Тихий омут – индивидуальные черти - Надежда Ивановна Арусева

В нем, как в человеке, все было равноценно не прекрасно – и лицо, и душа, и одежда. Толстый, лысый пятидесятилетний дядька с очень плохой кожей на лице, свидетельствующей об отсутствии женского внимания в молодости, и отвратительным характером, развращенным карьерным ростом в налоговой полиции. С владельцем компании «Мой дом» он дружил с детства, тот часто пользовался его услугами и поэтому в офисе Жаберу никто не смел слова поперек сказать. При всей своей внешней неказистости самомнение его доставало до небес.

– Ну что, мурки, кофеём с утра напоите? О, я как всегда вовремя.

Женя невольно скривилась и спряталась за чашкой с кофе, кажется, она сегодня жива только благодаря этому благородному напитку. Лена сделала слабую попытку избавиться от гостя:

– Олег Палыч, напоим, но у нас из автомата кислятина, а вы – гурман, такую гадость не пьете.

– Так сгоняй к шефу, его старая секретутка сварит, а ты принесешь.

– Олег Палыч, работы много, некогда мне по этажам бегать…

– Иди, иди, работа не волк, ляшки растряси. А мы тут с Женькой пошепчемся.

Смоляков грузно опустился на стул прямо напротив Жени, навалился на стол, поставив локти прямо на документы:

– Ну, рассказывай, Солнце…

Лена немного помялась на пороге и пошла за кофе.

– Да какие у нас новости, Олег Палыч, – Женя откинулась на спинку стула, чтобы быть подальше от собеседника.

– Ну, меня, например, интересует твой цвет лица. Я бы даже сказал, беспокоит. Что-то ты бледноватая, сероватая, бледновато-сероватая, – он усмехнулся, наклонился ближе, всматриваясь в лицо Жени. – Мешочки под глазами. Но я знаю, как тебе помочь!

– Действительно?

Женя вдруг всерьез запаниковала. Сегодня все ей указывают на плохой цвет лица и мешки под глазами. Захотелось срочно посмотреться в зеркало, убедиться, что все не так уж плохо и вполне поправимо – достаточно хорошо выспаться. Но у Смолякова были другие планы на этот счет.

– Знаю я одно местечко. Представь, озерцо небольшое, на нем островок с банькой березовой. Не какая-то там сауна! А настоящая баня, деревянная, попаришься, а потом голышом в озеро! Вода, воздух!

Палыч мечтательно закатил глаза:

– Я бы тебя веничком так оприходовал, – и гаденько засмеялся своей двусмысленной шутке, – как раз то, что надо для твоей фигуры. В пятницу едем!

– Олег Палач, вы так здорово рассказываете, мне очень хочется с вами поехать. Пожалейте меня, не соблазняйте такими предложениями. Вы же знаете, я скоро замуж выхожу, а поскольку я невеста не первой свежести, то и рисковать никак не могу. Вдруг меня будущий муж приревнует и замуж не возьмет? Кому я потом нужна буду? Я знаю, что вы человек порядочный и ничего этакого в виду не имеете. А вот мало ли что злые языки скажут? Вы ж на мне потом не женитесь…

Он уже не в первый раз донимал ее предложениями типа «выпить и помыться». И Женя каждый раз мягко отказывала Смолякову. Ссориться с ним было себе дороже: натура у него подлая, а начальник дружбой с ним очень дорожит. Женя, конечно, тоже ценный сотрудник, но плохой мир лучше, чем хорошая война.

– Так мы ж с тобой никого в известность ставить не будем. Я да ты, да мы с тобой, – Жабер уже навалился на половину стола.

И тут, наконец, вернулась Лена:

– Ваш кофе, Олег Палыч.

– Ты, Ленка, сильно быстро ходишь. Давай свой кофе. А ты, Солнце, подумай. Я больше трех раз не предлагаю. Пожалеешь, – то ли предупредил, то ли пригрозил Смоляков Жене.

После того как незваного гостя проводили, Лена сказала:

– Он так просто не отстанет. Нужны очень веские причины. Конечно, ничего страшного, но начнет шефу наговаривать, а ведь «вода камень точит». Ты ему скажи, что у тебя Димка очень ревнивый, каждый день тебя после работы встречает. А Димка пусть действительно встречает. Ты ему все как есть расскажи – и тебе бонусы, как привлекательной женщине и Димка у тебя не Отелло, выяснять отношения к Жаберу не полезет. Как идея, подходит?

– Хорошая идея, я так и сделаю, – отстраненно сказала Женя, ниже склоняясь над бумагами. Если Смоляков появиться здесь еще раз, она может не сдержаться и послать его далеко и всерьез. Даже ее терпение не безгранично.

Никогда еще работа не была настолько тягостной, а рабочий день бесконечным. Женя находилась в напряжении, с чрезмерным энтузиазмом она приступала к решению самых незначительных рабочих вопросов, но внимание быстро рассеивалось, сосредоточиться не получалось. Вернулась утренняя головная боль. Опять не к месту вспомнился нахальный тип, в квартире которого она проснулась, приступами накатывал стыд. К вечеру Женя совсем обессилела. Фоменко отпросилась домой пораньше и как только Женя осталась наедине с собой, полились слезы, чем больше она пыталась их сдержать, тем больше они лились. Пришлось даже замкнуться в кабинете и постараться в конце дня уйти последней, так меньше был риск попасться кому-то на глаза. Не могло быть и речи показаться в таком виде у родителей. Из последних сил Женя собралась и позвонила маме.

– Мам, я сегодня к Тане иду, ее Вовка на дежурстве, а у нее какая-то очередная депрессия, я у нее переночую. За меня не волнуйся, завтра я точно к вам приеду.

– Женечка, у тебя все в порядке? Вчера… Ты заскочи к нам на минутку, а потом иди к Тане. Я рулет с орехами испекла, возьмешь Тане к чаю.

Мама беспокоилась и пыталась что-то прояснить, уловить тревожные нотки в голосе дочери, затягивала разговор. Татьяна жила по соседству с Жениными родителями, зайти и успокоить маму было бы правильно. Но Женя представила мамины глаза, проникающие в самую душу и поняла, что истерики не миновать.

– Все хорошо, мам. У нас с Димой получилось не совсем так, как я планировала, но ведь даже я иногда ошибаюсь,– она попробовала пошутить, надо было срочно сворачивать разговор, чтобы снова не разреветься. – Я тебе все-все завтра расскажу, а сегодня у нас с Танькой девичник. Алло! Мам! Что ты говоришь? Я плохо слышу. Сегодня связь плохая, я перезвоню.

Лучше уж пусть мама немного поволнуется от неведения, чем увидит истерику любимой дочери.

В свою квартиру возвращаться тоже не хотелось. Эта квартира такая долгожданная, с трудом заработанная еще не стала домом. Так как большая часть Жениных доходов уходила на погашение ипотечного кредита, денег хватило только на самый скромный ремонт, мебель оказалась недостижимой пока роскошью. Было только самое необходимое: на кухне – печь, мойка, холодильник, стол и старый родительский пенал для посуды, в гостиной – компьютерный стол, шкаф