Тайна Красного Дома - Алан Александр Милн

Энтони решил после ланча прогуляться до Красного Дома и навестить друга. Обследовав свою спальню, которая не вполне соответствовала благоухающим лавандой комнатам сельских гостиниц в беллетристике, но тем не менее была достаточно чистой и комфортабельной, он отправился в путь через луга.

Приближаясь по подъездной аллее к старинному красно-кирпичному фасаду, он слышал ленивое жужжание пчел в цветочных бордюрах, томное воркование голубей на вершинах вязов и отдаленный рокот газонокосилки, самый отдохновительный из всех сельских звуков…

А в вестибюле мужчина молотил кулаками по запертой двери и орал:

— Открой дверь! Говорят тебе, открой дверь!

— Приветик, — сказал Энтони в изумлении.

Кейли внезапно оглянулся на голос.

— Не могу ли я помочь? — вежливо спросил Энтони.

— Что-то случилось, — сказал Кейли. Он тяжело дышал. — Я услышал выстрел… что-то вроде выстрела. Я был в библиотеке. Громкий треск. Я не знаю, что это было. А дверь заперта. — Он снова потряс ручку. — Открой дверь! — крикнул он. — Послушай, Марк, что случилось? Открой дверь!

— Но он запер дверь с какой-то целью, — сказал Энтони. — Так с какой стати ему ее открывать по вашей просьбе?

Кейли ошеломленно посмотрел на него. И снова обернулся к двери.

— Мы должны ее взломать, — сказал он, наваливаясь на дверь плечом. — Помогите мне.

— Но разве там нет окна?

Кейли тупо обернулся к нему.

— Окна? Окна?

— Куда проще проникнуть через окно, — сказал Энтони с улыбкой. Он выглядел невозмутимым и собранным, остановившись у самой двери вестибюля, опираясь на трость и, без сомнения, думая, что такой шум поднят по пустякам. Он же ведь не слышал никакого выстрела.

— Окно… ну, конечно! Какой я идиот.

Он проскочил мимо Энтони и побежал по аллее. Энтони за ним. Они пробежали вдоль фасада, по дорожке налево, затем снова налево потраве. Кейли впереди, Энтони по пятам за ним. Внезапно Кейли оглянулся через плечо и резко остановился.

— Тут, — сказал он.

Они оказались перед окнами запертой комнаты, вернее, перед стеклянными дверями, открывавшимися на газон позади дома. Однако двери были закрыты. Энтони, когда по примеру Кейли почти прижал лицо к стеклу, невольно почувствовал прилив волнения. В первый раз он подумал, а что, если в этой таинственной комнате, и правда, прогремел револьверный выстрел? С внешней стороны двери все это выглядело таким нелепым и мелодраматичным. Но если был один выстрел, так почему бы не раздаться еще двум? По неосторожным идиотам, прижимающим носы к стеклу, прямо-таки напрашиваясь на пулю?

— Бог мой, вы видите? — сказал Кейли дрожащим голосом. — Вон там. Посмотрите!

И тут Энтони тоже увидел. На полу в дальнем конце комнаты лежал человек спиной к ним. Человек? Или мертвое тело?

— Кто это? — спросил Энтони.

— Не знаю, — прошептал Кейли.

— Ну, так надо войти и посмотреть. — Он секунду разглядывал двери. — По-моему, если вы всем весом нажмете на створки там, где они сходятся, они поддадутся. Иначе придется выбить стекла.

Не говоря ни слова, Кейли нажал плечом. Створки разошлись, и они вошли в комнату. Кейли быстро подошел к телу и упал рядом с ним на колени. Он словно бы заколебался, потом протянул руку и поверил тело.

— Слава Богу, — пробормотал он и отнял руку.

— Кто это? — спросил Энтони.

— Роберт Эблетт.

— А! — сказал Энтони. — Я думал его имя Марк, — добавил он, более про себя.

— Да, Марк Эблетт живет тут. Роберт его брат. — Он содрогнулся и сказал: — Я боялся, что это Марк.

— Марк тоже был в комнате?

— Да, — сказал Кейли рассеяно. Затем, словно внезапно рассердившись на эти вопросы незнакомца, добавил: — Кто вы такой?

Но Энтони отошел к запертой двери и повернул ручку.

— Полагаю, ключ он положил в карман, — сказал он, вернувшись к телу.

— Кто?

Энтони пожал плечами.

— Тот, кто сделал это, — сказал он, указывая на человека на полу. — Он мертв?

— Помогите мне, — сказал Кейли просто.

Они перевернули тело на спину, заставляя себя смотреть на него. Роберт Эблетт получил пулю между глаз. Зрелище было не из приятных, и вдобавок, к ужасу Энтони, он ощутил внезапную жалость к этому человеку и внезапное раскаяние из-за беззаботного пренебрежения, с которым отнесся к происходившему. Ну, да ведь всегда воображаешь, будто такого случиться не может — только с кем-нибудь другим. И когда такое случается с тобой, поначалу просто не верится.

— Вы хорошо его знали? — спросил Энтони негромко, подразумевая: «Он был вам дорог?»

— Практически нет. Марк мой кузен. То есть Марк — тот брат, которого я знаю хорошо.

— Ваш кузен?

— Да. — Он поколебался, а затем сказал: — Он мертв?

— Полагаю, что да.

— Вы не могли бы… вы что-нибудь знаете о… о таких вещах? Наверное, мне лучше принести воды.

Напротив запертой двери была еще одна, которая, как Энтони тотчас обнаружил сам, вела в коридор, куда выходили еще две комнаты. Кейли вошел в коридор и открыл дверь справа. Дверь из кабинета, через которую он ушел, осталась открытой. Дверь в конце этого короткого коридора была закрыта. Энтони, опустившись на колени рядом с трупом, следовал глазами за Кейли, а когда он скрылся из вида, продолжал вперять взгляд в пустую стену коридорчика, но не сознавал, на что глядит, так как его мысли следовали за ушедшим, сострадая ему.

«Не то, чтобы от воды мог быть какой-то толк для мертвого тела, — сказал он себе, — но чувство, будто ты что-то делаешь, когда ничего сделать нельзя, служит большим утешением».

Кейли вернулся в кабинет. В одной руке у него была губка, в другой — носовой платок. Он посмотрел на Энтони. Энтони кивнул. Кейли что-то пробормотал, встал на колени, чтобы обтереть лицо мертвеца. Затем прикрыл его носовым платком. У Энтони вырвался легкий вздох, вздох облегчения.

Они поднялись на ноги и посмотрели друг на друга.

— Если я могу чем-то помочь вам, — сказал Энтони, — разрешите мне.

— Вы очень добры. Столько надо сделать. Полиция, врачи… ну, не знаю. Но вы не должны допустить, чтобы я злоупотреблял вашей добротой. Собственно, мне следует извиниться, что я уже так вас затруднил.

— Я заглянул повидаться с Беверли. Он мой старый друг.

— Он сейчас играет в гольф. И вот-вот вернется. — Затем, будто он только теперь осознал это: — Они все сейчас вернутся.

— Я останусь, если могу быть как-то полезен.