Гнездо ласточки - Татьяна Тронина

– Минутку, – опешил Тимофей и покосился на Киру, шагавшую в отдалении, вместе с матерью и сестрой. – Как день рождения через неделю? Кира сказала, что день рождения завтра…

– Все в порядке, парень! – подмигнул Игорь Петрович. – У меня аж два дня рождения. Фактический и официальный. Родился я в один день, а записали на другой. Мама моя не сразу в ЗАГС смогла пойти за свидетельством. А когда пошла, там, когда меня записывали, с датой маленько напутали. Бывает… Но исправлять потом не стали. Подумаешь, неделя разницы. Не год же! Поэтому я всегда два дня рождения отмечаю. Завтра с родней, в узком кругу, а через неделю уж со всеми гуляем, празднуем. А что, удобно!

– Ясненько… – засмеялся Тимофей – чем дальше, тем сильнее нравился ему тесть, мужик простой и открытый. – Повезло!

– А ты рыжий, смотрю… Ох, девки, бойтесь рыжих и косых!

Тимофей захохотал уже в голос, даже в легких закололо.

…Их с Кирой поселили на втором этаже в одной комнате, просторной, с минимумом мебели, но тоже очень уютной. Тимофей немного переживал до того, не хотелось бы проводить ночь без невесты… Десять лет он спал с Кирой в одной кровати. А вдруг родичи Киры решат соблюсти этикет, поселят их в разных местах?

Но нет, отец с матерью у Киры оказались людьми нормальными, без предрассудков.

Мать Киры, показывая Тимофею комнату, сказала, смущенно улыбаясь:

– Вот, здесь жить будете с Кирой. Как, ничего?

– Да все отлично, Ольга Витальевна!

– Если что, обращайтесь… – прошелестела будущая теща, потупив глаза и пятясь к двери. – Будьте как дома, деточки мои!

Кира с Тимофеем остались вдвоем.

– Слушай, вы с матерью – одно лицо. Только та старше, конечно, – выпалил Тимофей.

– Говорят, что, если хочешь узнать, как будет выглядеть твоя жена в старости, посмотри на ее мать, – усмехнулась Кира.

– Отлично будешь выглядеть! Мне повезло.

Чуть позже Ольга Витальевна позвала вниз, пить чай. Кира отказалась, сославшись на усталость, а Тимофей спустился, хотя тоже был измучен дорогой, даже голова болела – не сильно, но очень противно.

Посидел часок с тестем (Ольга Витальевна с Гелей тоже ненадолго задержались, ушли спать), выпили сладкого домашнего вина.

Кира уже дремала. Когда Тимофей поднялся, она сонным голосом недовольно попросила не шуметь и не тревожить ее.

– Вот всегда так… – раздраженно буркнул в ответ Тимофей и нырнул под одеяло. Подушка приятно пахла чем-то, какими-то лесными травами.

Все здесь казалось ему чудесным – и дом этот, и будущие родственники, вот если бы еще только голова не болела… Кстати, и Ольга Витальевна, если присмотреться, оказалась очень кроткой женщиной, вряд ли она притесняла Киру.

И чего Кира не вспоминала даже про своих предков? Нет, они созванивались, Кира и ее родители, и вроде как встречались: когда Тимофей был в командировке в Австрии, на пару дней в их с Кирой квартиру приезжала Ольга Витальевна с Гелей… Но не было любви какой-то, что ли, у Киры к ее родне. Кира всегда жила так, словно ее, этой родни, не существовало.

Может быть, Кира – холодная эгоистка?

«Боже мой, а ведь правда… – От неожиданности тело у Тимофея даже мурашками покрылось, его озноб прошиб. – Я дурак. Всегда все замечаю – что в жизни происходит, как другие люди между собой общаются; по работе тоже – как только где колебания в экономике… Но главного-то и не заметил! Вот что называется – сапожник без сапог! Десять лет не обращал внимания на то, как Кира практически игнорировала своих родителей. Своих родных, самых близких людей! Уехала отсюда в шестнадцать лет… Тринадцать лет дома не появлялась. И сейчас с великим трудом заставила себя приехать. А это ведь знак! Показатель того, какой она человек, как относится к тем, кто ее любит. Но если так, то и на меня ей наплевать. Я ведь, если подумать, чуть не облизываю ее всю, кожу живьем с себя готов содрать ради нее… А она? Она спокойно принимает дары мои (как материальные, так и нематериальные) и… как само собой разумеющееся! В ЗАГС еле затащил, спустя столько лет! Она хорошая, она мне верна, я точно знаю. Но она холодная. И больше того – ей и не надо ничего. Ужасно, когда женщины корыстны, но не менее ужасно, когда они просто позволяют рядом с собой жить. А Кира именно что позволяет… Она любит только свою музыку, а я, я живой человек, из плоти и крови, я задаром ей не нужен!»

– Кира. Кира, проснись! – вскочив, яростно зашипел Тимофей. – Скажи честно – ты меня любишь?!

Пауза. Но Кира не спала – темнота была наполнена чем-то, каким-то невидимым, неслышимым движением.

Наконец шепотом, тающим, прекрасным, нежным голосом, ответила:

– Тимочка, я люблю тебя. Только, пожалуйста, спи уже.

«О господи… Врет ведь!»

– Ты какая-то не такая.

– Тимочка… Завтра тяжелый день.

– Тяжелый? Дэ Рэ в узком кругу – вот что твой папа сказал.

– Ты просто не знаешь наш узкий круг. Это три мои тетки, их мужья, тоже числом три, кажется, и их дети…

– У твоего отца еще три сестры?

– Двоюродные. Не родные. Но как родные. У моего отца умерла мать, моя бабушка то есть… Ему тогда было четырнадцать лет. И его тогда взяла себе на воспитание сестра покойной матери, бабушка Маруся, у которой уже своих трое детей было.

– Ого, – Тимофей на некоторое время отвлекся. – Сколько родни! И ты их всех не видела все эти тринадцать лет?

– Да, – просто ответила Кира.

– И получается, ты даже не видела, как растет твоя родная сестра Ангелина?

– Да. Да, да, да.

* * *

Этой ночью Кира хотела спать и могла заснуть, она это чувствовала, а вот Тим – наоборот – пыхтел, потел, ворочался с боку на бок, приставал с глупыми вопросами и очень мешал Кире. Затих только под утро.

…Открыла глаза – за кружевными занавесками играли солнечные блики, покачивались ветви деревьев. Картина настолько умиротворяющая, что у Киры защемило сердце. Она тихонько выскользнула из постели, оделась, прислушалась у двери.

В доме было тихо. Ни голосов, ни других звуков. Постояв минут десять, Кира поняла, что никого нет.

Спустилась вниз, на первый этаж, огляделась.

Звериные мертвые морды на стенах, пронзительный блеск стеклянных глаз. Кира их и в детстве боялась, этих морд. И еще ей всегда казалось, что в «зале» чуть-чуть пахнет мертвечиной. Хотя, помнится, отец всегда хвастал, какой знатный таксидермист его приятель, Прохоров, кажется, делает свою работу тщательно, поделки ничуть не портятся от времени и выглядят прекрасно.

Отец и Киру пытался научить стрелять из ружья, но она так и не смогла никого убить. Это же ужасно – убить живое существо, пусть и не имеющее души, как человек. Отец, наверное, хотел мальчика, а у него родились две девочки…