Виридитерра: начало пути - Тери Ли

– Нет времени, дурной мальчишка, – буркнула она и, вновь схватив Ноа за руку, потащила за собой. – Твоя мать выиграла для нас необходимое время, а моя стена не сможет его долго сдерживать.

– Почему вы так говорите, словно она должна была отвлечь этого чело… – по взгляду Энгстелиг Ноа все понял без слов. – О боже… неужели вы… Да как вы могли так поступить? Как?.. – в ярости парень стал задыхаться.

– Спи долго, спи крепко, мой мальчик, – прозвучал мягкий и вкрадчивый мужской голос.

В ту же секунду Ноа почувствовал невероятную и неприятную тяжесть во всем теле. Это чувство было очень странным, словно кто-то говорит ему, что Ноа устал, заставляет чувствовать это, проникая в каждую клеточку тела. От этого ощущения внезапно действительно очень сильно захотелось спать. Его веки будто налились свинцом, и хоть внутренне парень протестовал – ему столько еще нужно было высказать этой женщине, – сон сморил его. Ноги Ноа подкосились, и юноша упал бы, если бы в этот самый момент его не подхватил темнокожий мужчина в очках. Из-за его спины выглянула полная девушка и заинтересованно посмотрела на потерявшего сознание Ноа.

– Спасибо, Франциск, – выдохнула раздраженная Энгстелиг. – Он начал меня утомлять.

– Всегда пожалуйста, фрау Энгстелиг, – ответил мужчина бархатным голосом. – Но, полагаю, у нас нет времени на разговоры, нужно спешить.

– Ты прав, – отозвалась женщина и, взглянув на Ноа, еще тише добавила: – Ты чертовски прав.

Ноа проснулся от того, что карт – это на Виридитерре что-то вроде дилижанса – наехал на кочку. Парень чувствовал себя таким отдохнувшим, впервые за много дней его не мучил кошмар, поэтому он даже не сразу вспомнил о событиях, произошедших несколько дней назад.

Но осознание пришло к Ноа, как только он, сладко потягиваясь, открыл глаза и увидел перед собой ту самую одноглазую женщину. Обрывки воспоминаний сразу всплыли в сонной голове мальчика. На глаза навернулись слезы, когда он понял, что единственный человек, которого он любил, теперь мертв. И Ноа не знает ровным счетом ничего. За что убили его мать? Почему эта Энгстелиг ничего не сделала? Да и где он, черт подери? Вопросов у него теперь больше, чем обычно. Например, кто настолько жесток, чтоб убить и как можно быть таким расчетливым, чтобы просто ждать, пока один убьет другого, ну или что за медальон зажимала в руке его мать?

А эта проклятая женщина сидела прямо напротив него за столом и как ни в чем не бывало разбирала почту! Энгстелиг даже не подняла на него глаз, когда он медленно сел и впился в нее взглядом. Женщина была спокойна, как будто ничего вовсе и не произошло. Парень вновь и вновь прокручивал в голове их первую встречу и не понимал, как он мог довериться ей, почему даже не попытался спасти свою мать. Осознание собственной трусости тяжелым грузом легло на его плечи, и он теперь не понимал, кого больше винит в смерти Неи: Энгстелиг или все же себя. Энгстелиг ее бросила, а Ноа ничего не смог сделать.

К тому же, что это эта была за чертовщина? Как в одночасье из пола выросла огромная железная стена? Это же не поддается никаким законам логики. Железные стены не вырастают откуда не возьмись, единорогов не существует, а зубы из-под подушки забирают родители, а не Зубная фея. Это знает каждый.

В голове у парня образовалась каша из вопросов и обрывков воспоминаний. Ноа только открыл было рот, чтобы наконец узнать все, что так долго его волновали и хоть чуть-чуть привести свои мысли в порядок, как она его опередила и произнесла, леденящим душу, голосом:

– Если ты будешь засыпать меня вопросами, я распорю тебе горло и через него достану твой язык. Так и закончится славный род Вайскопфов, а у нас на одну проблему станет меньше.

– Чей род? – Ноа все еще совершенно ничего не понимал. – Вы, наверное, ошиблись. Меня зовут Ноа Ксенака и я…

– Я никогда не ошибаюсь, мальчишка. Ты Вайскопф, а не чертов Ксенака. Когда-то давно твоя мать отреклась от всего, что имела. Но даже это не смогло изменить ее принадлежность к роду, – Энгстелиг презрительно посмотрела на парня, и тот почувствовал себя еще хуже, а затем добавила: – Ты начинаешь меня выводить из себя. Даже не думай, что я твоя нянька и обязана тебе что-то объяснять. У тебя есть выбор: либо ты замолкаешь, либо я точно тебе что-нибудь отсеку.

Ноа чувствовал, что она не шутит и действительно способна на такое, поэтому замолчал и стал разглядывать место, в котором находился. Складывалось странное ощущение, будто бы он находился в доме, но этот дом двигался. И это не какой-нибудь дом на колесах, а реальный, где есть несколько комнат. Почти все двери были закрыты, и Ноа оставалось только догадываться, что за ними.

Комната, в которой находился Ноа, была богато украшена шкурами каких-то животных. Юноша подумал, что при жизни они принадлежали каким-нибудь волкам, но ведь они не бывают настолько огромными. От этих шкур у него бежали мурашки по коже, и он предпочитал не смотреть на стены, где они находились. Над потолком висела огромная люстра. На ней находилось около сотни свечей разных размеров. Но даже ощущение живого огня не могло подарить обстановке, в которой находилась Энгселиг, уют. Юноша как завороженный смотрел, как весело пляшут огоньки, а потом заметил: воск не капал со свечей, и они вовсе не сгорали.

У противоположной стены стоял большой стол из красного дерева, на котором множество бумаг и всяких письменных принадлежностей валялось в полном беспорядке. За этим столом фрау Энгстелиг и просматривала почту. И хоть женщина была полностью поглощена чтением, от нее все равно веяло опасностью, презрением и еще черт знает чем. Темно-бордовое кресло, на котором сидела женщина, было по-настоящему громадным. Его спинка высилась над ее головой, и складывалось впечатление, что Энгстелиг вдвое меньше своего и так не особо большого роста. Подлокотники кресла привлекали внимание Ноа особенно, потому что они выглядели как большие рычащие волчьи головы. Позолота на них уже стерлась в некоторых местах.

С левой стороны от Ноа на стене висела большая карта. И сколько бы парень не смотрел на нее, он все равно не смог найти ничего общего с той, которую изучал в лицее. Там были какие-то странные обозначения и названия, которых Ноа никогда в жизни не слышал.

Он не стал заострять на этом внимания потому, что его больше интересовало оружие, висевшее в стороне от карты. Это были мечи разнообразной формы и размера. Все они были и разными по качеству: одни – старые и чуточку заржавевшими рукоятками и гардами, другие – блестящие, с какими-то драгоценными камнями, вставленными в ножны и рукояти. Но была все-таки одна вещь, которая их объединяла: на каждом мече, словно какая-то метка, был выгравирован один и тот же узор.

С противоположной стороны от мечей стоял огромный книжный шкаф, где размещались старые – если не древние – по виду фолианты. Все эти вещи «под старину», мечи разных возрастов, какая-то древняя карта, навевали парню ощущение нереальности всего происходящего. Он словно находился в музее, и не знал, как оттуда выйти.