Не втирайте фары! - Николай Тимофеевич Самохвалов

ли? Конечно, Аркадий Андреевич — только на язык атаман. Но к нему худо-бедно приладились, живем не в беспросветной нужде — в каждом, почитай, подворье коровка, если не две. А в колхозе как-нибудь доработаем свое.

Люди, дожидавшиеся перестройки, шмыгнули в кусты при первых звуках боевой трубы. Струсили суворовцы: вперед ни шагу! Проголосовали за то, чтобы все осталось по-старому в колхозе. Проголосовали против себя.

Ведь это уже после собрания митингуют коровы. Некормленые.

ХВАТАЛЫ

Хваткость — сестра таланта. Ну, если не сестра — близкая родственница. Словом, незаурядная особа. А по выживаемости, без сомнения, даст сто очков любому таланту.

Разве ж неудивительно: талантливые ростки — музыкантов, математиков, певцов и прочих вундеркиндов — разыскивают днем с огнем, мелким ситом просеивают глубинку, их пестуют, потчуют моральными витаминами. А что порой в результате? Порой — глядь — не получился маэстро. Зачах на глазах семи нянек.

Хваткость бьют по щупальцам с младенчества. Вознаграждают добрыми шлепками возле материнского сосца, осмеивают в зыбке, шпыняют в деткомбинате, лупцуют на профсобрании. А смотришь — она румяней да кустистей становится.

Прямо феномен природы.

Людям снился по ночам этот нечастый праздник новоселья. Но возвышенное состояние новоселов, торопящихся в красивый стройный дом на современном проспекте, сильно заземлилось неработающими лифтами. Что пассажирский, что грузовой — оба мертво стояли на приколе. Как воспаришь в белокафельный рай с тяжелым холодильником «Ветерок» и скороваркой «Соня»?

— Не печальтесь, товарищи граждане! Если позволите, мы в один миг вас вознесем в ваш рай, — выступили из темноты шахты два типа, отнюдь не похожие на ангелов.

— Где ваши крылья?

— Вона за спиной. Официально лифт грузовой пока не способен подниматься, но из сострадания может вдохновиться на подъем. Такса для вдохновения небольшая — рубль за этаж. Вам, кажется, не терпится на пятнадцатый? Гоните пятнадцать целковых! Если вещичек наберется на два рейса, цена соответственно удваивается…

И началась потеха. Неработающий лифт замелькал взад-вперед. Не-ангелы едва успевали считать кредитки.

С новоселки Киляевой, въезжающей на шестнадцатый этаж с солидной меблировкой, запросили… 170 рубчиков! Полуторамесячную зарплату недюжего таланта-очкарика.

— Как сподобиться на рвачество средь бела дня рабочим людям?! — удивлялась посетившая редакцию Киляева. — Это какую же совесть необходимо им иметь!

Именно так, с обычной совестью, из обычного лифта большие дивиденды не выжмешь. Надо, чтобы она, совесть, была из ряда вон. А скорее всего у этих граждан в рабочей спецовке на месте совести зияла дыра шириной с лифтовую шахту. Согласитесь, тоже нерядовое явление!

Очень даже незаурядные эти личности, стремящиеся энергично хватать налево, направо, снизу и сверху. Не напрасно народ давно наградил таковых броскими эпитетами: ухватистый, хватливый, хватчивый. И достойных из достойных называют не именем, данным родной мамой, — величают громко: «Хватюга!», «Хватало!»

Откуда берутся такие? Увы, не падают с неба.

Впрочем, случается и так.

Мало ли таких, которые падают с неба, но твердо стоят на земле! Стоит заглянуть на любой рынок, неизвестно почему названный колхозным:

— Бери, дорогой! Даром бери. Пять рублей штука!

А можно и не ходить далеко. Хваткость — вот она, опять с доставкой на дом.

Не так давно познакомили меня с судебным делом.

— Полюбуйтесь, — говорят, — какой в квартирном бюро типус проклюнулся. Мелкий взяточник-жучок!

Какой жучок?! Явная недооценка. Старший инспектор квартирного бюро Валерий Степанович Фатеев проявил немало сильных качеств. Сам инспектор квартирные вопросы не решал — он только готовил необходимые справки-бумажки. Казалось, попробуй — развернись!

В том и дело — он не пробовал даже. И никаких квартир-хором не раздаривал. Скажем, получала техник-смотритель или секретарь-машинистка домоуправления предназначенную ей служебную комнатку, а старший инспектор квартирного бюро прятал в стол бутылки коньяка или пополнял бумажник денежной купюрой. Тут же, в кабинете, примерял презентованный ему модный костюмчик. Возвратя назад, подсказал, какой уважает покрой и цвет.

— Все исполним! И век будем благодарны вам, Валерий Степанович. Если б не ваша отзывчивость!..

А Валерий Степанович, как выяснил суд, только «выполнял действия, возложенные на него по службе».

Жучище!

Не один седой волосок добавила себе опытный следователь Трезубова, прежде чем распутала клубок многолетней разворотливости Бориса Галева.

Как сыр в масле катался Галев на мол комбинате. Он возглавлял ремонтный участок. Не ахи какая могущественная должность. Вся высота — латать крыши. И Галев, жестко презрев дыры и кровлю, взялся возводить новые масштабные объекты.

— Мол комбинат должен расти как на дрожжах! — восклицал оптимистично он. — И не будь я Галевым, если я не возведу над вашими головами белые, как молоко, потолки!

Нет рабочих рук? Но это Галеву было только на руку. Можно обеспечить хорошей халтурой хороших знакомых. Кто откажется от веселого заработка? Толпой побегут. А коли так, перепадет и ему, Галеву. Хочешь взять — дай! Да не забудь угостить в ресторанчике!

И давали. В очередь стояли с подношениями. И угощали до умопомрачительного состояния.

Временные рабочие — кто их видит, считает — ведь с них не приходится выколачивать профвзносы? Смело пиши в наряды половину мифических лиц.

Привлекал поистине недюжее воображение, сочиняя расценки.

Объемы проделанных работ Галев никогда не брал с потолка, за полным отсутствием таковых. Черпал из земли. Если судить по нарядам, подчиненные его поработали так лопатой, что становится удивительным, как они не докопались до Антарктиды. Согласно опять же тем самым нарядам, бетонный раствор всякий раз замешивался по крайней мере с десяток раз: почему полезли по швам потом стены — непонятно. Вероятно, землекопы задели-таки земную ось.

Жирные сливки снял хватюга Галев с мол комбината.

Хваткие люди на дороге не валяются. И на ней, на дороге, они бдят: а с кого бы да чего бы?

На пути мчащегося по тракту грузовика смело встал госавтоинспектор Сурченко:

— Откуда арбузы?!

— С бахчи, вестимо, — отвечал полосатый от страха хозяин. — Колхозники собирают, а я отвожу.

— Не положено.

— Но ведь для трудящегося человека.

— Не положено!

И как только «положил» сопровождающий арбузы в загребущую длань инспектора 400 рублей, сладкий товар покатился дальше.

Очень горько, сограждане.

НЕ СВОИМ КОЛОСОМ

Хлеборобы Шмелевы превратились в овсюг на поле. На работящую семью косо поглядывали люди. Зато прямее некуда выразился управляющий отделением Горлов:

— Мельтешите под ногами Продовольственной программы!

Ясноглазые Шмелевы чернели лицом. Просыпались совсем уж до свету и еще истовей крестились рычагами машин. На камни шли врукопашную. Готовность