Удача гения. От обслуги до пророка: как изобрели высокое искусство - Мария Санти

«В Риме исчезла вера – и все более и более стали распространяться культы божеств персидских и особенно египетских, самых скучных и странных из всех божеств, почитавшихся у народностей, которые жили по берегам Средиземного моря. В годы наибольшего безразличия к своим, старинным божествам случались в Риме самые странные проявления суеверного страха пред египетскими пародиями на божество»[19].

Скульптурный портрет I века до н. э. – II века н. э., ранее отождествлявшийся с Суллой, в настоящее время называемый «псевдо-Сулла». Мюнхенская глиптотека

Интересно не только обилие субъективных оценочных суждений. Римские копии Моммзен не называет ни скучными, ни странными, ни пародирующими греческую классику. Хотя казалось бы.

Прапрадеда Суллы изгнали из сената потому, что у него дома была серебряная посуда, и он с нее ел. Ну не бывает свободы там, где собрались несколько человек.

Сам Сулла, прежде всего жестокий и алчный, а потом уже хитрый и лживый, хорошо иллюстрирует тип правителя тех времен, когда самым прибыльным видом деятельности была война. Заметим, что даже император-философ Марк Аврелий не мог позволить себе роскошь пацифизма.

Бюст Юлиана Отступника (?). Археологический музей, Афины

Обмытый и обгрызенный временем портрет запечатлел черты властного и непригожего мужчины. Мы не знаем, как выглядели древние римляне. Современная наука предлагает реконструкции, однако мимика, осанка, манера держать себя и говорить составляют значительную часть облика, а они утрачены. В кино и рекламе актеры играют их гордыми и могучими, такими, какими они запечатлены на мраморных бюстах.

Однако мраморные бюсты заказывают и сегодня. И благородными на них выходят даже плюгавые модели.

Юность Юлиан Отступник провел вдали от двора, в Малой Азии, где из него пытались воспитать богослова, а скорее ввинтить в голову идею о смирении. Однако чтение не возбранялось и «старые мастера» философской мысли стали лучшими друзьями узника. Они казались ему ближе, чем проповедники нового мира, поэтому его огорчала заброшенность традиционных культов. В Антиохии на ежегодном празднестве в честь Аполлона он опечалился, увидев в качестве жертвы вместо белых быков одинокого гуся. Юлиан укорил антиохийцев, но те в ответ посоветовали ему сначала победить персов.

Юлиан Отступник правил два года. Он ненавидел «галилеян» и пытался возродить поклонение прежнему кругу разноликих божеств, но не хватило ни времени, ни воинских побед. Войну, на которой погиб, он унаследовал, а «для себя» написал массу заумных текстов, которые в современном издании составляют толстую книгу. Из-за любви к солнцу его можно сравнить с Эхнатоном или Людовиком XIV. Умер он в 31 год, почти как ненавидимый им Иисус.

Средние века

Византия

Византийское искусство высоко ценилось в Западной Европе. Константинопольских мастеров направляли в разные части империи. При этом сохранение имен художников – редкость.

Живопись создавали в том числе в монастырях. Статус особо чтимых икон был непререкаем, и, кажется, именно это поклонение перешло на институт знаменитых произведений европейской живописи. Император Константин VII Порфирородный разбирался в живописи и не стыдился этого.

В полинациональной Византии греческие боги соседствовали с христианскими персонажами. Аполлон и музы могли украшать пол, Геракл и сатиры путешествовали по декору сосудов. Именно в огне борьбы за власть в Константинополе погибли знаменитые античные шедевры – Афродита Книдская и Гера Самосская, до этого мирно украшавшие интерьер. А в Западной Европе около тысячного года еще водились людоеды[20].

В эпоху Раннего Средневековья Восточная Римская империя и современный ей Запад – это два разных мира. В ближайшем тысячелетии отношение к этой богатой переменами эпохе будет пересмотрено. Не исключено, что вслед за этим изменится и безликое, безэмоциональное определение «средние века».

Византия, которой не повезло

Изучая историю, начинаешь понимать людей, которые хотят видеть в искусстве только прекрасное. Жизнь была ужасна.

Багрянец и золото – это то, как представляли себе Византию в Европе XIX века. Феодора была незаурядной личностью. Двенадцать лет она прятала у себя в покоях опального патриарха Анфима[21], что было и опасно, и сложно, а главное, не сулило материальной или политической выгоды. Его обнаружили только после ее смерти.

Бенжамен Констан. Императрица Феодора в Колизее. Частная коллекция

Ни один из историков, упоминавших о безнравственности Феодоры до замужества, не говорит об ее аморальности после. Благодаря ей в Византии появились законы, сделавшие бы честь правителю просвещенного века. Например, «о возможности женщины наследовать имущество, о разводах и законы, карающие соблазнителей»[22]. «Грабители чести и похитители целомудрия» приравнивались к уголовникам. Параллельно Феодора закрыла бордели, разогнала сутенеров, а работниц индустрии поселила в обители. Гиббон пишет, что некоторые камелии, вкусив прелесть духовной жизни, в отчаянии бросались в море[23]. Трудно судить, на что был похож спасательный монастырь, но если на трудовой лагерь, то понять бывших жриц любви можно.

Интересен выбор художником места действия. Последнее представление в Колизее прошло при императоре Теодорихе в 523 году н. э. После опустевшие апсиды амфитеатра, этого Голливуда кровожадной античности, заселила беднота. Феодора вышла замуж и, соответственно, стала императрицей в 524-м.

Скажем так, маловероятно, что она присутствовала на этом последнем представлении. Вряд ли Констан думал об этом, хотя XIX век уже ждал от живописцев исторической достоверности. Салонный пафосный художник просто «сделал красиво», оттенив эротизм смертью.

Пожалуй, самый знаменитый армянин на троне Константинополя – крестьянский сын Василий Македонянин. Начав с соблазнения богатой бабушки, он сделал придворную карьеру, убил действующего императора и отнял состояние у его сестры (своей бывшей возлюбленной).

Константин VII Порфирородный покровительствовал ученым и сам писал труды по истории. Отодвинутый от рутины правления, он находил утешение в чтении, и, по свидетельству современников, активно закладывал за воротник.

Ослепительной красоты дочь харчевника Феофано вышла замуж за юного императора Романа II. Она была не единственной, кто прокатился на социальном лифте благодаря своей красоте. Василий Македонянин не имел другого стартового капитала, в Константинополь он пришел пешком и первое время ночевал в церкви как бомж. После внезапной смерти мужа Феофано соблазнила пятидесятилетнего военачальника Никифора Фоку. Вообще-то этот суровый молчун давал обет целомудрия, спал на жестком и собирался уйти в монастырь, но страсть и обстоятельства (а его растущая популярность беспокоила придворных) подтолкнули его в объятия вдовы. Он брал ее с собой в походы и осыпал роскошью, а она полюбила его племянника Иоанна Цимисхия. Феофано помогла алчному красавцу проникнуть в тщательно охраняемый дворец и, уболтав мужа вечером, попросила не запирать дверь. Фоку изрубили, и, чтобы взойти на престол, Иоанн I Цимисхий обвинил во всем Феофано. Двадцатидевятилетняя императрица