Мое второе я - Татьяна Полякова

— Черт, — буркнул он, швырнул шляпу на соседний стул и скроил злобную мину.

— Здравствуй, милый, — с максимальной теплотой улыбнулась я.

— Милый? — хмыкнул он. — Хватает же совести говорить такое. — Он забегал по кабинету, поднял жалюзи, а я сказала:

— Если ты о деньгах, я готова вернуть тебе твою долю.

— С чего вдруг? — насторожился он, внимательно к нам приглядываясь.

— Я поняла, что поступила некрасиво. И решила все исправить.

— Да? — Особо счастливым он не выглядел, скорее, наоборот, беспокойства в нем только прибавилось. Пресловутая интуиция его не подвела.

Мы прошли и сели, не дожидаясь приглашения. Чувствовала я себя скверно, оттого, должно быть, и забыла про его шляпу, поспешно поднялась и переложила головной убор на стол. После соприкосновения с моим задом шляпа лучше выглядеть не стала, Арсений страдальчески скривился, а я разозлилась.

— Чем ты занят? — спросила сурово.

— Сейчас или вообще?

— Зачем тебе понадобилось это дурацкое агентство, да еще с таким названием?

— Мне всегда нравился этот фильм, — выдал свою лучшую улыбку Арсений. — Я решил завязать, а так как парень я еще молодой, вести жизнь пенсионера мне рано. Вот я и подумал, почему бы не заняться частным сыском. Ты испортила мою шляпу, нанеся моему имиджу серьезный урон. Теперь придется покупать другую. У тебя, конечно, прелестная попка, но…

— Идиот, — презрительно бросила я, начисто забыв, что я здесь в роли просителя. При виде Арсения я всегда начинала нервничать. Причина была уважительной: он на редкость красивый парень. Беда в том, что не одна я так считаю, девять женщин из десяти с воодушевлением со мной согласятся, о чем он знал даже лучше, чем я. Злилась я в основном оттого, что рядом с ним мгновенно глупела, испытывая непреодолимое желание остаться с ним навсегда, при этом прекрасно понимая, насколько тщетна попытка его удержать. Он принадлежал к тому типу мужчин, к которым разумной женщине лучше не приближаться. Или сразу смириться с мыслью, что придется делить его как минимум с четырьмя особами женского пола. Моя гордость мне этого никогда не позволит, вот я и предпочитала держаться от него на расстоянии. Тут подала голос Раиса:

— Мне всегда нравилась эта фотография. — И кивнула на стену, я проследила ее взгляд и увидела свою фотографию в рамке, ощутив подозрительную маету в груди. Но длилось это лишь мгновение, потому что через это самое мгновение я разглядела, что губной помадой по стеклу мне пририсовали заячьи уши, несуразно большие и согнутые пополам. Раиса уши тоже заметила, крякнула и посмотрела на Арсения с укоризной.

— Так ты даже симпатичнее, — нагло заявил он. — Твоя фотография служит напоминанием о женском коварстве. Я держу ее перед глазами, чтобы не расслабляться при встрече с обладательницей красивой мордашки. Под личиной ангела может прятаться зубастый крокодил.

— Обожаю комплименты, — широко улыбнулась я и решила сменить тему: — Судя по тому, что ты спишь на рабочем месте, дела идут не особенно блестяще.

— А вот тут ты не права, — хмыкнул Арсений. — Я только что закончил важное дело. Так что отдыхаю на вполне законном основании.

— Важное дело? — переспросила я, видя, как он надувает щеки.

— Да. Заработал пятьсот баксов. У одной богатой старушки пропал пудель. Я спас ее от преждевременной кончины в тоске по любимой собачке, разыскав пса в рекордно короткий срок.

— Ты искал собаку? — недоверчиво спросила Раиса, лицо ее при этом непроизвольно вытянулось.

— Никто не смог бы справиться с этим лучше. Собаки меня любят.

— По-моему, ты просто валяешь дурака.

— Вовсе нет. В этом городе не случалось ничего стоящего со времен нашествия Батыя. Все последующие события обошли его стороной. Аборигены на редкость добродушны и непритязательны. Если так пойдет дальше, я начну разыскивать сбежавших хомячков. Давай поговорим о моих деньгах, дорогая, — глумливо усмехнулся он. — Могу я на них взглянуть?

— Я не рискнула их сюда везти, но ты их получишь. Свою долю и половину моей.

— Звучит заманчиво. Ты вроде бы говорила, что завязала. Нет?

— Конечно, да.

— Тогда с чего вдруг такая щедрость?

— Я хочу загладить свою вину.

Он посмотрел на меня, потом на Раису, вновь повернулся ко мне и нахмурился. В красивом лице еле уловимая угроза, исходившая из синих с прозеленью глаз. Теперь Арсений выглядел парнем, с которым лучше не связываться. Должна заметить: если дамы испытывали к нему любовь, граничащую с обожанием, то мужчины в его присутствии мрачнели, справедливо подозревая, что рядом с ними находится исключительно опасный тип. Лично я не раз присутствовала при подобных метаморфозах и сейчас была к ней готова, но все равно забеспокоилась, подумав, может, мы дурака сваляли, явившись сюда. И все-таки кое-что в нашем прошлом позволяло надеяться, что мы обретем в его лице союзника, а вовсе не врага. На всякий случай я томно вздохнула, напустив в глаза тихой грусти.

— Во что ты вляпалась, дьявол тебя побери? — спросил он сурово.

— Сенечка, это я во всем виновата, — заныла Раиса. — А Маруся, добрая душа, не могла меня в беде оставить. Но мы понятия не имеем, что делать с трупом, то есть труп еще полбеды, но куда мента девать?

— Какой труп? Какой мент? — рявкнул Арсений, разомкнул руки и уперся о край стола, словно собирался его опрокинуть. Он сидел, как каменный лев у входа в наш исторический музей, я фыркнула, подумав при этом с досадой: «Как же он хорош…»

— Не стоит так нервничать, — сказала Раиса. — Сейчас я все объясню.

Решив, что объяснять Раиса будет очень долго, а времени у нас не так много, я вмешалась:

— Лучше я. — И очень коротко, а главное, как мне казалось, доходчиво принялась объяснять.

Надо отдать Арсению должное, он слушал довольно терпеливо, однако уже на третьей минуте моего повествования глаза его метали молнии, а физиономия начала бледнеть от злости. Мне его чувства были понятны.

— Вы раскатываете по городам и весям с трупом в багажнике? — ласково спросил он.

— Ты забыл про мента, — вежливо напомнила Раиса.

— Маруся, ты идиотка, — глядя на меня, произнес он. И хотя то же самое я говорила Раисе, да и самой себе, если уж быть честной, его слова показались обидными.

— А что прикажешь делать? — развела я руками.

— Гнать в шею эту чокнутую! — рявкнул он.

— Я не могу гнать ее в шею, она моя подруга. И я просто обязана ей помочь.

— Спасибо, Маруся, — вытирая слезы ладошкой, сказала Раиса. — Сенечка, вся наша надежда на тебя. Хоть ты и назвал меня чокнутой, я не собираюсь принимать твои слова близко к сердцу. Помоги нам, пожалуйста, и я тебя озолочу. А Маруся наконец-то поймет, какой ты славный парень.