Сестры ночи - Дженнифер МакМахон

Снова заметив на лице мальчика улыбку, Сильви рассмеялась.

– Ну разве не прелесть? – сказала она.

– Да, – ответил мальчик, глядя вовсе не на бабочку.

Роуз протянула к бабочке палец. «Иди ко мне», – мысленно приказывала она.

Бабочка не послушалась, и Роуз нетерпеливо схватила ее и оторвала тонкое крылышко.

– Роуз! Какая ты неосторожная! – прошипела Сильви. – Глянь, что ты наделала!

Сильви побежала к дому, бережно придерживая покалеченную бабочку, и стала звать маму.

Мальчик из Нью-Джерси с отвращением отвернулся, упустив возможность подружиться с Сильви – вряд ли ему выпадет еще один шанс. Он взял младшую сестру за руку и, несмотря на возражения – девочка хотела еще потрогать корову, – потащил ее к двенадцатому номеру. Роуз осталась наедине с Люси. Она погладила корову, накручивая на пальцы ее знакомую пыльную шерсть.

– Это неправда, – сказала Роуз Люси. Она не была неосторожной. Наоборот, она слишком осторожничала и переживала. Иногда переживала так сильно, что ее сердце было готово разорваться от боли.

К следующему вечеру в мотеле были заняты все номера, кроме одного, двадцать восьмого, в самом конце нового здания.

Она сидела с мамой в конторском помещении. После ужина папа убежал по делам и до сих пор не вернулся. Когда Роуз спросила, куда он ушел, мама поджала губы.

– Просто ушел. Когда вернется, тогда и вернется.

Роуз не возражала. Ей было хорошо с мамой вдвоем. Иногда мама читала ей что-нибудь из газеты или рассказывала о своем детстве в Англии. Роуз представляла маму маленькой девочкой, серьезным опрятным ребенком. Наверняка она заведовала ремонтом кукол на своей улице и всегда хорошо себя вела.

Роуз устала, веки смыкались. Сетчатая дверь была закрыта, и в сетку бились майские жуки и мотыльки, будто говоря: «Написано, что есть свободные номера. Можно войти?»

Хотя давно пора было ложиться спать, мама разрешила Роуз посидеть с ней еще немного – вдруг приедут постояльцы? Роуз нравилось встречать сонных и уставших с дороги гостей. Она подавала им карточки регистрации и наблюдала за тем, как они вписывают свое имя, адрес, число проживающих в номере, модель и номер автомобиля. Всегда интересно узнавать, откуда кто приехал: из Стейтен-Айленда, штат Нью-Йорк, из Портеджа, штат Пенсильвания, а как-то раз даже была пожилая пара из городка Рождество, штат Флорида! Только представьте, город под названием Рождество!

Иногда постояльцы рассказывали, куда направляются: в Нью-Гэмпшир, Мэн, а то и в Канаду. Некоторые ехали к океану – Роуз видела его всего раз, когда мама и папа возили сестер в Хэмптон-Бич. Они поехали туда зимой, ведь нельзя бросать мотель летом, в самый разгар сезона. Сильви бегала туда-сюда по пляжу, собирая камешки, ракушки и обломки прибитых к берегу коряг, и все восхищалась красотой океана и привкусом соли на губах. Роуз дрожала: ей океан показался холодным, темным и бесконечным. Она представила, что на пляже полно отдыхающих, люди купаются и загорают, в воздухе пахнет хот-догами и яблоками в карамели, но лучше не стало. Почему-то воображение рисовало опустевшую сцену – школьная пьеса кончилась, все костюмы и декорации давно убрали.

Роуз нравились названия машин, на которых приезжали постояльцы: «дожд-коронет», «хадсон-хорнет», «студебеккер-старлайнер» – массивные стальные корпуса, блестящие радиаторные решетки, колеса, хрустящие по гравию подъездной дорожки. Эти колеса проехали сотни километров и побывали в таких местах, о которых Роуз могла только мечтать.

Папа говорил, что с каждым годом автомобили становятся все больше и быстрее. Однажды машины станут похожи на космические корабли, как в одном научно-фантастическом романе, что читал дядя Фентон. Можно будет домчать из Лондона, штат Вермонт, до Рождества, штат Флорида, меньше чем за час. Или вообще через весь океан в Лондон, который в Англии, где родилась мама.

По дороге мимо мотеля проехала машина; задние огни мелькнули вдалеке и скрылись за углом по направлению в центр города. Скоро они проедут мимо заправки «Тексако», универмага «Вулвортс», городской библиотеки и конгрегационалистской церкви. Впрочем, в такой поздний час все уже закрыто.

В последнее время вокруг только и говорили, что о новых федеральных трассах. Ее учительница мисс Маршалл рассказала, что президент Эйзенхауэр обещал построить хорошие широкие дороги, которые свяжут всю страну. Отличная идея (хотя папе она такое ни за что бы не сказала, он багровел от злости при упоминании автострад) – ведь здорово, если по одной дороге можно добраться на другой конец страны. По трассе, полной красивых автомобилей с урчащими двигателями, которые мчат так быстро, что едва разглядишь их колеса. Не совсем как космические корабли, но похоже.

Порой Роуз снились всякие механизмы. Автомобили и ракеты. Большие машины, которые строят трассы, бульдозеры и грейдеры, экскаваторы и катки. Во сне все они ехали сюда, копали землю, подрывали скалы, укладывали гладкий асфальт, по которому помчится транспорт. Они пыхтели и грохотали. Все ближе и ближе.

– Где твоя сестра? – спросила мама, и Роуз протерла глаза.

– В нашей комнате. У нее болит голова.

– Бедняга, – сказала мама, и Роуз с сочувствием кивнула.

* * *

– Может, это была не просто бабочка, – сказала Сильви сестре, когда после ужина они остались одни в своей комнате. Бабочка с одним крылом лежала на тумбочке Сильви.

– Как это?

– Забыла, о чем рассказывала Ома? – широко раскрыв глаза, спросила сестра.

Роуз покачала головой. Нет, она все помнила. Бабушкины истории до смерти перепугали Сильви, и с тех пор Ома делилась ими только с Роуз.

Бабушка навещала их в прошлом году. Они готовились к ее приезду несколько недель: наводили порядок в доме, поставили раскладушку в маминой комнате для шитья и с интересом расспрашивали маму о том, какая она, их бабушка из Англии, которую они никогда раньше не видели.

– Вот ваша бабушка, – представила ее мама, когда из папиной машины вылезла пожилая женщина. На плече у нее висела огромная лакированная сумка, а пальцы в белых перчатках были испачканы чем-то желтым.

Она внимательно рассмотрела девочек с ног до головы, повертела их, потрогала лица и волосы. Видимо, убедилась, что все в порядке, и расцеловала внучек в щеки.

– Зовите меня Ома, – сказала бабушка.

У нее был странный акцент. Мама потом объяснила, что Ома родом из Германии, но вышла замуж за англичанина.

– Почему она раньше не приезжала? – спросила Роуз.

– У бабушки очень много дел. Ома ненавидит летать, так что пересечь Атлантический океан для нее настоящий подвиг. Она приплыла на корабле.

Ома любила мятные леденцы, носила свитера, которые сама связала, и учила девочек готовить яблочный пирог.

Как-то утром Роуз проснулась со спутанными волосами. Ома поцокала языком и начала расчесывать внучку.