Ермак. Революция. Книга девятая - Игорь Валериев

Он наблюдал за этим зданием два вечера и две ночи, при этом видел, как в нём тогда ночевал генерал Куроки. Его Хон Кин знал в лицо, так как видел его портрет в корейских и японских газетах. Также в этом доме один раз ночевал ещё один японский генерал. Генерала армии Оку Ясуката он в лицо не знал, но в старой крепости могли находиться только два человека с погонами генерала армии — это Куроки и Оку. Тем более, позже в штабе Хиен опознал генерала Оку по представленным снимкам в газетах.

«И если фортуна, как говорит Ермак, не повернётся к нам филейной частью, то повезет захватить сразу двух японских генералов», — такие мысли пронеслись в голове Лешего, после чего он отвёл левую руку назад, подавая идущим за ним бойцам сигнал — «стоп».

Начиналась самая неприятная фаза операции. Для скрытого проникновения в дом надо было проскользнуть мимо южной стены дома, на которую пусть и слабо, но падало освещение от двух светильников, горящих у двери центрального входа. При этом у этого входа в дом застыл караул из двух часовых. А если провести прямую линию от входа на север, то упрешься в центральные ворота, охраняемые четвёркой стрелков. До их смены оставался ещё час, как и до рассвета.

Первым через освещённый участок просочился Леший, дождавшись, когда луна скроется за облаком. Следом через пару минут к Лешему присоединился Сыч, а дальше фортуна улыбнулась группе захвата на ширину приклада. Один из светильников, как раз с нужной стороны, погас. Видимо, закончился керосин или масло. Часовые же, как стояли застывшими истуканами, так и остались стоять, неся караульную службу.

Ещё несколько минут и Сыч первым проскользнул в кухню. Своё прозвище старший урядник Савин Евгений получил в первом десятке за умение хорошо видеть ночью.

Держа в руке не метательный нож, а переделанный с рукояткой игольчатый четырёхгранный штык от трехлинейки, казак медленно и бесшумно перемещался по комнате. За ним, страхуя, двигался Леший, держа наган с глушителем двумя руками. Его прикрывал Савва.

Тёмное пятно на полу в углу, тихое посапывание и характерный запах обмоток. Сыч склонился над спящим на боку солдатом и, дождавшись его выдоха, резко ударил штыком в ухо. Тихий хруст, всхлип-вздох, японец пару раз дёрнулся и застыл.

Сыч повернулся к Лешему, который стоял, подняв согнутую левую руку с жатым кулаком. Это была команда — «замри». Тройка бойцов застыла, прислушиваясь. В доме царила звенящая тишина. За его пределами слышался шум спящего военного лагеря. Секунд через двадцать Лесков показал на дверь, за которой, как правило, в корейских домах находилось хэнначе — комната для прислуги, где она и ночевала.

Савин, медленно переставляя ноги, двинулся к двери, осторожно сдвинул её и вошёл в комнату, тут же сместившись в сторону от проёма, в котором возник Леший. На полу, укрывшись одеялами, лежали две фигуры. Сыч, скользнув к ближайшей, опустился на колено, занеся штык для удара. В этот момент соседнее тело завозилось и попыталось сесть. Почти одновременно хлопнул выстрел, звук попадания пули в голову японского стрелка и стук штыка, который, пробив череп, другому солдату, уткнулся в пол.

Тройка бойцов замерла, вслушиваясь в тишину. Звуки в помещении получились довольно громкими, и была вероятность, что находящиеся в доме японцы их услышали. Правда, звук выстрела из револьвера с глушителем — это не выстрел из револьвера без него. А чтобы понять, что стреляли с глушителем, надо было хотя бы несколько раз услышать этот звук. Так что была надежда, что даже если этот шум кого и разбудил, то не вызовет решения объявить тревогу.

Через несколько секунд тишины Леший освободил проход, и Сыч вновь занял место во главе атакующей тройки. Между тем в комнату почти бесшумно просочилась вторая тройка, которая должна будет перекрыть комнаты, где, вернее всего, будут ночевать адъютанты генералов.

У этой тройки бойцов на острие атаки шёл Филиппов Устин с позывным «Ус», который также был вооружён переделанным штыком от трёхлинейки, которым так удобно было отправлять на тот свет спящего противника.

