Техасская резня бензопилой - Стивен Хэнд

Ровным счетом ничего. Кемпер очень любил свою малышку и никого, ни при каких обстоятельствах не пустил бы за ее руль. Никогда. И плевать ему было на то, кто там что говорит. Спросите у любого техасца, кто тут неотесанный дурак, и он, скорее всего, ткнет пальцем в своего соседа. Но к Кемперу и четырем его спутникам это не относилось. Ни один «неотесанный дурак» никогда не сидел в этой машине, да и сам он не полез бы в автомобиль, у которого на одном крыле был изображен значок пацифистов, а на другом — национальный флаг Мексики.

Мексики! Неужели 1836 год ничего не значит для этих самодовольных парней?

Из окон фургона гремела музыка. Это был рок. Аккорды гитары смешивались с чуть приглушенным шумом двигателя. Девушка, сидевшая на пассажирском сиденье рядом с Кемпером, подпевала. Она тоже была из Техаса, и ее техасский акцент соответствовал акценту певца, но фальшивила она ужасно. Слушать это оказалось совершенно невозможно. Но ей-то на это было наплевать. Музыка играла очень громко, и девице очень нравилось на скорости пятьдесят миль в час путешествовать со своими приятелями по этой ужасной равнине. Стоял чудесный день — будь он проклят! — и ногти у нее выглядели просто великолепно. Вся компания ехала на концерт.

В правой руке Эрин держала пилочку для ногтей и шлифовала ею ногти на левой. Но стоило ей прекратить этим заниматься, как Кемпер взял ее левую руку и поцеловал. Ей стало очень приятно, но петь Эрин не перестала. Она закинула ноги на торпеду, так что ее грязные, ободранные туфли на высокой платформе торчали прямо в переднем окне. Это была проверка их отношений с Кемпером. Кемпер видел ее ноги, и Эрин знала, что он просто балдеет от них. Но ему придется выбирать, кого он любит больше, — ее или свой дурацкий фургон. К счастью для Эрин, секс был первым удовольствием в жизни Кемпера. К тому же он только что поцеловал ее руку.

«Если ты не понимаешь, что я хочу сказать…» — горланила Эрин, заправляя за уши выбившиеся из-под грязной белой ковбойской шляпы пряди волос. Эрин знала, что в этой шляпе она выглядит потрясающе. Кроме шляпы, на ней были потрепанные расклешенные джинсы и широкий кожаный ремень — такой ремень даже ее отцу бы понравился. В Эрин не было ничего безвкусного. Она была еще очень молода — в прошлом месяце ей исполнилось двадцать — и от природы привлекательна, так что девушке никогда не приходилось пользоваться разными ухищрениями, чтобы выглядеть получше.

Единственной причиной, по которой Эрин обнажила сейчас свои живот и плечи, была ужасающая жара. Она расстегнула свою белую рубашку и завязала ее узлом на груди. Двое других парней знали, что с Эрин лучше не связываться. И дело тут было не только в том, что она девушка Кемпера. Если бы существовал конкурс на звание Мисс Сорванец, Эрин бы завоевала этот титул. Она вполне бы могла отшить любого парня так, что у него еще долго потом болела бы задница.

Вдруг сзади раздался голос:

— Эй, кто-нибудь, заставьте ее замолчать!

Морган лежал, прислонив ухо к двери, и курил марихуану: ему доставляло удовольствие слушать, какой звук получается, когда Кемпер подпрыгивает на кочках или когда его заносит на поворотах. А теперь Эрин своим поганым голосом портила все развлечение. Морган не знал, чем еще заняться. Он мог смотреть в окно на бескрайнее ничто. Он мог повернуть голову влево и слушать, как Эрин портит хорошую музыку. Или повернуть голову вправо и наблюдать, что там сзади, прямо рядом с сумками, вытворяют Энди и Пеппер.

