Орешки для Белоснежки - Ольга Дашкова

— Вильям, перестань.

— Я сегодня шериф, и ты будешь арестована и наказана за такую вызывающую красоту и сексуальность, — он тянет руки, я пытаюсь увернуться.

— Убери руки, блин, Вильям, ты маньяк. Меня не возбуждают ковбои и Дикий Запад, я этого дерьма насмотрелась.

Маркуса позвали, кто-то разбил бокал, помощи просить не у кого, да и сама могу врезать своему новому родственнику, если он еще хоть раз протянет свои ручонки, чтоб облапить меня.

— Ну чего ты такая недотрога? Я же вижу как хочешь, а мой револьвер уже заряжен, специально для тебя копил сперму, чтоб ее было много.

— Я сейчас тебе нос разобью.

Даже передернуло от отвращения, фу, мерзость какая. Нет, я не ханжа, и когда нечто подобное говорил мой бывший, некоторые его пошлые шуточки даже возбуждали. Но только не этот человек.

— Мне даже нравится, что ты такая недотрога. Скажи, Николь, может, ты еще девственница? Я согласен быть первым, забрать себе твою невинность.

— Вильям, иди в жопу.

— В твою сладкую попку — с удовольствием.

Ну все, вывел меня. Выплескиваю содержимое бокала в лицо этому напыщенному индюку, но вместо пощечины, подняв резко колено, метко попадаю в пах.

— А-а-а-а-а-а… сука гребаная, больно же.

— Если ты еще хоть раз подойдешь ко мне, ковбой, и начнешь высказывать фантазии, твой револьвер познакомится с твоей девственной попкой.

Не люблю, когда меня оскорбляют и унижают, якобы флиртуя, это обидно, точно я притягиваю одних придурков. Развернулась, подхватив длинный подол платья, быстро пошла в сторону лестницы, на глаза навернулись слезы.

Только настроение испортил, скотина.

— Эй, эй, сказочная принцесса, ты ведь не Золушка и туфельку не потеряешь?

Налетаю на мужчину, поправив съехавшую с лица маску, делаю шаг назад, но меня все равно держат за талию, это волнует. Высокий широкоплечий парень в костюме мушкетера.

Черная шляпа с пером, на лице маска, красивая улыбка, белоснежные зубы, голубая накидка, темные брюки и высокие сапоги. А главное — это шпага, что висела сбоку. Настоящий мушкетер, что сказать, здесь сегодня не одно сердце разобьется об эту соблазнительную улыбку.

— Мушкетер? Кто же конкретно из них?

— Угадай.

— Точно не Портос, тот любил пожрать и выпить, своей тучной и жирной фигурой был посмешищем для своих и для врагов. И не Портос. На рыцаря печального образа — Атоса — тоже не тянешь, слишком наглый взгляд, а тот отличался своей скромностью.

— А ты забавная, Белоснежка. Интересно, что там еще с двумя мушкетерами?

— Но не обольщайся, ты не д’Артаньян, он был благороден, любил одну девушку. Ради нее, своих чувств и преданности стране совершал поступки.

— Значит, на благородного я не тяну?

Под сиянием этих насмешливых глаз и улыбки сердце забилось чаще, взгляд обжигал кожу, мое дыхание участилось. Ему надо было надевать не костюм мушкетера, а змея-искусителя или дьявола.

— Арамис — самый хитрый, в отличие от Портоса, который любил пожрать, а любимым занятием Арамиса были постельные приключения с многочисленными дамами.

— Браво, Белоснежка, и откуда ты все так хорошо знаешь?

— Читала роман.

Он совсем близко, прижимает меня к перилам, высокий, опасный, чувствую его дыхание на щеке, а еще аромат парфюма. Вот о чем я думала о таком мужчине, рядом с которым подкашивались бы ноги, и я бы теряла силу воли.

Но именно в тот момент, когда я начала уже плавиться горячим шоколадом под его похотливым, а он был именно таким, взглядом, его позвала какая-то девица.

— Милый, ну ты куда пропал?

Та самая медсестра в костюме из секс-шопа, что-то наподобие халатика, через который можно было разглядеть все ее выпирающие ребра. Белые чулки, высокие каблуки, ярко-красные губы и чепчик с крестом на пышной прическе.

Господи, как все банально. А я-то, дура, размечталась.

— О, Белоснежка, прикольно. Но у нее вроде не было таких габаритов. А это у тебя свои титьки или импланты?

Медсестра схватилась пухлыми губами за соломинку, начала посасывать коктейль, девушка была без маски. Да и зачем проститутке скрывать лицо?

— А у тебя мозги свои или импланты?

Девушка заморгала длинными ресницами, Мушкетер засмеялся во весь голос, а мне была уже неинтересна их компания. Передумала идти наверх, в конце концов, Новый год через несколько часов, надо напиться — и плевать на всех симпатичных мушкетеров.

Быстро пошла в сторону бара, на ходу взяв у официанта с подноса бокал с шампанским, опрокинула его в себя, но нужно было, что покрепче.

— Я угощаю, двойной виски для Белоснежки.

Рядом стоял клоун. Но не тот, что веселит детишек, а страшный: белая маска с ужасной до дрожи улыбкой и рыжий парик.

— О, даже так? Глядя на тебя, выпить нужно точно. Ты жуткий, знаешь об этом?

— Конечно, знаю, я здесь как раз именно для того, чтоб похищать таких сладких и аппетитных девочек и делать с ними грязные делишки.

Голос был хрипловатым, сквозь маску виднелись черные глаза. Сделала, не глядя, несколько глотков виски, поморщилась. А когда он положил свою руку на мою ладонь, вздрогнула, резко посмотрела на нее.

На пальцах и кисти были татуировки: буквы складывались в слово ПОРОК и череп в капюшоне с черными пустыми глазницами.

По спине пробежал холодок, а виски разлился теплом в груди.

Нет, мне не было страшно, только любопытно, какой порок преобладает в душе Клоуна?

Выпила двумя глотками виски, снова посмотрела на Клоуна. Чувствую, как он улыбается под маской и слегка сжимает мои пальцы. От этого мороз бежит по спине, а в груди адское пламя.

Хорошие девочки всегда любят плохих мальчиков, а он плохой, очень плохой. И лучше бы ему не снимать маску, потому что не знаю, что тогда со мной будет.

— Пойдем, — тянет за руку, кричит в ухо, потому что музыка стала громче, градус вечеринки повышается, алкоголь льется рекой.

Гости танцуют, девушки откровенно двигают телами, а у меня из груди сердце готово вырваться наружу, и хочется танцевать со всеми. Но Клоун тянет меня в сторону, мимо елки и ее мигающих огней к лестнице, там есть дверь, за ней комната.

Но остановившись, снимает свою страшную маску с париком, не успеваю разглядеть лица, тянет за шею, накрывая мои губы своими.

Целует, практически пожирая мой рот, до боли засасывая губы. Вкус виски, я словно пью опять без закуски большими глотками, дыхания не хватает, цепляюсь за костюм парня.

Меня никто так не целовал.