Хранители скрытых путей. Багровое небо - Джоэл Розенберг

Нет, от таких мыслей толку не будет.

Йен зевнул.

— Я проснулся, — произнес он вслух, — я бодр и свеж, всякая сонливость покинула мой мозг и мое тело.

Йен пожелал этого.

И снова зевнул.

Не помогает. Но быть бодрым необходимо.

Он прислонился к косяку и закрыл глаза так плотно, что в темноте сомкнутых век заплясали яркие искорки. Затем глубоко вздохнул и слегка выдохнул. Я проснулся и теперь свеж, бодр и готов к наступающему дню…

…и кольцо запульсировало, сжимая палец, как удав-констриктор, один раз, два, три…

Кольцо нагрелось. А Йен почувствовал себя слегка глупо. И зачем он использовал кольцо? Можно подумать, что ему хотелось спать!.. Жалко тратить силу кольца на пустяки.

Ну да, а если бы у моего дедушки были титьки, гласит старая еврейская поговорка, он был бы моей бабушкой. «А моя бабушка была бы лесбиянкой», — самостоятельно добавил Йен.

Он повесил рюкзак на одно плечо, а чехол для клюшек для гольфа, где носил «Покорителя великанов», на другое и вышел за дверь. Привычки горожанина еще не выветрились, и Йену пришлось напомнить себе: не пытайся закрыть дверь на замок, все равно не выйдет; в Хардвуде, наверное, никто не знает, где ключи от собственной входной двери.

В доме напротив, в гостиной Ингрид Орьясетер, горел свет, и тень на занавеске означала, что она уже на ногах и готовит завтрак. Вот и отлично. Старая Ингрид славилась привычкой рано вставать, и, не увидев признаков жизни в ее доме, Йен встревожился бы. Хотя можно заглянуть к ней в дом и окликнуть старуху — чего же проще. Дверь-то не заперта.

Запирать входную дверь? Зачем? А вдруг сосед решит заглянуть?.. Как, вы считаете, что им нечего заглядывать в чужой дом? Вы кто вообще, горожанин, что ли?

Новый порыв западного ветра, гоня поземку, швырнул в лицо Йену пригоршню снега.

Молодой человек поежился и заторопился в путь. Снег визгливо поскрипывал под ботинками, и он постарался идти так, чтобы поскрипывание раздавалось в унисон с ударами сердца. Движение позволяло согреться, точнее, не замерзнуть окончательно, но если идти чересчур быстро, то начнешь потеть, и тогда окоченеешь за считанные минуты. Йен не сразу научился постепенно наращивать скорость. Надо было, как и в зале, разминаться постепенно. Нельзя же работать в полную мощность, если предварительно не разогрелся.

Хотя здесь плата за небрежность не так высока, как на тренировках. Там можно было повредить сухожилие или потянуть связку, а для Йена это значило несколько голодных недель без учеников. Здесь же — если ты в городе, конечно, — ну, замерз…

Стоял жуткий мороз, и потепления не предвиделось, по крайней мере в ближайшие несколько часов. Как там пелось в старой песне Кросби, Стиллз и Нэш? Что темнее всего перед зарей?.. Не совсем правда, разве что метафорически; а холоднее всего сразу после рассвета, когда земля и воздух еще не согреты солнцем.

А те, кто думает, будто нет разницы между пятью, пятнадцатью и тридцатью градусами мороза, никогда не ступали на скрипящий снег.

Йен оттянул рукав, и холодный воздух немедленно хлестнул по запястью. Половина восьмого. Черт, а он даже не дошел до тупика, которым оканчивалась улица, — оттуда короткая тропа ведет через лесок к дому Торсенов.

Йен ускорил шаг.

Около дома Торсенов стоял большой голубой «бронко» Ториана. Двигатель негромко урчал, и в дымном воздухе чувствовался запах бензина. Оранжевый провод-удлинитель тянулся от решетки радиатора к розетке в стене дома; и шнур, на несколько футов короче, чем провод, крепился к борту автомобиля и к кольцу из нержавеющей стали, прикрученному болтами к стене дома.

По местным стандартам, непрерывно работающий двигатель — сущее мотовство. С другой стороны, местные стандарты — штука суровая: если вы, скажем, нечаянно отпилили себе руку, то после звонка в 911 надо идти в ванную, чтобы не заляпать ковер.

Для обогрева автомобиля хватает штатного отопителя, а дополнительный разогрев нужен главным образом для того, чтобы чертова колымага сразу заводилась, несмотря на мороз. Вполне по-торсеновски: если надо, чтобы автомобиль сразу заводился, то плевать на расходы.

Отец Торри мог, конечно, терпеть любые неудобства — Йен свидетель, — но только ради того, чтобы получить реальную выгоду. А терпеть неудобства просто так, ради воспитания характера, он бы не стал.

Йену была близка такая философия. В жизни хватает и боли — и физической, и душевной, — и простых неудобств, чтобы закалить характер; незачем искать неприятностей на свою голову.

Юноша хихикнул. И это говорит человек, которому не терпится отправиться Скрытым Путем в Тир-На-Ног!.. Люди, следуйте моим словам, а не моему примеру, подумал он и засмеялся про себя. Дело не только в том, что ему хотелось встретиться с Мартой — хотя, конечно, хотелось, — или с Боинн, или с ней. Или, например, с Арни Сельмо — снова посмотреть в морщинистое лицо Арни и увидеть, смогла ли Фрейя рассеять темное облако печали.

Дело не только в том, куда ты направляешься, говорила Фрейя, но и в самом пути.

А дом — не только место, куда ты возвращаешься, но и место, откуда ты время от времени уходишь, даже если лишь для того, чтобы снова вернуться.

Но когда?

Торопиться незачем, и именно это очень радовало Йена и грело ему душу, несмотря на холод.

В конце концов он дома.

Йен кинул сумку на заднее сиденье «бронко» — автомобиль был не заперт, разумеется, да кто его возьмет? — и пошел к дому по дорожке (ее так основательно почистили от снега, словно огнем жгли), поднялся по деревянным ступеням на крыльцо и открыл наружную дверь, чтобы добраться до внутренней, тяжелой и сделанной из дуба.

Йен постучал в дверь, не снимая перчатки, потом стукнул по продолговатой латунной пластине, вделанной в косяк.

Бам-м-м-м…

Весь дом завибрировал от низкого басовитого гула. Не дожидаясь ответа, Йен повернул ручку и приоткрыл дверь.

За ней стоял док Шерв в клетчатой рубашке, джинсах и вязаной шапочке. Одежда и борода делали его похожим на старого дровосека, а не врача. В правой руке док держал кружку с кофе, над которой поднимался пар.

Улыбнувшись, он поманил Йена внутрь:

— Ну, не стой же там. Снаружи холодно, если ты еще не заметил. Проходи и согреешься.

Совершенно непонятно. Где же машина дока?

Шерв поднес кружку ко рту, затем сморщился, покачал головой и протянул ее Йену, который как раз снял перчатки и положил их на батарею рядом с дверью.

Хм-м… Кольцо все еще было на пальце. Молодой человек снял его и положил в карман. Тепло чувствовалось даже сквозь штаны.

Йен потопал ботинками по полу, чтобы стряхнуть снег, потом вытер их о специальную ковровую дорожку и последовал за доком в кухню, потихоньку отпивая из кружки с кофе. Кофе оказался вкуснее, чем обычно варили в Хардвуде, — не крепкий, но горячий, а в это время года последнее ценилось высоко. Если в холодный день пить горячий крепкий кофе каждый раз, когда хочешь согреться, то к вечеру будешь писать коричневым, а ночью на стену полезешь.