Мерцание «Призрака»: лик смерти - Павел Владимирович Шилов

один выстрел из гранатомёта «Муха», а Бурый поливал приближавшихся к укреплениям боевиков свинцом из пулемёта «РПК».

— Уходим ребята, а эту скотину берём с собой, — показав на Джамала пальцем, сказал командир.

— Сейф вскрыт! — сказал Призрак, покопавшись с замком и взломав обычный механизм замка с помощью отмычки.

— Забирай всё оттуда к себе в рюкзак! Разберёмся со всем, когда будем в безопасном месте! — опустив забрало бронешлема «Рысь», произнёс командир и подошёл к запасному выходу из укреплений, который, к счастью, не нужно было взрывать.

— Хорошо, командир.

— Бурый, Шахматист, мы начинаем двигаться к запасному выходу, держите позиции, мы идём! — громко произнес по каналу связи с помощью гарнитуры в шлеме командир.

Спецназовцы вышли из двери и начали подниматься по металлической лестнице наверх. Напряжение чувствовалось в сосредоточенном лице каждого из бойцов «Вымпела». Они понимали, что с их пустеющими на глазах боезапасами не продержаться при массированной атаке боевиков и десяти минут.

Отряд «Вымпела» выскочил из дзота, застрелив по ходу двух боевиков, провалившихся, пока Бурый и Шахматист меняли магазины у пулемёта и «АК-74М» и выбежали наружу, пригибаясь и отстреливаясь последними патронами в магазинах.

Всё было как в кошмарном сне. Было уже непонятно, откуда лезут боевики.

Бойцы спецназа пятились и отходили назад. Пулемёт сзади замолчал, истощив свой боезапас, который Бурый старался расходовать, ведя прицельный, но достаточно плотный огонь по приближавшимся к линии укрепления наёмникам и боевикам. Мелкие царапины и лёгкие ранения не заставили себя долго ждать, От них было никуда не деться. Впереди оставалось самое сложное, а именно вернуться в точку эвакуации, хотя это было совсем не просто. Катастрофически была нужна поддержка, которую командир вызвал, но до неё ещё надо было дожить, как ни парадоксально всё это казалось. Патроны кончались. Магазины пустели на глазах у бойцов спецназа, последние подствольные гранаты осколками поразили свои цели, но шума от приближавшихся винтов вертушек не было слышно, хотя парочка «Ми-24» сейчас бы была очень кстати! Повсюду разрывались гранаты от выпущенных боевиками зарядов гранатомётов типа «Муха». Нужно было держаться. Из личного оружия у отряда «Вымпела» оставались только пистолеты, которые были бесполезны в бою на расстоянии. Нужно было подпустить врага как можно ближе, чтобы дать этот последний бой.

Автоматные и пулемётные выстрелы жалили свинцовым градом укрытия, за которыми укрылись бойцы спецназа и готовились к решающему броску в виде ближнего боя. Снайперские выстрелы из винтовок «СВД» прижали отряд «Вымпела» к земле так, что невозможно было поднять голову. Внезапный звук винтов «Ми-24» и «Ми-8» прервали сыпавшийся по укрытиям свинцовый дождь, и первыми аккордами атаки разорвались пара ракет, выпущенных с вертушек. Оглушающие взрывы разбросали полуразорванные тела наёмников и боевиков, и бойцы спецназа стали отходить к точке эвакуации, замыкал группу командир, который прикрывал отход, стараясь создавать небольшую плотность огня последним оставшимся в автомате полным магазином. Он то, вставал на колено и стрелял, то пятился и стрелял, но снайперская пуля из «СВД» сразила его наповал, пробив бронежилет в районе сердца. Командир упал на снег, выгнувшись назад, и распластался на смешанных с грязью снежинках. Призрак тут же подбежал к командиру, но оказывать помощь было бесполезно. Снайперская пуля разорвала сердце, пронзив его насквозь…

— Неееееет! — закричал Призрак, и последними аккордами артиллерийского удара ракетами с боевых вертолётов были поражены оставшиеся позиции боевиков…

Москва. Наши дни. Николо-Архангельское кладбище.

Стоял морозный декабрь. Ещё, казалось, не так давно была осень, но на самом деле морозы давно закрепились и не хотели уступать своё место слякоти, которая всегда и неотъемлемо сопровождает любую зимнюю пору.

У могилы возле заснеженной металлической ограды на мёрзлой земле стоял мрачный мужчина средних лет, среднего роста, одетый в чёрный костюм из-под которого виднелась чёрная сорочка и чёрно-красный галстук, чёрное пальто дополняло единый далёкий от празднеств образ.

С виду казалось, что он о чём-то думает или что-то вспоминает, пытаясь не упустить ни малейшей детали, чтобы погрузиться в свои воспоминания. Мысли, казались, относили его куда-то далеко-далеко, где уже не было ничего, но память изо дня в день продолжала терзать душу.

Дул сильный северный ветер. В этом году выдался довольно холодный и морозный декабрь. Падал небольшой, едва заметный снег, который ложился на могилы и землю.

Холодный ветер обдувал лицо мужчины. Издалека чувствовалось, что он был подавлен и переживание не отпускало его, но в его зеленых глазах продолжал гореть огонь, который нельзя было погасить ничем. Возможно, этот адский огонь сжигал людские судьбы, не оставляя никаких шансов для того, чтобы что-то исправить или повернуть время вспять. Это было уже невозможно, но что можно было считать невозможным, сейчас уже не знал никто, да и не мог узнать. В его голове нарастало напряжение, и оно не поддавалось ему и не поддалось бы психоаналитикам, которые так любят копаться в чужих судьбах, пуская тем самым под откос свою.

Внезапно зазвонил смартфон. Мужчина достал его из бокового кармана пальто и, вздохнув, ответил:

— Слушаю.

— Андрей, приезжай в контору. Похоже, для тебя есть дело, — мужской голос в телефонной трубке звучал серьезно и немного взволнованно.

— Хорошо, я скоро буду, — ощущая, что постепенно возвращается в реальность, ответил мужчина. Он резко взглянул пару секунд на небо и добавил:

— Я помню тебя командир.

Призрак шёл размеренным шагом, проходя по заснеженным аллеям, которые остались после ноябрьского снегопада. Снег продолжал падать, осыпая его чёрные короткие волосы аккуратными чуть заметными снежинками.

Он вышел за пределы кладбища и сел в свой внедорожник «БМВ», ощущая небольшую тяжесть в сердце, и на мгновение закрыл глаза, словно прокручивая в голове давно ушедшие годы. Аккуратно проведя рукой по волосам, Призрак поправил свою короткую причёску и завёл двигатель машины. Рука коснулась переключателя вентилятора, и на лицо подул тёплый воздух, согревая мраморного цвета кожу, на которой мороз оставил лёгкий румянец.

Он быстро поставил ручку автоматической коробки передач в положение «Drive» и, развернувшись, выехал с парковки на трассу. Его голова была забита множеством мыслей, так и не дававших ему покоя, даже спустя минувшие года, которые бурным потоком проливались и исчезали, словно с потоком ледяной воды из горного ручья.

В этой воде он видел своё отражение, говорившее с ним и желавшее напомнить ему о прошлом и рассказать что-то ещё, то, от чего он был ещё так далёк, и этому не было никаких разумных объяснений. Всё терялось и растворялось перед его глазами, как снег, таявший на лобовом стекле. Дорога уходила в центр Москвы. Одна улица сменялась другой, один квартал исчезал за другим.

Иногда