остальные, на миг растерявшись, оставляют в покое лежащего Тима и набрасываются на Павла, который, танцуя словно на ринге, перемещается вокруг елки, не давая четверке хулиганов окружить его со всех сторон. Но силы слишком неравные, Том пропускает удар ногой ниже пояса, приседает от боли и тут же получает по голове.

«П-шла вон!» — Один из нападавших пытается оттолкнуть Лену, повисшую у него на руке: «Не бейте его-о-о!» Но девушка крепко уцепилась за край чужой дубленки. Парень растопыривает пальцы, чтобы ткнуть заступницу в лицо, но не успевает заметить другую опасность: это Тим, успев подняться, набрасывается сзади на обидчика…

В это время в уши бьет страшный крик «убью-ю!» и на помощь одноклассникам, размахивая невесть где найденной арматуриной с приваренным к ней клином топора, бежит Вадька. «Убью-ю»! — И оружие обрушивается на спину ближайшего хулигана. На счастье того, удар приходится не острием топора, а боком. Поэтому хулиган лишь падает на колени, а Вадька бросается к следующему: «Оставь девушку! Убью-ю»!

Двое парней, которым еще не досталось, начинают отступать в куда-то сторону, обещая еще «разобраться». Следом за ними ковыляет третий, держась за поясницу. А Фома заносит дворницкий ледоруб над парнем, в рукав которого судорожно вцепилась Лена и которого сзади пытается душить Тим.

— Не-ет, Вадик, не надо! Пожалуйста! — Девушка пытается предотвратить удар, вскакивает на ноги и устремляется к Фоме. — Уже все кончилось. Все хорошо. Давайте, пойдем отсюда.

«С тобой все в порядке?» — Опуская свое оружие, спрашивает Вадим. Получив утвердительный ответ, бросает: «Не теряй своего защитничка. Пока!» и, бросив оружие, стремительно, как в первый раз скатывается с горки. Лена, растерянно и, словно ища поддержки, поворачивается в сторону Тима. Тот, отпустив лежащего парня поднимается и вдруг, неожиданно, со всей силы бьет его ногой по лицу: «Получай, подонок! Получай!». Удары тяжелых ботинок в стиле «US army» один за другим сыплются на лежащего. «Получай»! Павлу и Лене с трудом удается оттащить Петра в сторону от жертвы. В это время слышится завывание сирены и с дальнего конца в сквер, где стоит елка, въезжает патрульная милицейская машина. Друзья торопливо ретируются под арку ближайшего «сталинского» дома, оставив стражей порядка приводить в чувство потерпевшего…

Тим зябко передернул плечами, вспомнив окончание того далекого новогоднего праздника. К тому времени, как они втроем вернулись в ленину квартиру, настроение у хозяйки окончательно испортилось. Она, правда, разыскала перекись водорода, зеленку и лейкопластырь, чтобы обработать разбитую губу Тома, но, сославшись на плохое самочувствие, отправила гостей, включая одноклассников, которые предпочли прогулке на свежем воздухе, продолжение праздника в квартире, на первый же поезд метро. Попытка Петра остаться, сославшись на необходимость помочь убрать со стола, была также решительно и довольно холодно пресечена: «Если ты желаешь здесь заниматься хозяйством — я уезжаю к родственникам».

Никаких объяснений такому поведению Тим не мог найти. А тут еще Павел подлил масла в огонь, заметив по дороге в метро, мол, сам виноват, не фиг было мужика ногами пинать. «У самого разбитая губища как у негра, чуть ли не до подбородка висит, — обозлился Тим, — а туда же: не надо, не надо»… В результате вместо метро он вскочил в первый попавшийся трамвай, предоставив товарищу возможность самому добираться до дома.

Зябко ежась в громыхающем вагоне Петр продолжал думать о причине, по которой Лена неожиданно прекратила праздник. И вдруг его осенило: во всем виноват Фома — именно он со своими глупыми принципами первым невесть на что обиделся и ушел. Ушел. Или лишь сделал вид, а сам только и ждал, чтобы одноклассники поскорее покинули гостеприимную квартиру? На щеках заиграли желваки. «Понятно теперь, почему Вадим так вовремя успел вернуться к месту драки, — вдруг понял Тим, — он, гад, заранее обо всем договорился с Ленкой и просто ждал, когда она найдет повод отправить нас восвояси. А когда прицепились эти мужики, конечно же, не выдержал. Как же, любимую девушку обижают! Так он и защищал только ее, а не нас. А потом снова убежал, спрятался. Дожидался. Сволочь».

Только через несколько лет, когда всем троим апостолам пришлось встретиться на сербской земле, Вадим рассказал Тиму, что никуда не возвращался в ту злополучную ночь, а просто ушел домой. И под балканским небом истекающий кровью Тим поверил товарищу — перед смертью не лгут. А смерть приближалась к ним с четырех сторон дома, в котором засели друзья. Смерть в виде обросших щетиной албанских «духов», методично вырезавших небольшой сербский поселок на границе косовского поля…

* * *

Вместо окна в комнате зияла огромная дыра. Дымилась куча паркета. А посередине села прекрасно просматривался виновник разрушения: зенитное орудие, установленное на платформе большого грузовика. Хобот орудия, прикрытого стальным щитом, медленно двигался.

— Назад, идиот! — Крикнул Фома и в этот момент орудие ударило. Целью было соседнее помещение. Здание опять вздрогнуло, опять повалил дым, на этот раз он скоро стал черным.

В комнату ринулся сербский боец с огнетушителем. Раздалось шипение и недовольное ворчание гаснущего огня.

— Третий раз уже тушим. — Как-то чересчур спокойно заметил Фома. — Они добьются, что или нас перебьют или сожгут весь этаж. Мы перейдем на второй, но там еще больше мебели и загорится быстрее. А когда спустимся на первый или в подвал, они пойдут в атаку. Мы пока держимся, лишь потому, что у нас верхотура. Из автоматов эту сволочь не достать, она хорошо укрыта.

— Без тебя вижу. — Обозлился Том. — Сколько у нас выстрелов из РПГ?

— Остался один. Было пять, но Тим в самом начале четыре сдуру перевел. Я решил оставить в запасе, вдруг они броню подгонят.

— Вот и подогнали. — Подвел черту Павел и голос его был так же спокоен, как и у командира. — Времени тянуть спички или на морского кидать у нас нет. Ладно, пойду с Тимом. Не знаешь, джип возле крыльца еще цел?

— Насквозь прострелен. Но не сгорел. Ты что предлагаешь? Эту хреновину использовать? Вообще-то нарушение Женевской конвенции… А, на хрен эту конвенцию.