Спой мне о любви - Дорис Смит

— Больше всего я люблю красные, — говорил он, когда я наконец осознала, что на меня уже никто не обращает внимания: Трейси уютно, как котенок, устроилась у него на руках.

Такой случай нельзя было упускать. Я отчистила юбку, умылась и подкрасилась. Наверное, прошло минут десять, прежде чем я вернулась в салон.

Моторы ритмично гудели, многие пассажиры воспользовались услугами бара и оживились. Но когда я добралась до своего места, на фоне шумового сопровождения мне послышалось кое-что еще, какое-то невнятное, очень тихое пение, раздававшееся со стороны взъерошенной головы и широких плеч в синем пиджаке. Мистер Невидимка пел едва слышно, а Трейси крепко спала.

— Если не возражаете, — шепнул он, — займите мое место, думаю, так будет лучше.

Я молча села, напрягая слух, чтобы различить мелодию, которая привлекла мое внимание раньше, но, к сожалению, она была слишком тихой.

До приземления оставалось еще минут пятнадцать. Трейси проснулась, свеженькая и довольная. Мистер Невидимка усадил девчушку на место и отрегулировал ремень безопасности.

— Теперь и я могу сходить умыться, — серьезно сказал он.

— А я хочу поблагодарить вас от себя и от мамы Трейси, — восхищенно отозвалась я. — Это было замечательно!

Вскоре вернулась Элейн. Я рада была видеть, что она полностью восстановила свои силы.

— Ужасно сожалею, что так случилось, — извинилась она. — Трейси хорошо себя вела?

— Дядя угощал меня конфетами, — важно сообщила ей Трейси.

Подошел мистер Невидимка с гладко зачесанными волосами и выбритым подбородком. Галстук висел ровно, темные очки вновь были на месте. Он сел и пристегнул ремень безопасности, не глядя на нас. Спокойный и скучный мистер Хайд вновь вступил в свои права.

— Что это за странный звук? — вдруг спросила Элейн.

— Не знаю, — честно ответила я. — Я всегда считала, что чем меньше знаешь о вещах, которые производят подобные звуки на самолете, тем лучше.

— Это ненормально, — заявила Элейн уверенно. — О, Деб, мы же не можем вляпаться во что-то еще!

— Конечно, — ответила я. — Не можем.

Однако прошло больше четверти часа после того, как нам велели пристегнуться, а снижаться мы еще и не начинали — мне даже показались, что мы набираем высоту и кружим. Но обсуждать это с Элейн… Нет уж, увольте!

— Кто вас встречает? — небрежно поинтересовалась я.

— Мои родители. Они живут в Суррее.

— Они уже видели Трейси? — вновь сделала я попытку отвлечь ее, когда заметила старшую стюардессу, вышедшую из кабины пилотов. Выглядела она такой решительной и невозмутимой, какой всегда старалась быть я сама, когда все шло не так. К сожалению, Элейн ее тоже увидела, и ответ на мой вопрос был трудным для понимания:

— Нет… да… но она была еще младенцем. Деб, что-то случилось. Я это чувствую!

Стюардесса подняла руку:

— Пожалуйста, немного внимания, леди и джентльмены! Мы приземлимся через несколько минут. Будьте добры, наклонитесь вперед и опустите головы. — Она двигалась от рядя к ряду, демонстрируя, как нужно сделать. — Пожалуйста, сэр, снимите очки. И вы, мадам. Спасибо.

Позади нее в громкоговорителе потрескивал голос капитана:

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Никакой опасности нет.

Мне пришлось повторить это Элейн. Как и большинство нервных женщин, в критические минуты она умела быть послушной и храброй. Нас проинструктировали на случай аварийного приземления. Не знаю, что в этот момент чувствовала Элейн, но она справилась с собой и спокойно объяснила Трейси, что нужно опустить голову на подушку, притворившись, будто играешь в прятки.

В моем сознании вдруг сверкнула страшная и вместе с тем спасительная мысль: у Элейн есть Трейси… а я… если мы разобьемся… если скоро умрем… я погибну одна. Никто из моих близких не пострадает — это счастье. Я, умирая, не потащу с собой за компанию никого…

— Извините, — произнес вдруг тихий голос, — не хотите конфетку?

Я не могла в это поверить! Мы падаем, а мне протягивают конфетку! Синие глаза, смотревшие на меня, были спокойными, хотя за этим спокойствием таились, казалось, мысли о детях: «Боже, как хорошо, что их здесь нет!» — и в то же время страстное желание их увидеть… Совсем как я… Нас двое таких, думающих о любимых людях. Пальцы, коснувшиеся моей руки, были холодными. Не знаю почему, но я не отдернула руку, взяла конфету и положила ее в рот.

Едва я это сделала, самолет тряхнуло, раздались скрип и скрежет, а затем… невероятно, но мы оказались на земле! Распахнулись аварийные люки.

— Мы приземлились! — выдохнула я, повернувшись почему-то не к Элейн, а к мистеру Невидимке. — Мы сели! А вы еще не съели свою конфету.

— Не съел, — кивнул он. — Просто я боялся, что мне понадобится бумажный пакет.

Роскоши расслабиться хоть на несколько минут нам предоставлено не было — пилоты и стюардессы уже поторапливали пассажиров к выходу.

Итак, мне не пришлось предстать перед святым Петром в грязной юбке — как говорят, нет худа без добра, — и я оказалась в автобусе среди живых и здоровых людей, а не в одной из этих наводящих ужас карет скорой помощи, что выстроились в боевом порядке рядом с пожарными машинами, примчавшимися нас встречать. Вскоре мы узнали, что после отлета из Франкфурта в нос и крыло самолета ударила молния, носовой руль и шасси были выведены из строя. Пилоты чудом посадили лайнер, и теперь нас спешно увозили к зданию терминала в двух автобусах. Мистер Невидимка, как я заметила, оказался во втором.

В зале таможни все шутили и улыбались друг другу, как старые знакомые.

— Вот дядя с конфетами! — весело указала пальчиком Трейси, когда мы ждали багаж.

Мистер Невидимка только что нашел свой небольшой элегантный кейс и положил его на стол для досмотра. Последние события заставили меня забыть о том, что у него, вероятно, были какие-то неприятности, но теперь я вспомнила об этом и мысленно пожелала, чтобы, когда он доберется до дома, у него все было хорошо. Дружески поболтав с контролером, мистер Невидимка поставил кейс на пол и, к моему изумлению, направился в нашу сторону.

— Я пришел попрощаться. — Он наклонился, взъерошил кудряшки Трейси, улыбнулся Элейн и наградил меня странным взглядом. Его голос, когда он вновь заговорил, был таким тихим, что слова смогла расслышать только я. Расслышала и удивленно уставилась ему вслед.

— В чем дело? Что он сказал? — спросила Элейн. — Деб, да очнись же ты! Ты выглядишь, как будто привидение увидела.

— Он сказал… что всегда делает это сам, — запинаясь, произнесла я, продолжая смотреть на синий пиджак, исчезавший из виду.

— Что делает?

— Чистит свои ботинки, — изумленно ответила я.

В Хитроу меня встретил мистер Ли, добрый мамин сосед. Он был в рубашке с коротким рукавом и сообщил мне, что с июля в Лондоне царит неимоверная жара.