Первая тройка двинулась в сторону саранче, которая располагалась в восточной части дома. Вторая тройка направилась через террасу к комнате, где могли ночевать японские офицеры.

Сыч между тем сменил оружие. Вместо штыка, который он убрал в ножны на бедре, у него в правой руке появилась кожаная колбаска с песком, а в левой фонарь Майселля-Хьюберта. При захвате высокопоставленного пленника было решено сначала его оглушить, а потом усыпить эфиром и в таком состоянии доставить в подземелье.

Сыч, Леший и Савва тихо прошли садан — комнату с алтарём, в которой корейцами почитаются духи умерших предков. Дальше по схеме комната главы дома, где и должен был располагаться генерал Куроки, а возможно и генерал Оку.

Чуть помедлив, старший урядник сдвинул дверь в сторону и проскользнул в комнату. Лежанка-матрас, на которой кто-то расположился, дальше ещё одна. Евгений вдоль стены двинулся к дальней, можно сказать, местной кровати.

Встав между лежанками, казак навёл на лежащее тело фонарь и нажал кнопку. В луче света оказалось лицо генерала Оку Ясуката, которое, как и генерала Куроки изучили и запомнили перед началом операции по имеющимся в русском штабе фото. Тут же выверенный удар кожаной колбаской по затылку. Разворот в сторону другой лежанки и Сыч увидел, как севший на матрасе генерал Куроки потянулся к сабле, которая лежала недалеко от изголовья лежанки. Стремительный, длинный шаг вперёд и удар колбаской по маковке ещё одному генералу. Тот упал на бок, так и не успев дотянуться до холодного оружия.

Сыч нажал на кнопку, выключая свет фонаря. Лунного освещения через окно вполне хватало, чтобы спокойно ориентироваться в комнате. Савва, как было спланировано, достал из сумки на ремне небольшую фляжку с эфиром и платком. Смочив его, опустился на колени перед Куроки, перевернул того на спину и положил платок ему на рот и нос. Три вздоха генерала и Савватей быстро переместился к Оку, сделав наркоз и командующему 2-й японской армии.

Дальше вместе с Сычом Савва надели на генералов их форму, несколько провозившись с сапогами. Связали руки спереди и приготовились к выдвижению. По плану сейчас в саранче должна была прийти вторая тройка, а дальше выдвижение к складу в крепостной стене, где находится замаскированный вход в подземелье.

К сожалению, Хиену во время разведки не удалось открыть дверь со стороны подземелья, чтобы ознакомиться с помещением склада, поэтому оставалось надеяться, только, на удачу. В проёме двери мелькнул Шах, показав, что всё в порядке. Леший помог закинуть генералов на спину Сычу и Савве, после чего группа захвата направилась на кухню, чтобы из неё двинуться в сторону склада. Хиен, оставшийся сторожить этот вход с пулемётом должен будет довести их до входа в подземелье.

— Чёрт! Замок! — тихо, но эмоционально прошептал юнкер.

Леший, подойдя к двери склада, покачал головой, рассмотрев массивный амбарный замок.

— Ты же говорил, что склад не запирается на ночь? — тихо спросил он Хиена, который пока носил юнкерские погоны, так как приказ на присвоение ему зауряд-хорунжего не успел прийти в сотню до начала операции.

— Когда наблюдал за крепостью, то не запирался, а сегодня заперт, — тихо ответил кореец.

— Чуб посмотри замок, может, сможешь открыть, — скомандовал Леший.

Томительные пять минут, во время которых тишину нарушали только тихий скрежет отмычек в замке, да тяжёлое сопение Сыча и Саввы, которые так и продолжали держать генералов у себя на спине.

Наконец дужка замка откинулась, и Чуб осторожно вынул замок из петель. После чего потянул створку ворот на себя. Раздавшийся громкий скрип казалось, разбудит всю крепость.

Казаки с пленниками застыли, затаив дыхание. Прошло несколько томительных секунд, и можно было бы сказать, что удача не оставила группу захвата, но это оказалось не так.

Метрах в пятнадцати от входа на склад, отворилась дверь другого помещения также расположенного в стене крепости, и наружу выглянул японский унтер-офицер, державший в руках зажженный фонарь. Несколько секунд всматривался в стоящие перед ним фигуры казаков, а потом заорал:

— О́ни! О́ни! О́ни!*

*О́ни — в японской мифологии — злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей,