Алауэн. История одного клана - Светлана Жданова

Новый крик сотрясает стены.

— Рано… приготовься, я выну его… у нас останется лишь несколько секунд. Только не прекращай звать.

Ох, как больно… согретый кинжал высвобождается из теплых ножен моего тела, и я чувствую, как из раны, пульсируя, вытекает кровь. Биение сердца сходит на нет.

Поврежденные ребра начинает яростно жечь, и на краю ускользающего сознания я чувствую проникновение чего-то чуждого человеческой натуре, но более яростного и сильного.

— Этого мало! Подержи ее.

Голову зажимают в тисках, и уже помутневшими глазами умирающей я вижу, как когтистую длань разрезает клинок, согретый моим ускользающим теплом. Густая, невозможно темная, чуть в зелень кровь капает на мое лицо, на губы, проникает в рот, в горло, грудь, до самого сердца…

И лишь эта песня… лишь она одна.

Моя безмятежность нарушена. Кто этот наглец смевший коснуться меня? Настороженное шипение рвет тишину.

— Очнулась!

Ловлю руку у самого лица и приоткрываю глаза.

Красивое лицо совсем рядом. Опасно соблазнительные губы довольно улыбаются.

В комнату входит второй.

Такойш-ше, крас-сивый, опас-сный.

Понимаю, что говорю это вслух.

Тот, что был рядом, осторожно заводит мне руку назад. Ласковое прикосновение сильных пальцев.

Не обит-дят.

Снова вслух.

Расслабляю руку, позволяя нашим пальцам переплестись.

Второй скользнул рядом, плавно, опасно, красиво. Горячая ладонь легла на живот. Эта тряпка, кутающая меня, мешает. Хочу чтобы коснулся кожи.

— Кос-снис-сь! — почти стон.

Он улыбается, медленно опускает руку, соскальзывает на обнаженное тело. Вздрагиваю. А желтоглазый прижимает мое колено к своему бедру.

Первый в этот момент утыкается носом в мою шею, покрывает поцелуями ключицы и вырванное из плена ткани плечо.

Запрокидываю голову и довольно улыбаюсь.

— Хрш-шо!

На ухо что-то шепчут, и я чувствую прикосновения раздвоенного языка к тонкой коже. Не выдерживаю, поворачиваю голову и ловлю губы. Едва напиваюсь поцелуями одного, припадаю к устам другого.

— Ещ-ще.

Но внезапно сладкая пытка прекращается. Они переглядываются.

— Она пытается нас соблазнить.

— Она считает нас опасными и поэтому пытается соблазнить.

Змей улыбнулся и прижался к губам, проникая в рот своим длинным языком.

— С пробуждением, сестренка.

Ну, зачем они прекратили, мне нравилась эта игра.

А теперь придется снова засыпать.

— Умный, шелтоглас-сый, — с долей восхищения тяну я.

Только глаза уже тяжело закрываются.

С-с-спать…

* Тантрас— загробный мир, населенный демонами, бесами и душами грешников.

* Городской Магический Патруль— создан в крупных городах как магическая поддержка городской страже. Выявляет и пресекает противоправное использование магии. А так же следит за нежитью и нечистью в вверенном районе. Чаще всего используется боевая пятерка магов.

* Александрит— полудрагоценный камень, разновидность хризоберилла. Главная его особенность — смена цвета. При дневном освящении изумрудно-зеленый, в вечернем или искусственном свете приобретает пурпурно-красный или малиновый цвет. «Он все зелен был как надежда, а к вечеру обливался кровью. В нем зеленое утро и кровавый вечер…»

Андин(по заверению матери Алекс) обозначает не что иное, как Единственная. Хотя кто знает…

* Алауэн— представитель уникальный клан драконов-оборотней с возможностью второй ипостаси — человека. Если после названия клана стоит слово Ту, это означает, что вас угораздило нарваться на очаровательных близняшек, силу которых при желании можно увеличить двукратно. Наглые беспринципные субъекты. (Эх!)

* Вакан— «Великая тайна».

* Туманница— нечто сродни наркотику, но без привыкания. Особая травка, очень дорогая, кстати. У человека, выпившего отвар туманницы, появляется жуткая слабость, головокружение, сознание как бы размывается, и он впадает в транс. При больших дозах или при частом использовании этот отвар смертельно ядовит. Используется магами для подавления сознания и вывода «на грань».

* Песнь дракона— особое тонкоt магическое воздействие на сознание, да и просто красивое звучание голоса дракона. С ее помощью можно искать, звать, бросать вызов, даже лечить. Так как драконы очень трепетно относятся к своей песне, посредством нее они признаются в любви.

Драконов и их Игр нельзя бояться!

И не бояться их тоже нельзя.

(Ян Словик «Трактат о Драконах»)

Жуткая жажда не дает провалиться в сон, заставляет открыть глаза. А кувшин с водой вот, на столике стоит, гранями хрустальными поблескивает. Приходится выползти из-под одеяла и, цепляясь сначала за кровать, а потом и по стеночке перебраться к вожделенной влаге. Уф, как хорошо!

Жадно глотая воду прямо из кувшина, я невольно поймала отражение овального зеркала, висящего здесь же, на стеночке. На меня смотрела большеглазая девица с растрепанными волосами непонятного цвета, приятными чертами лица и растерянным взглядом. Я поморщилась — не люблю смотреть на себя с утра.

Дверь в комнату открылась, впуская большую женщину лет этак сорока с гаком. На румяном лице светилась улыбка.

— Проснулась, деточка? Сейчас воду принесу, личико умоешь.

Через полчаса я уже спускалась на первый этаж какого-то дома. Как здесь оказалась, даже не представляю. Воспоминания крутились в моей голове калейдоскопом странных обрывков, смазанных лиц, бессмысленных слов, смутных чувств и ощущений.

В маленькой уютной гостиной ждали двое — мужчины. Они встретили меня внимательными взглядами и несколько секунд просто рассматривали.

— Как ты себя чувствуешь, Лекси?

— Н-н… хорошо, — сбилась я на полдыхания. От этих людей мне хотелось спрятаться подальше.

Настороженно наблюдаю, как один из них подходит ко мне и дотрагивается до щеки.

— Ну, и чего ты испугалась, Андин?

Хотелось бежать, спрятаться… зарычать!

Стоп, как он меня назвал? Андин? Лекси? Андин…

— Александрит Андин!

Прежде чем я успеваю отскочить, Колин хватает меня за плечи и сжимает, словно в тисках.