Вселенная навсегда - Рина Ских

Один из них, быстро кивнув, тут же сдвинул гравиносилки к дивану, опуская их на один уровень с ним.

– У нас нет приказа… – простонал второй, тем не менее принялся помогать напарнику.

– А я разве не аргумент? – холодно улыбнулась я, отчего оба парня вжали головы в плечи и уже молча переложили девочку.

– Долго она будет спать? – поинтересовалась я.

Мужчины нерешительно переглянулись между собой.

– Около часа, думаю. Может, два…

– На мой счет поступали какие-то распоряжения? – задала я следующий не менее важный вопрос.

Они синхронно помотали головой. И как только я небрежно указала рукой на дверь, тут же поспешили скрыться с пустыми носилками.

Моим вниманием снова всецело завладела спящая малышка. Возможно, лучшим вариантом было позволить отнести в ее каюту и самой же там и остаться. Но подозреваю, в таком случае я просто оказалась бы заперта с ней. Если бы велела уложить ее на свою постель – это было бы более чем странно. Сейчас, по крайней мере, я могла все спихнуть на скуку и овладевшее мной любопытство, желание изучить ту, кто заняла мое место.

Убедившись, что состояние маленькой Астрид не меняется, я решилась оставить ее и все же посетить ванную, как и собиралась с самого начала. Любопытство – одно дело, ущемлять себя в чем-то ради другого, оставляя намеки на жалость или сочувствие, – совсем другое. Последнего мне не простят.

Тем не менее ничто не мешало мне, покончив с гигиеническими процедурами, перетащить поднос с завтраком и накопитель в гостиную. С удобством устроившись в кресле напротив малышки, я принялась ожидать ее пробуждения, попутно изучая оставленную мне информацию.

Да чтоб тебя! Ну не в первый же раз, знаю, что и как делать и какие могут быть последствия, а все туда же! Стоило отвлечься, как по привычке потянула на себя почти все, что было на накопителе. Вот и получила закономерно.

Пытаясь проморгаться слезящимися глазами, порывистым жестом провела ладонью под носом. Пальцы моментально стали липкими. Ну естественно! А чего ты, Ася, ожидала?

– Нельзя пытаться откусить кусок больше, чем в силах проглотить, – в унисон моим мыслям добавили нравоучительным тоном.

– Сама знаю, – вяло огрызнулась я, чувствуя себя так, будто кто-то кувалдой шибанул по голове. Должно быть, именно потому лишь томительную секунду спустя осознала, что со мной говорит не Астрид.

Зрение наконец-то прояснилось, открыв моему взгляду проснувшуюся девчушку, приподнявшуюся на локте на диване и с любопытством меня рассматривавшую.

– У тебя кровь, – озвучила она бесхитростно, склонив головку набок. – Посмотри в тот угол и помаши рукой. Тебе тут же пришлют помощь.

Я бросила озадаченный взгляд в угол, ничем особенным не отличавшийся от остальных. Но малышка говорила с явным знанием дела. Кто знает, может, за годы жизни здесь и определила, где конкретно расположены камеры. А может, кто-то сказал.

– Все нормально, уже не течет. Умоюсь – и следа не останется. Ты как себя чувствуешь? – поинтересовалась я у нее.

На первый взгляд она выглядела как абсолютно здоровый обычный ребенок, разве что сонный. Вон даже шов обивки дивана отпечатался на щечке, да косичка немного растрепалась. Девчушка задумчиво пожала плечами и широко зевнула.

– Как обычно. А что? – в свою очередь полюбопытствовала она, сев уже нормально, и невольно почесала край пластыря на шее. Поморщившись, попыталась его тут же отлепить.

– Постой-постой, что ты делаешь? Разве доктор разрешал? – машинально остановила ее, не зная, что еще делать и говорить.

Может, и вправду помахать рукой в указанный угол, чтобы к девочке пришли? Впрочем, уверена, за нами и так наблюдают… Вот только это вполне может быть очередной фазой эксперимента, и не факт, что вмешаются до того, как произойдет что-то нехорошее. В глазах наблюдателей ребенка заперли в клетке с жестоким хищником, то есть со мной. Черт! Надо было допросить получше тех медбратьев!

– Я всегда так делаю, и всегда все нормально было, – заговорщицким шепотом сообщила мне малышка и все же сорвала пластырь, несмотря на мой протестующий вскрик. Тут же коснулась кожи под ним и победоносно улыбнулась, оттянув ворот рубашки. – Видишь? Все нормально. Чешется только.

– Вот скрести грязными ногтями точно не стоит, – проворчала я, все же перехватив ладошку маленькой Астрид, и озадаченно уставилась на чуть припухший след от толстой иглы на шее. На пластыре оставалось небольшое алое пятнышко, но сама ранка не кровила. И все же выглядела совсем свежей, как и должна выглядеть у обычного человека.

– И ничего не грязные они у меня, – тут же скуксилась малявка, выдергивая ладошку. – Знаешь, сколько в яркой комнате деза… дези… – Она наморщила лоб, вспоминая сложное слово.

– Дезинфекционных средств? – предположила я.

– Ага. Куча! – Подтверждая свои слова, она развела руки в стороны.

– А часто ты бываешь в яркой комнате? – спросила я, понимая, что так она называет, скорее всего, операционную.

– Да по-разному. Папа говорит – и я иду, – бесхитростно улыбнулась она.

– И тебе не страшно?

– Не-ет, – помотала она головой. – А чего бояться? Я прихожу, ложусь, засыпаю, а просыпаюсь уже у себя в комнате. Здорово, правда?

Малышка аж подпрыгнула на своем месте, довольно улыбаясь. У меня же защемило сердце от того, насколько сильно девочка ничего не понимает. Пока к счастью, но рано или поздно ей откроют глаза на жестокую реальность.

– А потом ничего не болит?

– Бывает. Папа говорит, я ворочаюсь во сне и падаю там с кровати. А там много острых предметов. Ну и вот. – Мне под нос ткнули ту самую ручонку с бинтом, предварительно задрав рукав повыше. И Астрид тут же затараторила, захлебываясь от восторга: – Это я в прошлый раз так упала. Знаешь, что там? Шра-ам! Большо-ой такой. Но доктор Филинс сказал, что, если я буду делать все, что говорят, однажды он исчезнет. И новые шрамы больше никогда не появятся, представляешь? Я буду как ты!

– Как я?

– Да. Идеальная Астрид. Правда, папа злится, что я уже не совсем как ты. Но я ведь смогу, правда? – Она доверчиво уставилась на меня серо-голубыми глазенками.

– Я думаю, ты будешь даже лучше, – поспешила заверить ее. – А что ты имеешь в виду «не совсем как я»?

– Недавно я пришла в яркую комнату немного раньше и услышала, как папа кричит на доктора Филинса. Он сердился, что я не могу и крохи того, что умела другая Астрид, когда была еще меньше. Я думаю, он говорил о тебе, – поделилась она и тут же без перехода добавила с просительными нотками в голосе: – Может, ты меня научишь? Я не хочу, чтобы папа расстраивался.

– Я… Да, малышка, я попробую…

– Здорово! – Девочка аж хлопнула в ладоши от переизбытка эмоций. – Поэтому я проснулась здесь, а не в комнате? Все ругаются, когда я выхожу сюда сама, сразу возвращают обратно. Но с тобой можно, да?