Петербургское "дело" - Фридрих Незнанский

— Так? — эхом отозвался парень. Взгляд его раскосых глаз стал еще подозрительней. — А ты случайно не из этих?

Андрей покачал головой:

— Нет. Не из этих. Я из тех.

Еще какое-то время парень разглядывал Андрея, затем пожал плечами, повернулся и пошел к демонстрантам.

Андрей стоял у гаражей до тех пор, пока демонстранты не разошлись. От студеного ветра у него посинели губы, но он не замечал холода. Ночью ударил мороз, и лужи покрылись корочкой льда. Выпавший под утро снег припорошил их. Влажная земля затвердела.

Андрей, прихрамывая по привычке на левую ногу (гипс он еще до прихода врача снял сегодня утром), подошел к деревянному поддону, на котором еще двадцать минут назад стоял чернокожий парень с мегафоном в руке. Постояв так еще немного, словно набираясь решимости, Андрей обогнул поддон и прошел дальше. Здесь он остановился и посмотрел на мерзлую землю. Прямо у него под ногами темнели несколько пятен — это была вмерзшая в лед кровь Таи.

Он присел на корточки и потрогал одно из пятен рукой. Кончики пальцев закололо от холода. Андрей убрал руку, затем достал из кармана перочинный нож и открыт лезвие.

Несколько минут он ковырял мерзлую землю и лед, откалывая холодные, темные кусочки. Когда таких кусочков накопилась целая горка, Андрей сложил нож и убрал его в карман. Кусочки он аккуратно сложил в маленький полиэтиленовый пакетик.

Выпрямившись, повернулся и, не глядя больше на землю, похромал к своему дому. Его правая рука была опущена в карман куртки. Пальцы бережно ощупывали и перебирали пакетик с мерзлыми кусочками кровавого льда.

Мать была на работе. Андрей, не разуваясь, прошел на кухню. Уходя, он забыл выключить телевизор, и теперь тот бубнил:

«…Нападения на девушку-вьетнамку. Впрочем, как нам заявили в районном УВД, у следствия нет никаких оснований полагать, что девушка стала жертвой национал-экстремистов. Скорей всего, это было обычное нападение с целью грабежа. Насколько нам известно, убитая девушка была дочерью вьетнамского бизнесмена…»

Андрей ударил по кнопке выключателя кулаком — экран погас.

— Обычное нападение, — тихо проговорил Андрей, судорожно сжимая пальцы рук. — Обычное нападение… Ну что это за бред, а?

Он взял с полки железную миску и поставил ее на газовую плиту. Потом достал из кармана пакетик с кусочками льда. Они еще не успели растаять. Высыпал их в миску и, чиркнув спичкой, зажег газ. Он стоял у плиты и смотрел, как багровые комочки оплывают и превращаются в грязновато-красную жижицу. «Это ее кровь», — подумал Андрей, и эта страшная мысль заставила его поежиться.

Андрей выключил газ, подождал, пока миска немного остынет, затем взял ее и переставил на стол. Опустил в жижицу палец. Кровь была теплой, как будто только что вытекла из тела. Из ее тела. Маленькая капля стекла по пальцу к ладони, и Андрей быстро слизнул ее. Кровь была солоноватой на вкус.

— Не волнуйся, — сказал он. — Все будет хорошо. Ты не пропадешь.

Оставив кровь остывать, Андрей сходил в мамину комнату и вернулся оттуда с крошечным пустым флакончиком. Мария Леопольдовна была из тех людей, которые сильно привязываются к вещам и не могут с ними расстаться, даже когда те изнашиваются, ломаются или просто отживают свой век. На ее трельяже вечно громоздились разномастные флаконы и флакончики, которые она никак не решалась выбросить.

На кухне было жарко. Андрей снял куртку и бросил ее на стул. Затем стал переливать багровую Жижицу из железной миски в пустой флакон. Когда тот наполнился, он плотно закрыл его притертой стеклянной пробкой. Оставшуюся в миске кровь Андрей вылил себе в рот. Миску помыл и поставил обратно на полку.

За окном начал падать снег, и от этого на душе у Андрея стало еще паршивее. Отчего-то вдруг заныла шея. Андрей помассировал ее ладонью, и тут его пальцы наткнулись на тонкую кожаную тесьму. Три года назад Андрей крестился, крестик повесил на кожаную тесемку и с тех пор снимал его, только когда ходил в душ. «Пора прервать эту славную традицию», — подумал Андрей и стянул тесьму с шеи. Крестик был серебряный, красивый и рельефный. Бог на нем — как живой. «Вот именно — как», — подумал Андрей, затем посмотрел на Бога и усмехнулся.

— Страдаешь? Ну-ну. А что ты сделал, чтобы другие не страдали? Что ты сделал, чтобы помешать этим сволочам? И что ты теперь посоветуешь мне? Хочешь, чтобы я подставил правую щеку? — Андрей хмыкнул. — Я бы подставил, если бы ударили меня. Но за что ее? За что так с ней? Куда ты смотрел?

Бог молчал. Его маленькое личико было смиренным и одухотворенным. Андрей почувствовал, как в душе у него закипает злость.

— Висишь, как червяк! — гневно сказал он. — Смотреть противно!

Андрей трясущимися от злости пальцами расцепил карабин тесьмы, снял крестик и швырнул его в мусорное ведро. Тут взгляд его упал на флакончик с кровью Таи. Теперь Андрей знал, что нужно делать.

Следователя звали Иван Петрович Кононов. Это был невысокий сухопарый человек среднего возраста с большими залысинами и грустными, как у собаки, глазами. Время от времени он прищуривал глаза, и тогда мягкое выражение грусти сменялось суховатым холодком неприязни.

Андрей сидел у него в кабинете и с угрюмым видом смотрел на желтую, изрядно обшарпанную крышку стола. Понаблюдав за молодым человеком и сделав из этого наблюдения какие-то одному ему известные выводы, Иван Петрович сказал, стараясь, чтобы голос его звучал по-отечески мягко:

— Продолжим нашу беседу. В каких отношениях вы были с Таей Нгуен?

— В нормальных, — не поднимая глаз, буркнул Андрей.

— Вот как? — Кононов улыбнулся. — «В нормальных»? Так мог ответить любой из ее знакомых, правда? Но ведь вы не были для нее простым знакомым. Не так ли?

Андрей ничего на это не ответил. Казалось, он стал еще угрюмее. Тогда следователь сказал:

— Хорошо, тогда я поставлю вопрос иначе. Я знаю, что вы были с ней э-э… в некотором роде близки. Это так?

Андрей резко вскинул голову, как будто кто-то толкнул его в подбородок.

— А разве это имеет отношение к делу? — резко произнес он.

— Имеет, раз спрашиваю, — мягко ответил следователь. — Итак, вы были с ней близки?

Андрей нервно усмехнулся:

— Дурацкий какой-то вопрос. Я любил ее, вот и все.

Кононов покивал головой, дескать — да, да, я понимаю. И тихо спросил:

— А она вас?

Черкасов пожал плечами:

— Думаю, тоже.

Следователь улыбнулся и вздохнул. Он был уверен, что мягкая улыбка и вздох растопят сердце молодого человека, заставят его «спрятать иголки» и перестать ершиться. Однако эффект получился обратным: Андрею немедленно захотелось дать Кононову по физиономии.