Замечательный выбор. Спереди Кемпер и Эрин, сзади Энди и Пеппер, а ты сидишь между ними один-одинешенек и можешь делать все, что захочешь, если только придумаешь что. Веселиться, прямо скажем, не с чего. Почему, интересно, Пеппер решила заниматься с Энди тем, что Морган делает значительно лучше? Эти двое ведь даже не знают друг друга.

В стране Моргана единовластным королем было раздражение, а королевой — отвратительный голос Эрин. Все казалось ему скверным.

Не то чтобы Морган искал своему раздражению каких-то оправданий. В конце концов, единственная причина, по которой им пришлось уехать из Мексики, — это то, что Кемп…

«Просто встань и закричи!» — верещала Эрин, не обращая внимания на хныканье Моргана.

Кемпер улыбался. Ему было столько же лет, сколько Эрин — недавно исполнилось двадцать, из которых последние десять он провел в состоянии безумной влюбленности в автомобили. Сколько парень себя помнил, автомобили были главной составляющей его жизни. Еще ребенком он тратил все свои карманные деньги на журналы и книги, посвященные автомобилям, кроме того, Кемпер собрал очень хорошую коллекцию моделей. Когда он подрос, то сдал на права и купил свою первую машину — раздолбанный «фольксваген».

Но возиться с моторами Кемпер начал задолго до того, как сделал эту покупку. Он начал подрабатывать автомехаником еще до того, как окончил школу. У Кемпера имелся врожденный талант к этому делу, и теперь большую часть своего времени он проводил в гаражах с автомобилями. Этим-то и объяснялся тот факт, что его одежда всегда была в масляных пятнах, а черные полосы на руках — абсолютно мылоустойчивыми.

А теперь представьте: то, что он носил, состояло отчасти из домашней, а отчасти из рабочей одежды. В темной джинсовой рубашке парень работал: ее рукава были закатаны до локтя, а прямо над левым нагрудным карманом вышито бело-голубыми замысловатыми буквами «Кемпер». Все это парню очень шло. Кемпер гордился своей индивидуальностью, а потому никогда нигде не появлялся без бейсболки, с огромной буквой «К», красовавшейся прямо на лбу. Черная футболка и обвисшие рабочие брюки завершали образ совершенно фанатичного механика.

Эх, что бы такое придумать против жары! Они уже открыли все окна, вплоть до маленького квадратного окошка в крыше, но Кемпер по-прежнему потел. Его длинное, желтоватое лицо блестело от пота, а черные волосы — всегда слишком длинные — прилипали к коже. Даже его эспаньолка, тонкие усики и длинные бакенбарды были совершенно мокрыми. Везде, где у Кемпера росли волосы, теперь было полным-полно соленой воды. Ощущение не из приятных.

Кемпер бросил быстрый взгляд в зеркало, чтобы узнать, что происходит сзади. Машина внутри выглядела тоже очень круто. Он повесил тонкие занавески на все окна, надел на сиденья чехлы и развесил по стенам разное симпатичное барахло. Если сесть в середину фургона и задрать голову вверх, то оттуда тебе улыбнется фотография Альфреда Ноймана. Просто не машина, а мечта. С турбокомпрессором, огромными шинами и с интерьером, как в отелях высшего класса. Конечно, Эрин немного помогала. Но и что из этого?

В зеркале Кемпер увидел Энди и Пеппер, которые своими страстями только увеличивали жару в машине, и Моргана, который явно завидовал. Или был просто слишком занят — он курил сигарету с марихуаной.

Но Кемпер заметил и еще кое-что и улыбнулся. А увидев, что Эрин смотрит на него, спросил:

— Скажи-ка, ты любишь меня? Насколько сильно?

Теперь, когда Эрин перестала петь, оказалось, что у нее на удивление приятный, роскошный низкий голос.

— Ну, примерно так, — сказала она и развела большой и указательный пальцы своей левой руки где-то на дюйм.