Думай как художник, или Как сделать жизнь более креативной, не отрезая себе ухо - Уилл Гомперц

Восстановление руин старыми дедовскими способами – дело долгое, трудное и не сулящее лавров; тем не менее оно доставляет Тистеру громадное удовольствие. Девятый ребенок (и единственный мальчик) в семье (мать – учительница, отец – кровельщик), он сызмала приучен к труду. Поголовное увлечение цифрой, охватившее мир, настораживает Тистера потому, что оно, по его мнению, снижает престиж работы ремесленника.

«Необходимо сделать ручной труд более искусным и изощренным. Нужно вернуть ручному труду былое достоинство. Пора понять, что мир не будет вкладывать деньги исключительно в технические достижения. Тот, кто умеет работать руками, всегда найдет возможность для дальнейшего развития. А тот, кто съел собаку на цифре, бессилен, когда надо сменить сантехнику. Я не вижу ничего унизительного в профессии водопроводчика. Глядя, как эти ребята запаивают медную трубу, я отчетливо понимаю, что они куда более ценные мастера, чем я, ведь это они ликвидируют протечки и спасают от затопления помещения, в которых никакой воды быть не должно. Это к вопросу о пользе, которую приносит тот или иной человек. Во время экономических кризисов люди на моих глазах теряли работу, и мужчины, которым больше не на что было кормить свои семьи, буквально тряслись от страха. Разумные, получившие хорошее образование мужчины – черные, белые, не важно – все поголовно теряли уверенность в себе, потому что лишились того, на чем держалось их самоуважение».

Эта идея не дает Тистеру Гейтсу топтаться на месте не только в смысле собственной жизни и карьеры, но также в помощи тем, кто живет рядом с ним. Он отстаивает интересы всеми забытых людей, стремится внести оживление в местную экономическую и общественную жизнь. Отличное знание особенностей городского планирования позволяет ему привлекать к делу чиновников, вынуждая тех мало-помалу менять градостроительную политику в отношении беднейших районов, буквально возвращая их к нормальной жизни.

Гейтс – живое воплощение мантры Уорхола, согласно которой хороший бизнес – это лучшее из искусств. Для Тистера бизнес – искусство, а искусство – бизнес. По его мнению, «сила художника не в том, что он умеет превращать мгновение в звонкую монету, а в том, что он способен менять мир. Да, сегодня слишком много тех, кто готов пойти на самые чудовищные разрушения: сровнять с землей горы, развязать кровавые войны… Но всегда находится кто-то, кто на эти акты разрушения отвечает актами созидания».

Ни для кого не секрет, что мир искусства во многом вращается вокруг денег, однако в данном случае перед нами весьма редкое явление – художник, который не только открыто признает это обстоятельство, но и не таясь им пользуется. Искусство Тистера Гейтса – это своего рода политика; критический взгляд на мир совмещается у него со стремлением повысить свой статус художника. Он превратил ту ярмарку, в какую превратился мир искусства, в произведение искусства. Кто может похвастать большей предприимчивостью?

Сегодня Гейтсу принадлежат две улицы, два оригинальных дома и огромная мастерская, где для каждого ремонтируемого здания производят мебель и осветительные приборы. Он вникает в «поэзию материалов» и решает, заслуживает ли всякое старье новой жизни и того, чтобы «стать частью истории других людей».

Так кто он теперь? Застройщик, ведущий бизнес как художник, или художник, выступающий в роли застройщика? Да какая, в конце концов, разница? Если он богатеет на восстановлении своего района, в одиночку реализуя план его возрождения, честь ему и хвала. Главное, что во имя искусства он свернул горы. И предъявил нам совершенно новую экономическую модель, родившуюся у него в уме. Потому что думает как художник.

Эта глава – не о поражении, тем более – не о его героизации, к которой склонны адепты крылатой фразы «Проигрывай лучше» (ее трудно понять в отрыве от исполненного безысходности текста Сэмюэля Беккета). И уж точно не о том, почему терпеть неудачу полезно. Нет, речь о том, что рано или поздно настигает каждого из нас, а нам так не хочется, чтобы это происходило; нас терзают стыд и отвратительная, лишающая сил мысль: я законченный неудачник. Речь о тех днях, неделях и годах, которые наступают после того, как ваш замысел обернется бесславным провалом; в куче идей и усилий еще придется немало копаться: вдруг там осталось что-то путное. Эта глава – о роли неудачи в творчестве.

Неудача – не то же самое, что ошибка, хотя ошибка на первый взгляд выглядит иногда неудачей. Совсем не обязательно неудача свидетельствует о неверном ходе мысли. На ошибках и ложных суждениях мы учимся, но я сомневаюсь, что ощущение полного краха способно чему-то нас научить. Нам не всегда ясно, в чем мы ошиблись и есть ли в том наша вина. Слово «крах» звучит категорично, однако, как ни странно, крах не исключает возможности компромисса.

Неудача – понятие субъективное. Парижский салон – признанный законодатель мод в изобразительном искусстве – годами отвергал полотна Моне, Мане и Сезанна. Все три художника считались неудачниками. Прошло всего несколько лет, и их провозгласили провидцами и первопроходцами, а их картины – лучшими образцами современного искусства. Так кто же в итоге потерпел крах? Судя по всему, не художники, а Салон.

То же касается и экзаменов. Поэт Джон Бетчеман поступил в Оксфордский университет, где преподавал сам К. С. Льюис, но диплома так и не получил. Зато позже он написал несколько стихотворений, которые вошли в сокровищницу английской поэзии ХХ века. Кто здесь «промахнулся»? Студент, не сдавший экзамен, или университет, «проглядевший» талант? Может, «промахнулись» оба? Или никто?

Это сложный вопрос, на который нельзя ответить однозначно, тем более без учета фактора времени. Но даже если вы это сознаете, вам не легче, когда ваш бизнес рухнет, ваше суфле опадет, а ваш дебютный роман отвергнет очередной издатель. Вы испытаете горечь поражения. Оно не будет казаться вам случайной осечкой, которую легко исправить. Вам будет казаться, что вас всегда будет преследовать неудача. И, признаемся честно, не в ваших силах повернуть вспять ход событий – ни с бизнесом, ни с суфле, ни с книгой. Что в ваших силах, так это попытаться найти ответ на вопрос «почему». И он отчасти содержится в вашей так называемой неудаче.

В творчестве неудача предначертана и неотвратима, она – его органичная часть. Все люди искусства, независимо от рода занятий, стремятся к совершенству, – а как иначе? При этом они сознают, что совершенство недостижимо. Поэтому им приходится мириться с мыслью, что их творения наверняка не будут безупречными. Это, по выражению Платона, заведомо нечестная игра. Но в таком случае, если хорошенько подумать, само понятие неудачи лишается смысла.