Последний выпуск - Наоми Новик

Разумеется, злыдни могли проникнуть в нее самыми разными способами – через отдушины, в щель под дверью, сквозь стену. По крайней мере, в этот класс они не попали бы, свалившись с потолка, потому что потолка в нем не было. В Шоломанче вообще нет крыши. Когда волшебная школа торчит в пустоте, крыша не нужна. Стены библиотеки просто уходили ввысь, пока не терялись во мраке. Где-то там они наверняка заканчивались. Но проверять я бы не полезла.

Короче говоря, в аудитории злыдней не было, и никаких очевидно уязвимых мест я не нашла. Так что же школа имела в виду, щедро даровав мне целый свободный вечер?

Я вернулась на место и уставилась в расписание. Конечно, я понимала, что свободный вечер – это сыр в мышеловке… но сыр был очень вкусный, и мышеловка симпатичная. Я не могла гарантировать себе ни одной хорошей замены, поскольку не знала, какие предметы достались другим. Если я подпишусь, скажем, на обычный курс санскрита в надежде избавиться от чудовищного интенсива, то, даже если школа действительно меня от него избавит, у нее будет повод вкатить мне по средам курс арабского. Если я попытаюсь взять что-нибудь незначительное, например занятия в мастерской вечером в четверг, в среду, несомненно, мне впишут занятия в алхимической лаборатории, да еще что-нибудь в пятницу. Как бы я ни поступила, я лишилась бы единственной приятной вещи в своем расписании – и не факт что получила бы адекватную замену.

– Дай-ка посмотреть, – без особой надежды сказала я Чжэню.

Есть плюс в том, чтобы оказаться в компании новичков: они кротко вручили мне свои листки, не попросив даже об ответной услуге, и я перебрала всю пачку в поисках предметов, которые могла бы взять. Но тщетно. Я никогда и не слышала, чтобы новичку достался предмет, который мог бы пригодиться выпускнику. У всех были стандартные «введение в мастерство», «введение в алхимию» – и девочка из анклава благоразумно посоветовала однокашникам перенести эти занятия на первую половину дня во вторник и среду (лучшее время, какое может достаться младшекласснику, поскольку старшие занимают все вечера) – «введение в изучение злых чар» (о, как порадуются злыдни)… а остальные предметы – литература, математика и история. За одним возмутительным исключением: самостоятельные занятия у них всех также стояли в среду, здесь, со мной. Вот везучие сопляки. Ни один этого, похоже, не оценил.

Я обреченно поставила подпись внизу листка, даже не пытаясь ничего изменить, а потом подошла к массивному старому секретеру, осторожно приподняла крышку – сегодня там никого не было, но это вопрос времени – и сунула расписание внутрь. В большинстве аудиторий есть специальное место для сдачи бумаг – прорезь, через которую те якобы отправляются по пневматическим трубам в некий центральный архив, однако трубы вышли из строя еще в начале прошлого века, и их просто заменили передающими заклинаниями. Все, что нужно сделать, – это отодвинуть свою контрольную в сторонку, и школа ее заберет. Я напоследок посмотрела на расписание, сделала глубокий вдох и закрыла крышку.

Я не сомневалась, что пойму свою ошибку сразу же после завтрака, когда отправлюсь на интенсив, но я ошиблась. Я все поняла меньше чем через пятнадцать минут, не успев даже выйти из класса.

Согнувшись и скрипя зубами, я трудилась над перепутанным вязанием, потому что хотела до завтрака собрать в кристалл побольше маны. Мысленно я уже прикидывала, какие чудовищно монотонные упражнения можно будет проделывать в этой аудитории, когда рана заживет, – от всей души ненавижу физкультуру, а потому она особенно полезна для сбора маны. Места в классе было немного, и мебель двигать не стоило. Придется качать пресс, улегшись на две парты. Плевать. Зато каждые две недели я буду наполнять по кристаллу.

Тем временем новички собрались у доски и весело болтали, как будто беспокоиться было абсолютно не о чем. Все говорили по-китайски, считая юного индуса и двух русских ребят – друг с другом они, разумеется, говорили по-русски, но в общую беседу включились без труда. Очевидно, все они заранее учили китайский – такие предметы, как математика и история, в школе преподают только на английском или на китайском.

Я изо всех сил старалась не обращать внимания на их болтовню, но получалось не особо. Когда изучаешь массу иностранных языков, мозгу начинает казаться, что ты чего-то не понимаешь, лишь потому что не стараешься; а если хорошенько прислушаться, все получится. Я могла как минимум целую четверть не бояться нового языка, поскольку Шоломанча осчастливила меня арабским меньше месяца назад. Но два часа каждую среду сидеть в классе с кучей мелюзги, которая треплется по-китайски, неизбежно значило, что я начну получать заклинания и на китайском.

Ну разве что их всех сожрут до конца месяца, что было вполне вероятно. Как правило, первая неделя семестра проходит тихо, а потом, когда у младшеклассников возникает ложное чувство безопасности, из укромных мест начинают выползать первые злыдни, не говоря уж об орде свежевылупившихся, которые разными способами пытаются пробраться с первого этажа наверх.

Конечно, всегда найдется упорный трудяга. Например, детеныш сумчатой гадюки, который тихонько пробрался в вентиляцию. Он, вероятно, вытянулся в нитку, чтобы просочиться сквозь защитные заклинания в воздуховоде; притворившись безобидной струйкой жидкости, он проник через решетку и свернулся на полу, за одним из брошенных рюкзаков. Возможно, возвращаясь в исходный вид, он хлюпал, но болтовня младшеклассников заглушала все звуки, а я расслабилась, потому что в кои-то веки оказалась самой непривлекательной мишенью в аудитории. Никакой злыдень не выбрал бы в этой толпе меня. Я уже начала думать, что школа подарила мне убежище.

И тут один из новичков заметил тварь и громко заорал. Я даже не стала интересоваться, что они там такое обнаружили; я вскочила, взяла рюкзак и была уже на полпути к двери, когда заметила гадину, уже полностью надувшуюся, которая витала над четвертым рядом парт, словно ярко-красный воздушный шар, на который брызнули синей краской. Трубки, в которых таились отравленные иглы, начали раздуваться. Ребята дружно вопили и цеплялись друг за друга, сбившись в кучу за большим столом. Классическая ошибка. Сколько времени они намерены там сидеть? Сумчатая гадюка никуда не денется; как только они высунутся из-за стола, она нанесет удар.

Это, разумеется, была не моя проблема; если малолетки не справятся своими силами, то в первый же учебный день им не удастся выбраться из аудитории – значит, они бы в любом случае долго не протянули. Я-то тут при чем? Школа нашпиговала