Фуриозо - Карин Эдстрем

Каролина вздернула подбородок:

— Хочешь сказать, что это моя вина?

Луиза издала горький смешок.

— Ага, значит, ты действительно так думаешь! И я, по-твоему, должна отвечать за то, что ты не успела поймать дверь? Кто тебе раз сто говорил: попроси Никлассона починить ее!

— Поразительно, как тебе удается навлекать неприятности на свою голову и на головы окружающих! Конечно, ты не специально повредила мне пальцы. Но ты, девочка, никогда не видишь дальше собственного носа! Идешь по лестнице, роняешь сумку, тянешься за ней, ни на секунду не задумываясь о том, что я иду следом за тобой.

— Что ты несешь? — вспылила Каролина и почти прокричала: — Да если бы ты ко мне не липла как пиявка…

Луиза замерла от нелестного сравнения и спустя секунду процедила сквозь зубы:

— Ради бога, думай, о чем говоришь. И не кричи так.

Но взгляды присутствующих уже были прикованы к импровизированному спектаклю. Публика ждала следующей реплики в этом захватывающем представлении.

У Каролины вспыхнули щеки. Луиза поняла, что надо спасать ситуацию: сначала медленно обвела взглядом ожидающих, заставив их отвести глаза, потом шепотом сказала Каролине:

— Возьми себя в руки. Мне не нужны здесь сцены.

Каролина эмоционально произнесла:

— Подумайте, ей сцены не нужны! Да минуту назад ты изображала примадонну у стойки регистрации. За собой ничего плохого не замечаешь, а я всегда нехороша!

Она тряхнула волосами и с удовлетворением отметила, что попала в больное место.

— Прекрати. У меня больше нет сил.

Луиза положила голову Каролине на плечо и прошептала:

— Милая, ну не будем ссориться. Ты права: спешить не надо. Давай подумаем о приятном. Даже если моя карьера закончена… — Луиза сглотнула, замолчала. Потом сжала пальцы девушки в своей руке и доверительно сказала: — Даже если я никогда больше не смогу играть, у нас есть повод для радости: малыш в твоем животе. Скоро мы станем семьей. Ты будешь мамой, Карро. Это самое прекрасное, что может случиться в жизни, настоящее чудо. А все остальное неважно. Я тебе завидую: мне-то ведь так и не удалось зачать. — Она вздохнула. — Эти мировые турне переоценены, согласись. Номера отелей выглядят одинаково и в Берлине, и в Лос-Анджелесе. Моя мечта сыграть Бетховена сбылась, а большего мне не надо.

Луиза, кажется, забыла о больной руке и увлеченно рассуждала о детях, но Каролиной ее речь воспринималась как неразборчивое словесное месиво, а внезапный эмоциональный подъем подруги раздражал и злил.

Наконец прозвучала фамилия Луизы, и она сразу вспомнила, зачем сидит здесь:

— Как раз вовремя. Мне нужен рентген.

Резко выпустив руку Каролины, которую только что с нежностью сжимала, она вскочила, подхватила сумку и, не взглянув на возлюбленную, пошла навстречу врачу.

Каролина смотрела подруге вслед. Внезапно все поплыло перед глазами, на коже выступил холодный пот. Сделав глубокий вдох, она прижала руки к животу и нагнулась вперед. Промелькнула мысль, что выносить это больше невозможно. Виски пульсировали, заглушая внешние звуки. Желудок болезненно скрутило.

Подхватив виолончель, она выбежала на улицу. В киоске неподалеку от приемного отделения купила три большие плитки шоколада по цене одной и, сорвав упаковку, откусила большой кусок. Карамельная начинка захрустела на зубах. За минуту было съедено все, но тут же возник новый приступ тошноты.

Каролина бросилась в туалет. Забыв, что за спиной футляр, склонилась над раковиной и ударила им по зеркалу. Кто-то сзади открыл дверь, но тут же захлопнул, услышав звуки рвоты. Освободив желудок, Каролина открыла кран и умыла лицо ледяной водой. Телом овладела такая слабость, что она с трудом подняла голову и выпрямилась, опираясь рукой о кафельную стену.

В кармане пикнуло, мокрыми дрожащими руками Каролина выудила оттуда телефон и взглянула на экран, покрытый капельками воды. Сообщение от Луизы: «Две фрактуры. Пройдет за месяц. Может, сможем выступать в Гамбурге. Где ты?»

Она сунула телефон в карман, оставив эсэмэску Луизы без ответа.

Ну как та может думать сейчас о концерте в Гамбурге? Разве не сама сказала, что спешить некуда? И тут же: сможет она в пятый раз сыграть скрипичный концерт Берга или нет? Концерт, который ей никогда не нравился! Она часто говорила, что дирижер в Гамбурге никуда не годится и что комнату в отеле ей дали прямо над баром, так что все ночь она, бедная, не могла заснуть. Ну почему эта чертова карьера так важна Луизе? Она, значит, будет там блистать в платье из ламе на сцене, а ей, Каролине, только и остается, что поглощать шоколад на диване перед телевизором с огромным животом. И не только живот, все распухнет: ноги, пальцы, лицо… Она станет толстой и страшной, неуклюжей и беспомощной.

Каролина пошла к выходу. Ритм стучащих по каменной плитке каблуков усиливал раздражение и навевал мрачные мысли. Давление подскочило, и голова раскалывалась от боли, перед глазами плыли круги. Она ускорила шаг: скорее на свежий воздух! Вылетев из дверей, подбежала к колонне и прислонилась к ней, чтобы не упасть.

— Черт, черт, черт!

Поймав на себе встревоженные взгляды охранников, Каролина поняла, что говорит вслух. Зазвонил телефон.

Опять она!

Каролина вытащила мобильник из кармана. Ага, Хелена. Не дав сестре сказать и слова, она закричала в трубку:

— Ты должна помочь мне, Хелена! Должна! Я больше не выдержу! Скажи, что поможешь.

— Милая, да что случилось?

— И этот чертов Рауль, представь, будет записывать пластинку вместо Луизы!

* * *

Медицинская сестра Майкен постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, резко ее распахнула:

— Вы должны принять следующего пациента. В приемной уже не хватает свободных стульев, пациентов все больше.

— Не смейте входить в мой кабинет без спросу!

Лицо медсестры покрылось красными пятнами, на мгновение она замешкалась, но быстро нашла что сказать:

— Как вы со мной разговариваете? Мы обе работаем, но я не могу выполнять свои обязанности, если вы не выполняете свои.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Хелена откинулась на спинку стула, прижала ладонь ко лбу и сделала глубокий вдох. Старалась дышать ровно, чтобы снять напряжение. С каждым вдохом, однако, грудь все сильнее сдавливало железным обручем. Она со злостью ударила кулаком по столу так, что подставка с ручками опрокинулась, а другой рукой смахнула на пол кипу бумаг.

Настроение у Хелены было ужасным: в голове вертелся разговор с Каролиной. Ну зачем она поддалась на уговоры и согласилась помочь, не подумав о том, чем это грозит ей самой? С Каролиной так всегда, потому что она не признает границ дозволенного и под предлогом своей шаткой психики вынуждает Хелену выполнять немыслимые просьбы. Но отказываться поздно.