Метка смерти - Андреас Грубер

Сабина пыталась скрыть удивление. Монахиня с татуировкой? Сабина разглядела черную розу с расцветшим бутоном и покрытым шипами стеблем.

Возможно, напротив нее сидела вовсе не настоящая монахиня, а просто пожилая женщина, которая взяла костюм напрокат. Хотя Сабине в это не верилось – женщина казалась аутентичной, как и ее одежда. В любом случае Сабина узнала достаточно. Она не хотела больше терять время, поднялась и направилась к двери.

– Это все? – спросила монахиня.

– Да. – Сабина постучала, взялась за ручку, дождалась щелчка и открыла дверь.

– Вы сдаетесь?

– Я выяснила достаточно.

– Что бы вы там ни выяснили, – крикнула монахиня ей вслед, – есть кое-что еще, что вы должны знать!

Сабина обернулась.

– Вы мне доверяете? – спросила монахиня.

– Как можно доверять тому, кто хочет совершить семь убийств?

Монахиня улыбнулась:

– Пройдите через главный вход!

* * *

После того как дверь закрылась и Сабина оказалась в смотровой, к ней подскочил ван Нистельрой.

– Вы спятили? Провоцировать эту женщину и обрывать разговор, когда мы, возможно, получили первую важную зацепку? Она не скажет больше ни слова.

– Может, эта таинственная подсказка с главным входом просто ложный след. – Сабина разглядывала монахиню через стеклянную стену. Женщина уставилась в зеркало. Наверняка она догадывалась, что за ней наблюдало несколько человек. – Я знаю достаточно.

– Отлично. – Ван Нистельрой поднял руку. – Если произойдет хоть одно убийство и станет известно, что мы могли его предотвратить, но не сумели толком допросить старую монахиню, нам конец!

Репутация БКА! Единственное, что его интересовало. А ей прежде всего было важно спасти человеческую жизнь.

– Мне нужны Тина Мартинелли и специальная группа.

– Вы получите все, что хотите, – фыркнул ван Нистельрой и повернулся к коллегам: – Отведите монашку в одиночную камеру.

Широкоплечий сотрудник внутренней службы безопасности поднялся и уже было направился к двери.

– Подождите! – остановила его Сабина. – Оставим ее в этой комнате. Никакого контакта с внешним миром и полное аудио- и видеонаблюдение.

Ван Нистельрой кивнул:

– Хорошо.

– У нас есть незрячие коллеги? – спросила Сабина.

– А это зачем? – Ван Нистельрой оглядел присутствующих.

Один из техников кивнул:

– В отделе криминалистической экспертизы работает слепая женщина, которая владеет шрифтом Брайля. А что?

– Отведите монахиню в отдел криминалистической экспертизы, чтобы еще раз взять отпечатки пальцев. Или придумайте какой-то другой повод. Но пусть ее отведет эта коллега. И при этом постарается держаться к ней как можно ближе.

– Зачем? – спросил ван Нистельрой.

– У слепых очень развиты остальные органы чувств. Монахиня пытается перебить мятным маслом какой-то запах, и я хотела бы знать, какой.

Через час, в одном из конференц-залов на первом этаже здания БКА, Сабина встретилась с коллегами из отделов криминалистической техники и экспертизы, архива данных и информационных технологий, которые вошли в состав специальной группы.

По ее предложению среди них была и Тина. Обе учились вместе и единственные из своего потока окончили курс Снейдера по криминальному анализу и судебной психологии, с тех пор работали вместе и за это время стали близкими подругами, хотя, на первый взгляд, у них было немного общего. У Тины, родом из Сицилии, были иссиня-черные волосы – с одной стороны головы длинные, с другой сбритые, – пирсинг в носу и вместо бровей перманентный татуаж в виде изогнутой линии. Кроме того, на шее у нее была набита довольно эксцентричная татуировка в виде скорпиона. Кто не знал Тину, мог решить, что она работает под прикрытием с наркодилерами. Но на самом деле в БКА она занималась случаями похищения людей.

– Мы ищем человека, которого, возможно, уже похитили и который с большой вероятностью будет убит в течение следующих четырнадцати часов в Висбадене или пригороде, – начала Сабина, после того как все расселись. – У нас нет ни данных о личности жертвы, ни информации, как или где это произойдет. Но мы знаем убийцу. Она сидит несколькими этажами ниже в комнате для допросов 2B.

По залу пробежал рокот, но Сабина пресекла все возникшие вопросы.

– Я прошу вашего терпения – вы сейчас все поймете. – С помощью пульта управления она затемнила жалюзи, включила видеопроектор и вывела на экран запись разговора с монахиней. В тот же миг наступила тишина.

Видео с разделенным экраном показывало одновременно съемки с трех разных точек. Изображение было четким, звук хорошим. Было видно каждую реакцию монахини и слышно каждый вздох и шорох в комнате.

Когда видео закончилось, Сабина открыла жалюзи, и в помещении снова стало светло. Все, кроме одной коллеги, были согласны, что речь идет о настоящей монахине, которая не просто блефовала, а действительно собиралась кого-то убить. Мимика, жесты, поведение и выбор лексики указывали на то, что заявление о семи предстоящих убийствах нужно воспринимать всерьез.

– Пока мы тут сидим, с монашкой беседуют психолог и специалист по допросам, – быстро пояснила Сабина, прежде чем коллеги успели атаковать ее вопросами. – Как только появятся новости, нам тут же сообщат, но пока она не сказала ни слова.

– У нас есть другие зацепки?

– Да, нам известно кое-что еще, – ответила Сабина. – Слепая сотрудница отвела монашку в отдел криминалистической экспертизы и за ароматом мятного масла уловила еще два запаха. Слабые следы хлороформа и лака или растворителя.

– Хлороформа? – переспросила Тина. – Он же улетучивается.

– Коллега прикасалась к рукам монахини, и, похоже его остатки сохранились под ногтями.

– О’кей, и ты теперь считаешь, что монашка усыпила свою жертву хлороформом? И возможно, удерживает ее… – Тина помахала рукой, – в лакокрасочном магазине?

– А может, на складе или лакокрасочной фабрике, – добавила Сабина. – Я заметила пыль и волокна на ее одежде, что может указывать на давно пустующее помещение.

Сабина воспользовалась пультом управления и вывела на экран лицо монахини крупным планом.

– С этим фото, – продолжила она, – нужно сравнить все записи с камер дорожного наблюдения, находящихся рядом с ангарами, подвалами, сараями или складами.

– Иголка в стоге сена, – пробурчал один коллега.

– Я знаю, – вздохнула Сабина. – Но в настоящий момент это одна из двух зацепок, которые мы можем проверить.

– За какой период должен быть видеоматериал? – спросила одна из женщин.