Сказки - Александр Дюма

Когда в первые три захода он сбил девять кеглей одним шаром, никто из противников на это особого внимания не обратил; но, увидев, что и дальше он играет так же удачно, все стали выражать недовольство. Вскоре в адрес Готтлиба полетели оскорбления. Затем от оскорблений соперники перешли к кулакам. Кулаков оказалось недостаточно, и в ход пошли стулья. В пылу драки наш герой схватил бутылку и ударил ею по голове одного молодого ткача. Бутылка разбилась, а парень рухнул наземь, обливаясь кровью.

Наступила мертвая тишина. Всех ужасом уставились на жертву. А Готтлиб, опасаясь возможных последствий, воспользовался всеобщим замешательством, подхватил вещички и бросился к дверям. Но на пороге неожиданно наткнулся на привлеченных шумом жандармов, которые и схватили его. Парень заявил было, что виновен не он, но все показали на него, как на зачинщика и пособника дьявола или, уж по меньшей мере, как на бродягу и злодея.

Оборванного, окровавленного и умирающего от усталости, его отвели к бургомистру.

Не имея времени выслушивать стороны, бургомистр для начала ограничился задержанием Готтлиба до новых распоряжений.

Так наш несчастный токарь, молодой человек, стремившийся во всем быть первым, очутился за решеткой в мрачной тюрьме, в ожидании каторги, а может быть, и эшафота.

Но не боязнь каторги или эшафота занимала его мысли, а страх, вызванный тем, что теперь он совершенно лишен возможности играть в кегли и, следовательно, рискует попасть в лапы дьявола, с которым подписал договор.

Чувствуя себя пропавшим как в этом, так и в том мирах, Готтлиб в отчаянии упал на солому, брошенную на пол его камеры.

Оказавшись в тюрьме, Готтлиб быстро понял, в какое положение он попал. Первым его желанием было разбить себе голову о решетку. Но он сообразил, что смерть не только не положит его мукам конец, но лишь приблизит тот ужасный миг, когда проданная Сатане душа попадет в его когти. Страдания, испытываемые в этом мире — как бы жестоки они не были! — ничто в сравнении с теми, что приходится терпеть в мире ином.

Эта спасительная мысль вернула Готтлиба к Богу, к первоисточнику Добра и Милосердия.

Раздавленный телесными и душевными страданиями, отчаянием и страхом, он смиренно встал на колени и начал молиться. Парень покаялся в грехе, признав, что тщеславие было его причиной. Он чистосердечно попросил у Господа прощения и, проливая горькие слезы, умолял помочь ему. Готтлиб поклялся стать другим человеком и употребить все силы своей души, чтобы заслужить милость Всевышнего. Чистосердечная молитва возрождает душу молящегося. В этом посчастливилось убедиться и Готтлибу. Он успокоился и почувствовал, как в душе его зародилась надежда. И в тот же день, как если бы молитва юноши уже дошла до Господа, двери тюрьмы открылись и двое жандармов снова отвели его к бургомистру.

— Молодой человек, — заявил тот, — благодарите Бога, что событие, приведшее вас в тюрьму, получило счастливое завершение. Еще немного, и ваш удар оказался бы смертельным, но, к счастью, этого не произошло и ткач не только поправился, но даже просит меня простить вас… Итак, поскольку, помимо всего прочего, у меня сегодня именины, я поступлю более снисходительно, чем вы заслуживаете… Я возвращаю вам паспорт и даю эти четыре талера… Ступайте себе с Богом… А еще я посоветовал бы вам бросить игру, особенно в кегли.

Готтлиб от всего сердца поблагодарил бургомистра за совет и деньги и, раздираемый противоречивыми чувствами, покинул город, повторяя в душе своей клятву никогда больше не играть.

Следующий день был субботой.

Итак, заканчивалась неделя, в течение которой токарь ни разу не сыграл в кегли. А вы, дорогие дети, помните, что он обещал сатане играть не реже трех дней из семи.

Всякий раз, когда Готтлиб вспоминал об этом обещании, сердце его сжималось, а из груди вырывался тяжкий стон.

— О Боже! — шептал он время от времени. — Только Ты можешь меня спасти… Но если даже я недостоин Твоего сострадания, я не стану роптать…

Произнося эти слова, юноша каждый раз испытывал душевное облегчение, будто тяжкий груз спадал с его груди.

Поручив себя Господу, Готтлиб бодро зашагал по дороге и к концу дня подошел к небольшой деревеньке, красиво расположившейся на берегу реки, вблизи вековой дубравы.

Присев у обочины, Готтлиб съел ломоть хлеба, выпил кружку воды и стал молиться.

Едва прозвучало последнее слово, послышался треск раздвигаемых веток. Юноша обернулся и увидел старого угольщика, с головы до ног запорошенного сажей.

Угольщик внимательно посмотрел на него.

— Эй, парень! — спросил он. — Что это ты такой грустный, будто тебе нож приставили к горлу?

— Хуже того… — ответил Готтлиб.

— Хуже не бывает.

— К сожалению, это так, — продолжал токарь, — поскольку мне грозит не только смерть, но еще и вечное проклятие.

— На этот счет, парень, могу тебе сказать только одно: все зависит от тебя! Покуда человек жив, его спасение в его руках!..

Готтлиб грустно покачал головой и тяжело вздохнул.

— Коли так, расскажи, что с тобой стряслось. Может, я дам тебе хороший совет…

Поначалу Готтлиб засомневался, но, видя доброжелательность угольщика, выложил ему все, как на духу. Окончив свою грустную повесть, он добавил:

— Как видишь, я целиком во власти Сатаны, так как наш контракт будет расторгнут только тогда, когда я встречу игрока лучшего, чем я… Но это невозможно, поскольку одним ударом я сбиваю все девять кеглей… Даже сам Господь Бог не сыграл бы лучше!..

— Впрочем, — добавил Готтлиб, подняв глаза к небу, — ждать мне осталось недолго. Вот уже кончается суббота, а я еще не прикасался к шару и не сбил ни единой кегли… И завтра в полночь произойдет то, что и должно произойти… Но что бы ни случилось, от своей клятвы бросить играть я не отступлюсь!

— Ни за что на свете?

— Ни за что. Я больше никогда не буду играть. Ни в кегли, ни во что другое!

— Мой юный друг, — сказал угольщик, — твои дела — что и говорить! — плохи… Однако не следует отчаиваться. Нередко оказывается так, что чем больше опасность, тем ближе спасение. Доверься Всемогущему, перед силой которого могущество Сатаны — всего лишь мыльный пузырь.

— Я знаю! Знаю! — проговорил Готтлиб. — Но Сатана хитер.

— Ну уж не так, как кажется! — засмеялся угольщик, и на его черном лице сверкнули белые, как сахар, зубы. — Тебе известно, чем кончилась его последняя история?

— Нет, — печально ответил токарь.

— Ну так слушай!

«Одному арабскому шейху Сатана оказал, не помню какую, услугу, и когда тот спросил, чем он ему обязан, дьявол сказал:

— Отдай мне урожай этого года и будущего.