Долина Граумарк. Темные времена - Штефан Руссбюльт

— Очень щедро с вашей стороны, — мимоходом заметил он. — Вы умеете заводить друзей. Позвольте подлить вам вина. Конечно же, за счет заведения.

Путешественник не обращал на него внимания, продолжая бормотать какие-то непонятные слова; его руки судорожно сжимали почти пустой бокал.

— Повторить вам? — переспросил трактирщик, потянувшись к бокалу.

Путешественник резко придвинул его к себе, пролив при этом жалкие остатки. Он смотрел на трактирщика мрачным и не предвещающим ничего хорошего взглядом.

— Я не ищу друзей, да и пить это ваше кислое, как уксус, пойло, которое вы называете красным вином, мне уже совершенно не хочется, — прошипел он.

В тот же миг раздался резкий металлический звук, доносившийся отовсюду и в то же время из ниоткуда.

Хозяин трактира нервно огляделся по сторонам, молча бросился к двери кабака. Пару раз дернув за ручку, он с удивлением обнаружил, что дверь закрыта. Ставни на окнах по обе стороны от нее тоже не открывались. Он озадаченно переводил взгляд с одного посетителя на другого, и по лицу его было видно, что он вот-вот ударится в панику.

— Sententiosus dispergo, — послышались слова путешественника.

В отличие от многих других членов его цеха он придерживался мнения, что двух заклинаний совершенно достаточно, чтобы защитить его. Он ведь не из тех стариков, у которых трясутся руки и которые уже не могут за себя постоять и боятся даже одни пройтись по рынку, не вооружившись предварительно усилительными напитками и защитными заклинаниями.

Вот и все, можно было начинать уборку и уничтожить нечаянно оставленные следы. Он поднялся со своего места и обернулся к посетителям.

— Orbis per incendium!

Воздух в трактире задрожал, стал собираться вокруг путешественника, окутывая его. Он отошел еще на шаг от стойки, внимательно наблюдая за тревожными взглядами других посетителей. Те сидели на своих местах, словно приклеенные, и, казалось, надеялись, что эта чертовщина быстро закончится.

Мерцающий водоворот сузился вокруг путешественника, оставив от него лишь искаженный силуэт. Внезапно его подхватила невидимая сила, подняв на пядь над полом. Какое-то мгновение он парил, медленно разводя руки в стороны. А затем послышался глухой хлопок, его стрелой швырнуло на пол. Ноги путешественника проломили половицы, дерево лопнуло, образовав контур звезды, а он оказался словно в кратере.

Теперь на него были устремлены все взгляды, но ни в одном из них не было ничего, похожего на решимость. Люди делали то, что делали всегда, если чего-то не понимали, — боялись и не могли сдвинуться с места от страха.

Из пола в том месте, где лопнули доски, заплясали язычки зеленого пламени и стали кругами расходиться от путешественника. Сначала пламя было маленьким, темно-зеленым, но чем больше пищи оно находило, тем стремительнее росло и ярче сияло, приобретая оранжевые, красные или желтые кончики. Из кратера выбрался еще один венчик огня, сразу же за ним — еще один. Они расходились, словно круги на пруду от упавшего в воду камня.

Когда огненное кольцо добралось до первых стульев, большинство гостей повскакивали с мест и принялись с криками уворачиваться. Только торговец сидел, как парализованный, судя по всему, надеясь, что сумеет спастись от пламени, поджав под себя ноги. Магический огонь тут же поджег стул, ножки стола, пополз по ним вверх. Когда загорелись штанины торговца, он оттолкнулся от края стола, зашатался и упал на спину вместе со стулом. Пламя беспрепятственно продолжало поедать его, не делая различия между тканью, волосами и кожей. Мужчина не смог больше встать на ноги, он корчился на полу, как червяк под солнцем, пока не загорелся ярким пламенем, а его крики не заполнили всю комнату.

Сидевшие в трактире люди колошматили по закрытым ставням, визжали, ревели и пытались взобраться на стулья и столы. Одного за другим их постигала судьба торговца. Комната была полна дыма и огня, дышать было невозможно. Мебель горела ярким пламенем, жертвами пожара становились постепенно даже стены.

Трактир напоминал раскаленную печь — и только то место, где стоял путешественник, жар полностью пощадил.

С высоты птичьего полета Дуболистье напоминало большие деревни угольщиков в Вороньем лесу. Круглые или овальные домики полуросликов были широко рассеяны на одной-единственной большой поляне Скрюченного леса. Они походили на заброшенные, поросшие травой угольные кучи и время от времени посылали вверх тоненькие струйки дыма изо всех каверн.

Однако любовно заложенные палисадники, аккуратно засеянные овощные грядки, обрамленные с двух сторон камнями дороги позволяли предположить, что внутри земляных холмов находятся не обуглившиеся поленья.

Полурослики из Дуболистья жили идиллической, но не очень роскошной жизнью. Они были не бедны, но избытка и расточительства здесь было столь же мало, как и тех, кто был ростом выше четырех футов.

Не считая личного имущества и предметов повседневной необходимости, в Дуболистье все было в одном экземпляре. Был один постоялый двор, один кузнец, один храм, исключительно плохая погода и совершенно ничего привлекательного для чужаков, чтобы тем захотелось остаться. Вот уже много лет, как ни один полурослик извне не приезжал сюда, что было равносильно духовному самоубийству. Рядом с домом бургомистра Лютикса находилась официальная доска объявлений. Там, кроме всего прочего, записывали численность населения Дуболистья. Слегка поблекший кусок пергамента с печальной гордостью возвещал о числе триста двадцать три.

Многим городок показался бы гнетуще скучным. Поскольку он расположился вдали ото всех торговых путей и больших городов, можно было предположить, что весь словарный запас жителей за сотню циклов сократится до повседневного «Да пребудет с тобой Господь» — в качестве формулы приветствия и прощания, поскольку говорить больше было не о чем. Но здесь ведь жили полурослики, поэтому темы для разговоров находились всегда. Им были неинтересны слухи с королевского двора, да и открытие новых торговых маршрутов занимало их, по правде говоря, мало. Вместо этого они могли часами беседовать о том, как правильно посадить помидоры, где они растут лучше — с южной или западной стороны дома. Они спорили о том, как лучше поступить с собранными картофельными жуками — бросить на съедение курам или сжечь в угольной яме.

Этот народец, ростом около трех футов, очень непоседливый и пребывающий как правило в прекрасном расположении духа, готов был, казалось, осветить своим дружелюбием и открытостью любой уголок этого мира — даже Скрюченный лес.

Полурослики славились тем, что отлично ладили как между собой, так и с другими. Они всегда находили тему для разговора и повод посмеяться или затянуть песенку. А если кому-то вдруг было нечего сказать, он просто сидел в своем палисаднике, курил трубку и наблюдал за тем, как растут растения. Было однако и то, что полурослики совсем не любили. Они на дух не переносили приключения и людей из числа любителей задирать нос и сочинять про них небылицы. Маленький народец говорил так: зачем искать чудеса в дальних странах, если они растут у тебя в палисаднике?