Да будет воля Твоя - Максим Шаттам

Погрузившись в созерцание беличьих прыжков, он не обратил внимания на фигуры, молча приближавшиеся к нему сзади, и когда под ногами у трех подростков захрустели ветки, удирать было уже поздно. Они окружили его.

— Смотри-ка, а вот и дебил с холма! — воскликнул самый старший.

Йон моментально узнал их. Того, кто произнес эти слова, звали Тайлер, мальчишка, старше его по крайней мере на три года, с взлохмаченными белобрысыми вихрами и взглядом, острым, как бритва Ингмара. Двое других были его прилипалами: один тощий и длинный, Йон его едва знал, а второй Роджер Тронкштейн, слабоумный братец девчонки, учившейся в одном классе с Йоном, которому сестрица Роджера нравилась своей кротостью.

Йон встал с пенька, инстинкт никогда не обманывал его, он всегда остро чувствовал приближение опасности, и все его существо приказывало ему бежать отсюда как можно скорее. Однако Тайлер остановил его, схватив за рубаху на груди.

— Тебя разве дома ничему не научили? Вежливости, например? Что надо здороваться, прощаться?

— Оставь меня, Тайлер, — произнес Йон, глядя высокому блондину прямо в глаза.

— Ты что здесь делаешь? Дрочишь?

Йон покраснел. При одной только мысли, что его могли за этим застукать, щеки и уши мальчика запылали огнем. Для него эти ощущения были совсем новыми, появившимися недавно, и пока еще он не мог жестко контролировать ни их возникновение, ни их конечный результат. Однако он уже понял, что подобные действия являются чем-то очень личным, и ими, как и дефекацией, занимаются вдали от посторонних взоров, хотя сам процесс и начинал ему нравиться все больше, гораздо больше, чем облегчаться в туалете.

Тайлер усмехнулся.

— Ах ты, черт, посмотрите на эту пунцовую рожу! Он и вправду дрочил!

— Нет! Вовсе нет!

Насмешка резко исчезла с лица Тайлера. На место злобной гримасы, при которой его мясистые губы скрывали нижнюю половину лица, пришло выражение более холодное, более жестокое.

— В городе говорят, что ты выродок, а твоя настоящая мать — это одна из твоих теток, это правда?

В этот раз Йон предпочел промолчать.

— Да ты его папашу видел? — выступил стоявший сзади тощий верзила. — Он такой старый, что из его яиц только вонючий песок и сыплется!

— Тогда понятно, почему ты такой идиот, — заржал Тайлер.

Йон сделал шаг в сторону, пытаясь избавиться от державшей его руки. Слова отскакивали от него, он их уже много наслушался, бывало и похлеще, он умел смиряться и не обращать на них внимания.

— Эй, куда это ты направился? — спросил Тайлер, тоже сделав шаг и преградив ему дорогу.

— Я иду домой, оставьте меня в покое.

— Тай, — позвал Роджер. — Мне кажется, я знаю, чем этот дебил тут занимался, посмотрите на эти муравейники! Сестра говорила мне, что как-то раз видела, как он разрушил муравейник!

Тайлер изобразил подобие улыбки, выставив напоказ уже пожелтевшие от табака зубы.

— Итак, выродок, значит, самые большие мы оставляем себе? Да если бы у меня была такая тетка, как у тебя, на кой хрен мне нужны были бы муравьи! Как ее зовут?

Йон отвел взгляд, пытаясь отыскать лазейку для бегства.

— У него их две, — вмешался долговязый верзила.

— Хорошенькая — та, что моложе, — уточнил Тайлер. — Эй, как ее зовут?

Подкрепляя свой вопрос, малолетний мучитель хлопнул Йона по плечу.

— Ханна, — скрепя сердце произнес Йон, понимая, что если он не подыграет немного своему противнику, его в покое не оставят.

— Ах да, Ханна!

Первое «а» в имени Тайлер протянул со сладострастным хрипом. Его дружки глупо засмеялись. Йон чувствовал себя все хуже и хуже. Он не понимал, чего добивается Тайлер, ведь он ему у ничего не сделал. Йону стало страшно.

— Вот если бы у меня была такая тетка, я бы каждый вечер перед сном засовывал пальцы ей в киску. А может, и не только пальцы!

Все трое грубо захохотали.

— Я видел, как она голая купалась в пруду за железной дорогой, — смачно проговорил Роджер. — Какие у нее сиськи! Такие розовые, тяжелые!

— Слышишь, дебил? — снова заговорил Тайлер. — Уверен, в киске твоей тетки горячее, чем в аду, и она стоит всех муравейников мира!

Эти слова не столько покоробили, сколько заинтересовали Йона. В том, о чем так уверенно говорил Тайлер, было что-то нездоровое, однако странным образом завораживающее.

— С такими сиськами у нее точно огонь в заднице! — хихикнул Роджер.

Йон услышал достаточно. Собрав в кучку всю свою решимость, он оттолкнул руку Тайлера, чтобы пробить себе дорогу.

— Минуточку! — рявкнул долговязый блондин, хватая его за шиворот. — Если ты не хочешь делиться своей теткой, то тебе надо извиниться! Роб, держи этого сукина сына.

Тощий верзила схватил Йона за руку и, ударив его под коленками, заставил плюхнуться на землю. Тайлер расстегнул пояс, а затем ширинку.

— Как ты думаешь, сможешь мне отсосать?

Йон отвернулся. Роб и Роджер замерли в изумлении.

— Тай, ты что? — воскликнул Роб.

— Заткнись и держи его. Ну же, дебил, давай, отвечай! Как думаешь, сможешь взять его в рот так же хорошо, как твоя тетка?

На этот раз заговорил Роджер.

— Кончай валять дурака, Тай, а то он, чего доброго, зубами его тебе отхватит.

Но подросток, наслаждаясь своей безнаказанностью, вытащил из трусов свой тонкий бледный член и сунул его в лицо Йона. Тот изогнулся, чтобы оказаться как можно дальше от мерзкого червя, и эта попытка вызвала у Тайлера взрыв смеха.

Горячая тошнотворная струя обрушилась на Йона. Выругавшись, Роб внезапно отпустил его, и мальчик понял, что Тайлер с громким хохотом мочится на него. Стараясь увернуться от желтой струи, Йон откатился в сторону и врезался в колючий куст, разорвавший ему на плечах рубашку.

Тайлер прекратил гоготать и, спрятав член, направился к поляне.

— Этот говнюк ничем не хочет делиться! Ни теткой, ни ртом, ни игрушками! Так пусть это будет ему наказанием!

И он изо всех сил пнул муравейник, тотчас развалившийся пополам, потом еще один и еще, и принялся по очереди топтать их. Вокруг него кружилась труха от рухнувших муравейников, а испуганные приятели старались на него не смотреть.

В брюшной полости Йона образовался шар. Сам он чувствовал себя грязным, униженным, опущенным ниже плинтуса, по ту сторону человеческой жизни. Но, как ни странно, самым неприятным было зрелище, как другой разрушал его муравейники, в которых сосредоточилась вся его радость нынешнего лета. Дав себе волю, Тайлер с воплями швырял грязью в лицо Йона, уничтожая его самолюбие. Но главное, он сокрушал средоточие давления.