В чертополохе - Иван Дорба

«Вот это важно, это находка. При перлюстрации писем, идущих за границу, сразу можно определить, кто пишет. Из-за одного этого стоило сюда приехать. Но как быть с сейфом?»

— Черный «грахам» остановился у нашего дома, и оттуда выходит человек в сером костюме, плотный, — быстро проговорил Георгиу.

— Он один?

— Один.

Раздался звонок. Георгиу нерешительно посмотрел на Сергеева.

— Скажите: в доме никого нет, вилла пользуется экстерриториальностью. Если необходимо, вызову, мол, своего хозяина. Будет настаивать — впустите. Я запрусь здесь.

Прошло несколько томительных минут. Чего только не передумал Сергеев, стоя за плотно закрытыми дверьми и вслушиваясь в разговор, который перевел для себя так:

— Здесь их кабинет. Он всегда на запоре, господин полицейский, мне не велено никого в дом пускать. Никто туда пройти не мог, никого нет, убей меня бог! — объяснял Георгиу.

Тот подергал за ручку двери.

— Не врешь? Смотри, я проверю! Мы шутить не любим! — Он еще раз подергал за ручку двери. Потом голоса удалились, хлопнула наружная дверь, и Сергеев увидел в окне, как грузный мужчина в сером костюме сел в машину и уехал.

Десять минут спустя Сергеев покинул виллу японского сотрудника военного атташе.

Через два дня Георгиу был уволен со службы. А капитан Сергеев, оправдывая свой провал, написал рапорт, в котором ставил под сомнение добросовестность Чегодова.

Это и послужило причиной шифровки Хованскому в Белград.

Бывший председатель румынского (нелегального) отдела НТСНП, в прошлом белый офицер, Владимир Котричко, был агентом Интеллидженс сервис. Никакой работы Котричко не вел, и все его донесения в центр, в НТСНП, в Югославию об «энергичной деятельности и бурном росте отдела» были сплошной липой. Это точно установил Околов: в Бухаресте, Буковине и Бессарабии насчитывалось всего несколько десятков энтээсовцев.

Исполбюро решило тайком послать в Бухарест сына некогда известного генерала, начальника Казанского порохового завода, бывшего белогвардейского капитана, члена РОВСа и работника экипажа «Льдины» в Берлине, Дмитрия Всеволодовича Лукницкого. Ему было поручено взять руководство отдела в свои руки.

Лукницкий имел за спиной бои с Красной армией в Крыму и вместе с другими бежал сначала в Галлиполи, потом в Югославию, затем волею слепого случая оказался в рядах НТСНП. Скептик, заурядный бонвиван и кутила, Лукницкий не мог, да и не помышлял проповедовать идею солидаризма и зажигать ею других. Подобно многим изгнанным из России, он потерял инициативу, утратил свое «я» и влился в безликую стаю попугайствующих.

Приехав в Бухарест, Лукницкий сразу же понял, что союз авторитета среди эмигрантов не имеет, что члены отдела разбежались, а слова Байдалакова: «Придется вам, Дмитрий Всеволодович, прибрать руководство отдела к рукам» — громкая фраза. Те люди, с которыми председатель его знакомил, были преданы только одному Котричко, поскольку он действовал по рецепту вожаков НТСНП — стараться не держать в организации членов с самостоятельным мнением.

Лукницкого это обстоятельство не очень волновало. Деньгами его снабжала то польская, то японская разведки. И от нечего делать он слонялся целыми днями по многолюдному Бухаресту. Заходил в «шикарные» бары, где сидели за чашечкой кофе роскошные дамы в элегантных нарядах, в уютные, тихие кафе с красивыми официантками, в грязные кабачки и притоны, чтобы к ночи, нагрузившись дешевым ромом, отправиться с подобранной на улице девкой в свою неряшливо меблированную комнату.

Во время одной из таких прогулок, проходя мимо советского посольства, он обратил внимание на кудрявого молодого человека, по виду русского, спускавшегося со ступенек крыльца. Лицо кудрявого показалось знакомым.

«Я видел его совсем недавно, кажется, позавчера, выходя из бара… — Мысль молнией пронеслась в мозгу: — Ведь это он стоял с холуем Нумира — Георгиу». И пока незнакомец горячо втолковывал что-то Георгиу, рослый блондин лет сорока, тоже очень похожий на русского, с волевым лицом и цепким взглядом (это был Сергеев), купил в киоске, у которого они стояли, газету, и не торопясь, прошел мимо них, но по его внимательному, изучающему взгляду, устремленному на слугу японца, было ясно, что это не простое любопытство. Лукницкий решил, что блондин, вероятно, агент Нумира… А «шляпа» Георгиу ничего не замечает.

Случайно обратив внимание на подозрительную тройку, среди которых были два русских — Савицкий и Сергеев — и румын Георгиу, Лукницкий решил рассказать об этом Нумиру, а еще лучше начальнику разведшколы Борису Николаевичу. «Жаль только, что блондин куда-то быстро ушел», — подумал он.

Делать все равно было нечего. И Лукницкий последовал за кудрявым молодым человеком. Однако «кудрявый» на первом же перекрестке остановил проезжавшее такси и уехал.

На другой день Лукницкий, зайдя в кабинет начальника разведшколы Бориса Николаевича, рассказал обо всем.

— Кто знает? Вдруг это сотрудники советского посольства? Спрошу майора Тройлеску в сигуранце[3], там должны быть их фотографии. Ну а до выяснения личности не следует беспокоить господина Нумира. Мы, разведчики, должны лишь констатировать факты и события, а не рассуждать о них. Скромность и молчаливость — великие достоинства, — резюмировал Борис Николаевич.

В тот же день, сидя в сигуранце, Лукницкий долго вглядывался в фотографии сотрудников советского посольства, но ни «блондина», ни «кудрявого» не обнаружил.

— Что ж, придется просмотреть картотеку проживающих в Бухаресте русских беженцев. Их много, но я вам дам помощников. До завтра! — сказал майор Тройлеску, пожимая ему руку своими мясистыми, потными пальцами.

Спустя три дня галерея «блондинов» и «кудрявых» начисто стерла из памяти лица тех, кого он искал. На том дело, казалось бы, и кончилось.

Однако спустя неделю Тройлеску предложил Лукницкому проехаться с ним в Плоешти.

«Кудрявого» он опознал сразу, увидев его медленно идущим по улице. Это был солдат белой армии Иван Савицкий. Несколько месяцев тому назад он подал заявление с просьбой вернуться на Родину. И каждые две недели приезжал в Бухарест, в советское посольство. Проживал он в доме Петру Путеску, рабочего-нефтяника, брата Георгиу, слуги японца.

— Петру на заметке у полиции, — заметил майор, устремив в пространство взгляд карих глаз и хмуря черные брови. Потом, побарабанив мясистыми пальцами-молоточками по боковой подушке машины, которая уже мчалась в Бухарест, добавил: — Вроде бы и с нашей, и с их стороны все логично. Но что за блондин? Вы не ошиблись? — И майор расплылся в улыбке.

— Интуиция мне подсказывает…

— «Интуиция»! Гм! А почему интуиция не подсказала вам проследить блондина? Ну, ладно! Не говорите только ничего господину сотруднику посольства. Сами справимся.